Хэллоуин в книжном «Ленивые кости» - Дункан Эммелин

— Убирайся! — закричала она.

Лапочка рванула прочь с чем-то черным и блестящим, скорее всего — косметичкой, и Тейлор погналась за ней.

— Если погонитесь, она подумает, что это игра, и побежит быстрее. Не обращайте внимания — она бросит, если там нет еды, — сказала Ларк.

Перл, хозяйка Лапочки, тем не менее просто стояла и смотрела. Она скрестила на груди руки в красно-фиолетовых митенках и не пыталась остановить собаку.

Ларк отложила вязание и присоединилась к охоте. Показала ей угощение, и Лапочка с готовностью подбежала к ней и уселась на пол у ее потертых ботинок, держа в зубах добычу.

— Обмен, — сказала Ларк.

Лапочка уронила косметичку и получила печеньку.

Джек тоже подошел за угощением. Ларк отдала косметичку Тейлор и протянула лакомство Джеку.

— Какой же ты деликатный великан по сравнению с этой дамочкой.

Джек оглянулся, надеясь на вторую порцию.

Тейлор схватил косметичку и осмотрела.

— Надеюсь, с ней ничего не произошло. Я купила ее в Милане, другой такой не найдешь!

— Это лишь собачьи слюни. Можно просто вытереть, — сказала Ларк.

Тейлор вжикнула молнией и заглянула внутрь так, чтобы никто не видел, что там.

— Если что-то разбилось, у вас будут серьезные проблемы.

Ларк скрипнула зубами.

— Будет лучше, если вы покинете магазин. Нам бы очень не хотелось, чтобы вы ненароком получили здесь травму.

— И портили атмосферу вязального вечера, — вполголоса добавила Колби.

Эш фыркнула. Тейлор застыла, как будто ее окатили ледяной водой.

— Этот город — полный отстой, — выпалила она. Подхватила сумку с пола, забросила туда косметичку вместе с оборудованием и вышла размашистым шагом.

Ларк аккуратно подобрала вязание. Перл, подойдя к окну, проводила взглядом удаляющуюся Тейлор, а потом вернулась к шали.

Миссис Салливан — то есть Эстелла — помогала Фионе. Та благодарно улыбнулась.

— Вот это уже хотя бы логично!

— Перл права: практика поможет. Как почти со всем в жизни: очень мало что обретает смысл сразу, и даже если у тебя природный талант, повторение — мать учения, — сказала Эстелла.

— И сколько нужно квадратиков, прежде чем сшить их в одеяло?

— Ну, дорогая, зависит от того, насколько большим оно должно быть.

Колби посмотрела на Эстеллу.

— Вы скучаете по преподаванию?

— Иногда. — Эстелла задумчиво склонила голову набок. — По ежедневной рутине не скучаю, но вот по тому, как вознаграждается твой труд успехами учеников…

— Если вам вдруг захочется вести математику в нашей группе продленного дня, мы будем счастливы.

Они принялись обсуждать библиотечную продленку, где Колби, ее коллеги и волонтеры помогали подросткам с домашними заданиями.

— У нас уже есть учитель литературы, он приходит несколько раз в неделю и помогает ребятам с сочинениями. А еще историк, с ним они делают отличные рефераты. Заполучить математика будет настоящим чудом.

Эстелла засмеялась.

— Я бы не назвала себя чудом, но если поможете мне добираться, то буду рада поучаствовать.

— И можно собрать в библиотеке группу вышивальщиц-пенсионерок, — сказала Колби.

— Они всегда могут встречаться здесь, — голос Перл прозвучал раздраженно.

Колби уронила спицу и подняла руку.

— Это не соревнование, Перл. Но моя коллега всегда ищет идеи для новых программ. Наши компьютерные курсы для пожилых стали хитом.

Перл повернулась к Фионе:

— Ну как там вязаный квадрат?

Фиона подняла его.

— Хорошо, только у меня тут пара дырок.

— Это поправимо. Можно вставить спицу в ряд пониже и довязать пропущенные петли.

— Или оставить как есть, ведь это первое вязание Фионы. Я покажу, как избегать случайных пропусков, а то, что получилось, можно использовать как тряпочку или коврик. Тебе много чего такого понадобится, когда родится ребенок, — сказала миссис Салливан.

