Охота на крокодила - Эдуард Юрьевич Власов

такой персонаж, как Роман Зубов, сейчас в Ванино?

– Вы и про Зубило знаете? – не слишком сильно удивился он. – Вы, я смотрю, здорово к командировке подготовились…

– Сами же сказали, что у меня зарплата повыше вашей будет. Вот и надо ее отрабатывать.

– Рома Зуб в городе. И в «Слоновой кости» у него на сегодня, на вечер, забита какая-то важная «стрелка».

– Встреча эта у него будет, насколько я знаю, с Като.

– С Като? С тем, которого Башка встречал?

– Башка? – не понял я.

– Ну, Авилов, – недовольно поморщился Ковалев. – Его изначальная фамилия Башкатов, погоняло – Башка. У него две ходки по молодости были – за поножовщину, но без жертв, а потом за попытку угона в нетрезвом состоянии.

– Машину хотел угнать?

– Нет, чего их угонять, они ногтем заводятся. Он пароход по пьяни хотел с пирса увести.

– Ну и вице-мэры у вас!

– А что, у вас таких нет? – ухмыльнулся майор. – Вот. Ну а как он в политику полез, фамилию сменил, по матери Авиловым стал, благо, мамаша тогда уже который год с отцом его, с Башкатовым то есть, в разводе была.

– Веселая жизнь тут у вас! – позавидовал я Ковалеву.

– Да уж, от скуки не киснем… Так с какого такого перепугу Зуб будет с Като разговоры разговаривать?

– Вы считаете, Зубов его боится?

– Зубило мало кого боится. Про перепуг это я так, к слову. О чем базарить будут, вы знаете?

– Наверняка нет. Могу лишь предположить.

– Ладно, после беседы с шепелевским братом предположите. Приехали уже.

Ковалев уткнулся в тротуарный бордюр у неказистого трехэтажного бетонного здания, окруженного нашими японскими машинами с полицейской символикой на бортах, капотах и крышах.

– Кабинет у меня двадцать восьмой, на втором этаже. Как закончите – заходите, про «Слоновую кость» продолжим. А я пока вашу «ресторанную» информацию по своим каналам проверю.

Майор провел меня через проходную, в которой никаким металлоискателем даже и не пахло, что в значительной степени облегчило мне и моему «Ню-Намбу» последующую жизнь, оформил на меня на вахте временный пропуск и подвел к обшарпанной двери в конце коридора на первом этаже.

– Заходите!

Ковалев толкнул передо мной дверь, и мы оказались в узкой комнатушке для допросов.

За неизвестно зачем привинченным к шаткому деревянному полу столом спиной к нам тоже на прикрепленном к хлипким половицам стуле сидело тщедушное существо, обернувшее на звук открывающейся двери изможденное зеленое лицо хронического дистрофика, посреди которого чернела пара тоскливых, давно не знавших ни сна, ни радости глаз.

– Вот, Саша, тот самый японский гость, который хочет с тобой переговорить, – жестом ладони указал Ковалев на меня. – Пожалуйста, Минамото-сан, Александр Шепелев, как заказывали!

Я поклонился парню и огляделся. Старая, советских времен еще офисная обстановка, скрип под ногами, решетка перед глазами и приторно-горьковатый запах плесневелого дерева и ржавых обоев на волдыристых стенах.

– Вы знаете, господин Ковалев, – обратился я к майору, – мы с Сашей, пожалуй, там поговорим, – махнул я рукой за зарешеченное окно.

– Как пожелаете, – пожал плечами майор. – Пропуск у вас есть, Минамото-сан, так что поговорите и возвращайтесь, закончим наш с вами разговор.

– Последняя просьба к вам только, господин Ковалев… – замялся я и постарался, что называется, «потупить взор».

– Валяйте! Деньги, что ли, поменять?

– Да нет, с этим я сам справлюсь. В случае чего вот Александр поможет.

– Тогда что?

– Вы не могли бы меня, пока я здесь, называть не «Минамото-сан», а «товарищ майор»?

– Чего вдруг? – искренне удивился он.

– Да так, каприз у меня такой. Я майор-то уже давно, и все время по советской линии, а вот «товарищем» никогда не был. «Другом» был, «приятелем» был, а «товарищем» – нет. Раз возможность подвернулась, хочу попробовать, каково это – «товарищем майором» быть.

