Искатель, 2001 №2 - Станислав Васильевич Родионов

растоптана. Подобное открытие заметно улучшило его настроение.

Они расселись: майор напротив, старлей с Козлобородым по бокам, лейтенантик услужливо отодвинулся к подоконнику за спины своих старших по чину товарищей. С минуту все четверо сверлили Зинаиду глазами, после чего майор строго произнес:

Гражданка Полежаева, вы стояли когда-нибудь на учете в психиатрическом диспансере?

— Что за чушь? — оскорбленно воскликнула Зинаида, вскакивая со стула.

— Оставайтесь на месте! Отвечайте только «да» или «нет».

— Вы надо мной издеваетесь!

— Это вы над нами издеваетесь! выкрикнул из-за спин молоденький лейтенантик. — Нам больше заниматься нечем, кроме как читать ваши сочинения.

— Ваше заявление не подтвердилось, — сурово продолжал майор. Тот свидетель, которого вы описали, не только никогда не приходил к вам, но и даже не слышал вашего имени. Вот протокол с его показаниями.

Всего мельком брошенного взгляда было достаточно, чтобы понять, что бумага была написана минуту назад в соседней комнате. Надо было видеть торжествующий взгляд Козлобородого.

— Где он? Я требую очной ставки!

— С кем?

— Со свидетелем.

— Пожалуйста, фамилию.

— Он не представился.

— Понятно, — изрек глубокомысленно майор.

И Зинаида почувствовала новую волну злорадства, исходящую от Козлобородого.

— Значит, фамилии не знаем, а только знаем, что он работает в кооперативе «Возрождение», — подал голос старший лейтенант. — И после этого вы хотите, чтобы мы относились к вашему заявлению серьезно? Нас не поймут, если мы не справимся о вас в психдиспансере. Если вы действительно здоровы, то нам придется разговаривать с вами по другому. Что касается второго вашего заявления, то с ним тоже получилась неувязочка. Мы опросили сто человек из ближайших домов и не нашли ни одного свидетеля, видевшего «Жигули».

— Когда нападают, предпочитают это делать без свидетелей, — огрызнулась Полежаева и вдруг подпрыгнула на месте. — Как же! Одного из них я знаю. Это фирмач из нашего дома. Он постоянно торчит на рынке, кажется, торгует жвачкой — рыжий такой, коренастый, со свинячьми глазками!

Наступила недоуменная тишина. Лейтенантик у окна заскрипел стулом и возбужденно воскликнул:

— Если это правда, то хоть сейчас можно послать за ним группу. Но если ложь, пеняйте на себя!

Молодой мент лихо шарахнул по подоконнику кулаком, как бы дав понять, что чего-чего, а ложь у них не проходит.

И Полежаева вдруг почувствовала, как потускнел и сник сидящий на другом конце стола Козлобородый. Дежурная улыбочка еще держалась на его губах, но маленькие глазки под очками уже тревожно заметались.

— Так не будем терять времени! — воскликнула Полежаева, вскакивая со стула и чутко замечая, как лицо Козлобородого начинает меняться.

Майор со старлеем переглянулись, а лейтенантик из-за их спин звонко приказал:

— Оставайтесь на месте, гражданка Полежаева!

Внезапно подал голос Козлобородый. Слащаво улыбаясь и удерживая внутри что-то клокочущее, он проговорил вкрадчиво:

— И все-таки сначала даме следовало бы сходить к психиатру.

— Да-да… Психиатр не уйдет, — пробормотал раздраженно майор, думая о своем и не понимая подсказки. — Как вы сказали: рыжий, коренастый, торгует жвачкой? Кажется, у нас проходит такой по картотеке.