Вязальный вечер продолжился, но в девять я с радостью проводила Колби и миссис Салливан к машине. Мы с Джеком побрели домой.

«Вот бы и жизненные ошибки исправлялись так же легко, как мелкие недочеты в вязании», — размышляла я на ходу.

Глава 20

Мы с Джеком выбрали длинную дорогу, и, когда наконец добрались, я оставила вязание на столике у лестницы и пошла дальше по первому этажу.

Если я взялась за расследование, надо придерживаться давно усвоенного принципа: хочешь что-то разузнать — иди в библиотеку. Возможно, я найду подсказку среди наших книг.

Библиотека была устроена в бывшей гостиной, переходящей в столовую. Камин делал ее уютнее зимними вечерами. Полки на стенах за много лет заполнились книгами, расставленными с неизменной аккуратностью. Я задержалась у той, на которой выстроились томики Урсулы Ле Гуин с автографами — она любимая писательница дедушки, — а потом через широкие двери направилась во вторую комнату, с книжными шкафами и обеденным столом в центре. Стол придавал библиотеке вид читального зала с приятным бонусом в виде вкусной еды по выходным. В обычные дни мы ели за маленьким столиком в кухне.

Как раз рядом с кухонной дверью несколько полок в шкафу были отведены под фотоальбомы, в том числе школьные. Если, конечно, меня не подводила память.

Я прошлась взглядам по корешкам — и бинго. Все четыре маминых школьных альбома стояли на полке рядом с моими и дядюшкиными.

Раньше фотографии в них казались такими судьбоносными, но после поступления в колледж я ни разу их не просматривала. Они потеряли для меня значимость, хотя я ни за что не решилась бы их выбросить. Что ни говори, а нежелание избавляться от книг (или от того, что похоже на книги) — это семейная черта.

Я выложила все четыре маминых альбома на стол и начала с первого класса старшей школы. Поискала в оглавлении страницы, где упоминалась Лиззи Бриггс. Будем надеяться, что составитель добросовестно проделал свою работу.

В четырнадцать мама выглядела совсем мелкой. Ее школьные фотографии были черно-белыми, но я знала, что густые волосы, разбросанные по плечам, золотистые, с чуть выгоревшими благодаря летнему солнцу и парикмахерскому осветлителю прядями. Одежда — в стиле девяностых: фланелевые рубашки в клетку и мешковатые джинсы.

Мама занималась кросс-кантри, легкой атлетикой и баскетболом. Что, она тоже играла в баскетбол?

Вот кадры с уроков. Даже в четырнадцать она училась лучше всех. Ходила на факультативные занятия, чтобы подготовиться к поступлению в колледж. Интересно, что она чувствовала, оканчивая высшую медицинскую школу? Оглядывалась на свою жизнь, думая, стоило ли все это многих лет упорного труда?

Я поискала в оглавлении Рекса и Ланса и нашла нужные страницы. Оба юниоры. И, как моя мать, легкоатлеты. Плюс Ланс играл в футбол осенью и в баскетбол зимой, а Рекс осенью участвовал в соревнованиях по кросс-кантри. Я не сразу отыскала его на общем снимке команды. Он стоял в заднем ряду, будто не хотел, чтобы его заметили. Мама, очень спортивная в майке и шортах, наоборот, встала в самой середине первого ряда. Она намеренно заняла центральное место или ее туда определил фотограф?

Я остановилась на одном кадре из ежегодного альбома первого года. Три мальчика-подростка в коридоре старшей школы, на фоне шкафчиков. Внизу подписаны имена: Ланс, Рекс и Мэтт. Они казались друзьями, но социальные сети давно научили меня, что фото далеко не всегда говорят правду.

Я отложила этот альбом и перешла к следующему. Все было примерно так же, как в первый год учебы, только мама ушла из баскетбольной команды. И как это она допустила подобный промах! Я тут же обругала себя за язвительность.

В середине альбома несколько фотографий были цветными. Одна из них — групповая, с бала в честь окончания второго года — заставила меня всмотреться внимательнее. Среди группки из восьми человек стояла моя пятнадцатилетняя мама в длинном фиолетовом платье с желто-розовым букетиком на груди.