Искатель, 2001 №2 - Станислав Васильевич Родионов

себя истерический смешок, а старик глубоко вздохнул. Отсутствие какого-либо страха или раскаянья на лице бывшего надзирателя вывело Козлобородого из себя. Он саданул по столу и визгливо крикнул:

— А ну, мигом пробу!

И тут же, словно этого ждали, в кабинет вплыла высокая блондинка с подносом желудей и маленькой металлической коробочкой. Жлобы вывернули старику руку, но в этом не было необходимости: старик и не думал сопротивляться.

Девушка расторопно открыла коробочку, достала шприц и ловко всадила иглу в дряблую руку пленника. Воцарилась тишина. Старика отпустили. Поднесли к его носу поднос с желудями, но он спокойно отворотил нос.

— Что-о? — протянул Хвостов. — Бунт на корабле?

И проклятые мурашки побежали по его телу. Безотказный препарат дал осечку? Не может быть!

— Ты что ему вколола?

— «Желудин»! — пожала плечами блондинка.

— Лжешь! Вколи себе!

Блондинка испуганно подняла глаза на спятившего директора и залепетала побледневшими губами:

— За что? Пощадите! За что?

— Вколоть! — приказал Хвостов, и бугай, зажав своей сотруднице рот, вонзил ей шприц прямо через халат. С минуту держалась тишина, и вдруг обезумевшая девушка с визгом бросилась к желудям и начала их полными горстями запихивать себе в рот.

Козлобородый весело потер руки. Он обожал подобные сцены.

— Убрать! — приказал он, и жлобы послушно выволокли девушку в коридор.

— Ты знаешь средство от «Желудина»?

— Знаю, — ответил старик.

Хвостов мелко задрожал и начал покрываться розовыми пятнами. Старик, взглянув патрону в глаза, внезапно усмехнулся:

— Я слишком много насмотрелся этой мерзости там.

— Вранье! — завопил Хвостов и, схватив горсть желудей, стал истерически пихать в рот старику. Старик спокойно отвел руку и выплюнул желуди на пол.

С Хвостовым произошел шок. Не слишком ли много событий за последнюю неделю? Во-первых — измена. Во-вторых — не всегда способен действовать «Желудин». В-третьих — упрямо копает Полежаева. В-четвертых — кое-что просочилось в прессу под рубрикой «ходят слухи». Но, дьявол! Как же он забыл о редакторе «молодежки»? Закадыкин хоть и трус, но истина ему дороже, тем более, что он друг Полежаевой. Это просто счастье, что архаровцы ничего не успели сотворить с ней. В психиатричку ей тоже пока рановато. Закадыкин все поймет и еще неизвестно, как на это среагирует. Попробовать разве что договориться с ней полюбовно?

— Увести! — приказал он бугаям и снял телефонную трубку.

От этого звонка сердце Полежаевой как-то странно сжалось и холодной загробной тоской повеяло из форточки. Прежде чем подойти к телефону, она суетливо прикрыла ее и зябко накинула шерстяную кофточку.

— Алло! Слушаю! Кто это?

На том конце провода долго собирались с мыслями, и Полежаева, не в пример ее характеру, терпеливо ждала.

— Да кто это? Говорите! Алло!

Наконец вкрадчивый и мягкий голос произнес:

— Право, не знаю, с чего начать… Дело в том, что вы мне глубоко симпатичны, и я искренне не хотел бы, чтобы такая умная женщина, как вы, привлекались чисто по недоразумению.

Полежаеву передернуло. Она сразу узнала его.

— Какого черта вам надо?

На том конце провода опять долго раздумывали, наконец, после долгого вздоха, голос произнес:

— Хорошо, я не буду заходить издалека. Скажу прямо… хотя это не телефонный разговор…

— Короче.

— Так вот, как вы догадываетесь, вам совершенно не светит, если прокуратура рассмотрит мой иск на вас. Вы отлично вписываетесь в статью «за клевету». А про дешевый трюк с кнопкой я даже упоминать не хочу. Да-да… Так вот… Я могу все уладить. Уладим и позабудем друг о друге. Более того, я могу сделать так, что вы до конца жизни не будете ни в чем нуждаться…

— Сволочь! — крикнула Полежаева вне себя от злости. — Я обращусь в Верховную прокуратуру, куда твои щупальца еще не дотянулись!

— Глупая ты баба! — ответил с раздражением Хвостов. — Не думаешь о себе — подумай о ребенке!

— Что? — воскликнула Полежаева, холодея от ужаса. — Как ты смеешь… гнида! Твое место за решеткой. И я обещаю, что ты скоро за ней окажешься!

Зинаида бросила трубку и метнулась в детскую, где в кроватке сладко посапывала дочь. Она нежно взяла ее вместе с одеяльцем и перенесла на диван. Ничего-ничего! Все обойдется. Должна же быть управа на этих скотов…

А тем временем багровый от злости Хвостов набирал новый телефонный номер. В последнее время он стал более нетерпимым, и это его беспокоило. Он понимал, что сейчас как никогда нужно быть сдержанным и снисходительным к своим врагам. Сейчас малейшая пустяковина может погубить все. Через год его мечта сбудется. Он станет депутатом Госдумы. А сейчас необходимо пробиться в правление столичных писателей. Это тоже ступень к власти. Там уже все схвачено. Договорился он и о похвальных статьях о своем тридцатилетием литературном пути. К концу года можно будет побаловать себя Государственной премией. Она также покупается за деньги. Словом, все сейчас складывается как нельзя лучше, но этот надвигающийся скандал с Полежаевой портил все планы. Дьявол, с кем они там треплются? — багровел Хвостов, накручивая трясущимися пальцами номер. Наконец, после истерических проклятий в адрес областного морга, последовал длинный гудок.

— Алло! Да, я. Что? Печень? И почки? Почки мне самому нужны. Обойдетесь одной печенью! Получите самого высшего класса! Ха-ха! Там, где скажу я. Тело вернете на прежнее место. Алло! В чем дело? Эмоции излишни! И, пожалуйста, без дурацких вопросов!

Утро следующего дня было мрачным. Господи, почему так тоскливо? — вздохнула Полежаева, вставая с постели. Вчерашний звонок ее не только не испугал, а наоборот — придал злости. Главное сегодня — рассказывать всем знакомым о Хвостове и о его угрозах. Чем больше людей узнают правду, тем лучше. Против ветра плевать трудно. Поэтому сейчас, не медля ни минуты, нужно лететь к Закадыкину… а потом… потом? Черт его знает, куда потом? Закадыкин подскажет.

Зинаида довела дочь до школьного палисадника, торопливо чмокнула в щечку и шепнула ласково:

— Ну, дальше ты сама. Ведь школьница уже…

И вприпрыжку понеслась за трамваем. Потом она долго будет терзать себя за то, что не довела ребенка до дверей.

Как назло, на месте Закадыкина не оказалось. Не удалось дозвониться и до знакомого юриста. В конструкторском бюро, где она работала, с утра завалили какой-то срочной работой, поэтому лялякать о злодеяниях милосердного кооператива было некогда. К тому же через пять минут, уставившись в свой чертеж, Зинаида самым идиотским образом позабыла обо всем на свете.

Ровно в три часа сердце Полежаевой провалилось куда-то в бездну. Она побледнела, и холодный пот выступил на лбу. Сослуживцы заволновались и повскакивали со стульев.

Выйдя из оцепенения, Зинаида дрожащими руками набрала телефон школы.

— Алло,