Он неожиданно поднялся и вышел из кабинета. От Полежаевой не ушло, как беспокойно заерзал на стуле Козлобородый. Испарина выступила у него на лбу, и он, нашарив в кармане платок, начал нервно сморкаться. Полежаева догадалась, что в этом что-то есть, и продолжала нагло напирать:

— Кстати, у меня осталась кнопка от его куртки! Я отодрала ее, когда они волокли меня к машине. Да где ж она? Черт! — лепетала взволнованно Зинаида, нервно шаря в сумочке и понимая, что эта ложь потом обернется против нее. — Так и есть! Оставила в прихожей на зеркале… Но… в любую минуту могу предъявить!

Лейтенант недоверчиво поглядывал то на нее, то на Козлобородого, наконец не выдержал и сорвал с телефона трубку:

— Дежурную машину! Немедленно! Да, прямо сейчас, во двор!

Не сказав больше ни слова, он вскочил со стула и вылетел из кабинета вон. За ним, предварительно хихикнув, выскочил Козлобородый. Зинаида увидела в полуоткрытом дверном проеме, как изворотливый директор, догнав лейтенанта, принялся нашептывать ему что-то на ухо. Лейтенант сбавил шаг.

— Да? — удивился он. — Хм… Это точно? Но ведь у нее кнопка! Что? При чем тут психиатр? Наш долг — проверить…

Хвостов не боялся милиции. Она давно уже была у него в кармане. Купить ее было проще, чем тюбик зубной пасты в коммерческом киоске. Вся эта нищая, разутая, дезорганизованная и свирепо оплеванная центральной прессой братия как будто и ждала момента, чтобы за бесценок кому-нибудь продаться.

Сначала Хвостов на шефских началах помогал милиции с бензином и запчастями, затем стал подкидывать свиные туши и премиальные. После чего органы правопорядка сами стали выпрашивать у него то резину, то стройматериалы. И чем регулярней они к нему обращались, тем в большую кабалу попадали к Хвостову. Причем обходились они ему в сущие пустяки. Хвостов любил нищих. Идеальное строй — это государство нищих. Нищие — самое продажное сословие, которое за кусок заветренной колбасы своротит горы.

Не боялся он показаний и того рыжего мордоворота, которого Хвостов никак не мог отучить от спекуляции. Как же этот болван так по-дурацки прокололся с кнопкой? Распустились золотые работнички! Пора наказывать.

Когда он подкатил к своей конторе, рыжий уже был доставлен и угрюмо ждал своего шефа в «Жигулях».

— Покажи куртку, идиот! — первое, что отрыгнул Хвостов, вцепившись ему в воротник.

Близоруко обследовав каждый сантиметр кожанки и увидев, что все кнопки на месте, Козлобородый расхохотался.

— Во, баба! Сама себя топит…

Шеф поднес кулак к самому носу рыжего и угрожающе произнес:

— В последний раз предупреждаю: узнаю, что продолжаешь торговать жвачкой, — не обижайся! Это первое. Второе: если тебя вызовут в милицию по поводу Полежаевой — не нервничай и все отрицай. Свидетелей нет. Ты ее видишь впервые. Она сумасшедшая. Понял?

Парень преданно хлопнул ресницами, вылез из машины и исчез. Все. Об этом можно забыть. Психиатричка ей обеспечена. Теперь самое время рассчитаться с предателями.

Он поднялся в кабинет. Сел в кресло. Немного поразмыслив, нажал на кнопку в кресле. Через две минуты два головореза втолкнули в комнату старика в черной робе. Хвостов брезгливо сморщил нос.

— Ну, сукин сын! Раскаялся? Прикусил язычок в милиции?

— Раскаиваться буду перед Богом, — спокойно ответил старик, и это разозлило Хвостова.

Чего ему не хватало, вонючему козлу: деньги, девки, вино — все без ограничения. Какого черта он поплелся к Полежаевой?

— Ты хоть понимаешь, свинячье рыло, что через месяц тебя слопают в общепитовской столовой с каким-нибудь пересоленным гарниром? Правда, ты можешь выбрать между общепитом и КООПом, но для ресторана твоя фактура явно не дотягивает.

Хвостов выдавил из