Чужая ноша - Марина Владимировна Крамер

рассказали, даже странно. Вроде есть такая — и в то же время как бы и нет».

Двигунов опросил однокурсниц Миланы в педагогическом училище, педагогов, бывших одноклассниц — и никто не сказал ничего конкретного. Милана была девушкой скрытной, ни с кем особо не сближалась, занятия пропускала периодически, но всегда приносила справку. И лишь однажды кто-то из сокурсниц увидел, как ее поджидает за углом училища мужчина на маленькой красной машине, марку которой, конечно, не определили, а номер не запомнили.

— Не девка, призрак какой-то, — пожаловался Двигунов, явившись с очередным отчетом к Полине.

— Отрабатывать все маленькие красные машины в двух городах и близлежащих поселках мы будем примерно до второго пришествия… — пробормотала она. — Круглов тоже видел красную машину, но марку не назвал.

— Да вы и не спрашивали.

— А вам в голову не приходило, что профессиональный водитель скорее всего сказал бы об этом сам? «На обочине был припаркован «Пежо» или «Мазда», или…» — масса вариантов. А он сказал — красная машина, то есть по задним фарам и виду кузова не определил.

— Или забыл, — подсказал Двигунов. — А вы не уточнили.

— Ну, теперь вам зато есть чем занять остаток дня, — парировала Полина.

— Еще бы! Только и делаю, что подбираю…

— Вадим Григорьевич! — чуть повысила голос Полина, совсем, однако, беззлобно — видела, что Двигунову нравится эта манера разговора, и он только делает вид, что чем-то недоволен. — Если нет других вопросов, можете ехать в больницу, я буду ждать вашего звонка. Если что, свяжемся с автоинспекторами. А я пока еще подумаю, где нам нашу потеряшку искать.

— И надо ли, кстати, ее искать, — заметил Двигунов, поднимаясь со стула.

— Даже если она не при делах, допросить ее как возможного свидетеля мы обязаны.

Оперативник махнул рукой и скрылся за дверью, дав Полине понять, что, по его мнению, она опять занимается не тем.

— Каргополова, тебя там начальник хочет, — буквально через пару минут после ухода Двигунова сообщила секретарша, чуть засунув нос в приоткрытую дверь кабинета. — Давай скорее, он чего-то нервный.

— Когда он был спокойный? — вздохнула Полина, вставая. — Опять небось начнет про СМИ рассказывать…

— Вот уж не знаю. Но ты давай-ка, беги быстро.

Начальник Следственного комитета занимал эту должность последнюю пару месяцев, его вот-вот должны были отправить на заслуженный отдых, об этом знали все. Но он хотел уйти громко и красиво, отчитавшись о раскрытии громкого дела об убийствах дальнобойщиков, и Полине просто не повезло, что дело это вела она. Теперь любой промах, любая неудача, любое промедление рассматривалось едва ли не под микроскопом, а отчетов начальник требовал ежедневных. Сегодня похвастаться было явно нечем, потому Каргополова смиренно приготовилась выслушать очередную отповедь, однако все пошло совсем не так.

— Слушай, Полина, — совсем по-отцовски начал генерал. — Тут такое дело… на твоего подозреваемого Санникова пришел запрос из института психиатрии — знаешь такой?

— Знаю, — кивнула она. — А почему вдруг? Я экспертизу не назначала, я с ним еще вообще не говорила, врачи запрещают пока.

— А это не врачи. Брат его старший обратился с запросом назначить независимую судебно-психиатрическую экспертизу, так что Санникова переводят в Москву.

— Погодите… а на основании чего?

— Брат настаивает, что Санников мог быть невменяем, у него старая детская черепно-мозговая травма, есть подтверждающие документы. И потом, он имеет право настаивать на проведении такой экспертизы.

— Еще бы! При обвинении в одиннадцати убийствах самое время прикинуться невменяемым, — усмехнулась она. — И что мы будем делать?

— Как — что? Документы оформлять.

— Не поняла…

— Ты, Каргополова, что именно не поняла? Что на меня давят из Москвы? Оформляй ему бумаги, пусть забирают. А уж от результатов будем плясать.

— Погодите… то есть я даже допросить его не успела, а он уже в Москву летит белым лебедем, потому что братец его какие-то кнопочки там наверху нажал? Основного подозреваемого из дела выводим? — Полина прижала к себе папку с делом так, словно начальник пытался ее отобрать.

— Да погоди ты, — поморщился генерал. — Ну, что ты орешь-то сразу? Никто его пока из дела не выводит, а у тебя и без его показаний работы край непочатый. Разберись пока с теми, кто есть, а там видно будет.

— А если его признают невменяемым?

— То у тебя еще как минимум пять человек имеются, — отрезал он и встал из-за стола: — Все, Каргополова, задание получила — выполняй, не тяни резину.

Она вернулась в свой кабинет, шлепнула папку с делом на стол и вдруг неожиданно для себя расплакалась.

Анфиса

В прихожей родительской квартиры пахло чем-то незнакомым, чужим, и Анфиса перевела взгляд на обувную полку и обнаружила кроссовки маленького размера, но не принадлежавшие племяннику, а женские.

Из глубины квартиры появилась мама, на ходу вытиравшая руки полотенцем:

— Хорошо, что ты заехала.

— Кто у вас? — указав глазами на кроссовки, спросила Анфиса.

— Олеська явилась, — поджав губы, сообщила Тамара Андреевна.

— Олеська?! Чего это? Три года глаз не показывала… — Анфиса сбросила туфли и вытянула с полки свои тапочки.

— Соскучилась, вишь ли… Теперь вынь да положь ей Антона опять, а Стас против, — понизив голос, сказала Тамара Андреевна. — Звонил мне, ругался — мол, ребенку учиться надо, а она теперь его из школы сдернет, поиграется и усвистит обратно в свой Токио, а мальчик потом…

— Что, даже до кухни не дошли, на пороге мне кости перемываете? — раздалось из-за двери ванной, и на пороге появилась младшая сестра, на ходу заматывающая полотенцем мокрые волосы. — И Анфиса Леонидовна заехала, надо же…

— Что, здесь не Япония, не муж-кормилец, можно кротость не изображать, а во всю глотку орать, как привыкла? — не осталась в долгу Анфиса. — Вместо «здравствуйте» сразу нападаешь — значит, вину чувствуешь?

— Угораздило родиться в семейке психиатров! — фыркнула Олеся. — Каждый шаг объяснить могут.

— Что тут объяснять…

— Девчонки, ну хоть в первый-то день не ругайтесь, а? — попросила Тамара Андреевна, направляясь в кухню. — Успеете еще…

— А что, наша гейша к нам надолго? — обойдя сестру и входя в ванную, чтобы помыть руки, спросила Анфиса.

— На месяц. — Олеся тоже вернулась в ванную, развесила банное полотенце и взяла с полки крем для рук, осмотрела критически: — Ты не можешь маме нормальную косметику купить?

— А то ты маму не знаешь. Она, если к чему привыкла, так все, не переубедишь. А ты чего явилась-то, в самом деле? Три года не приезжала.

— Соскучилась. — Олеся села на край ванны и вытянула ноги. — Веришь — русский язык забывать стала, там же не с кем совсем…

— Пожалеть тебя? — Анфиса, вытирая руки, повернулась к сестре. —