– Ну вообще-то вы с этим закидоном на тридцать лет опоздали, – ностальгически вздохнул майор Ковалев. – Сейчас «товарищей»-то осталось с гулькин копчик, «товарищи» все давно в Париже. Но раз вы так желаете, проблем нет. Давайте поиграем в «казаков-товарищей». Я своих предупрежу – уважим вас по полной парадной программе, товарищ майор.

Ковалев напоследок еще раз глубокомысленно усмехнулся и удалился к себе на второй этаж, а я предложил брату Шепелева выйти со мной на улицу.

Наискось от отдела через двадцать метров подвергаемого перманентному артобстрелу и потому сплошь покрытого глубокими воронками асфальта, носящего, как явствовало из некогда белой таблички на полицейском здании, гордое имя «улица Хабаровская», виднелось очень удобное во всех отношениях заведение. Над входом в двухэтажный панельный блок цвета мисо красовалась вызывающая вывеска «Кофейная кофейня», а справа под козырьком чернело окошко «Обмен валюты».

С нашими японскими йенами в России особо не погуляешь. К западу от Урала ими российские обменники откровенно брезгуют, словно это не третья валюта процветающего мира, а какие-нибудь, как любит выражаться феноменально способный к социально-профессиональной мимикрии Ганин, «беспонтовые» гривны или «зайчики». Искать же в бескрайней Москве приличный банк, где безразличная ко всему на свете, кроме самой себя, девушка в окошке адекватным образом реагирует на наши кофейного, к слову о кофейне, цвета десятитысячные бумажки, более или менее, в зависимости от прихотей и капризов валютных брокеров, адекватные американским стодолларовым купюрам, – миссия практически невыполнимая. Откуда у европейских русских такое пренебрежение к японской йене, понять трудно, как, впрочем, и многое другое на родине Ганина, но об этом нас всех полтора столетия назад уже предупредил один неплохой поэт, совмещавший написание зарифмованных максим со службой по мидовской линии. А поэтов, да еще и дипломатов, слушаться необходимо. Или, по крайней мере, к ним прислушиваться, особенно если они русские.

Слава богу, Россия – страна немаленькая, и есть на ее карте уголки, причем весьма просторные, где к моей родимой йене отношение иное, нежели в снобистской Москве. И на Сахалине, и в Приморье, и здесь, на берегу бог весть почему окрещенного Татарским пролива, японские денежки в цене, поскольку это из Москвы до Японии стремительным «Аэрофлотом» нужно скакать три года за сумасшедшие деньги, а отсюда до нас рукой подать, ногой шевельнуть, и матросские ходки на недалекий японоязычный восток – здесь рутина и обыденность.

Так что мои потом, а иногда и кровью заработанные йены человек-невидимка за тонированным стеклом и чугунной решеткой поменял без разговоров. Впрочем, даже если бы я и захотел с ним или с ней поговорить, вряд ли у меня что-нибудь получилось бы. Уж что-что, а отгораживать себя от назойливой действительности русские, от которых хотя бы мало-мальски что-либо зависит, научились прекрасно.

Отоварившись голубыми тысячными, мы зашли в «Кофейную кофейню» и сели за пластиковый дачный столик у окна. Я заказал нам с Александром кофе по-американски и обжаренные бутерброды с сыром и тунцовой пастой. Довольно вежливая и миловидная официантка подала заказ уже через минуту, и мой визави с жадностью накинулся на жалкую пародию на знатные семенковские «тостики».

– Можно я на «ты» называть вас… тебя буду? – спросил я и отхлебнул из чашки огненной желудевой жижи.

– Можно, – с набитым ртом разрешил Саша. – А вас что, я правда «товарищем майором» называть должен?

– Как хочешь, – смилостивился я. – Я, в принципе, об этом только своих ванинских коллег попросил, ты же мне не коллега, вроде. А так, можешь «товарищ майор», можешь «господин Минамото», можешь «Минамото-сан».

– Понятно.

Александр кивнул за окно, на здание отдела.

– Так этот майор, он правду сказал? Игорька убили?

– Да, Саша, это правда, – кивнул я.

Парень, секунду назад порозовевший было от горячей пищи, вновь позеленел и сник, не снизив при этом, однако, темпа работы костлявыми челюстями.

– Тело следующим рейсом «Анна Ахматова» доставит. Так что сообщи родне, друзьям…

– Конечно, – прошептал он.

– Ты сам откуда сюда приехал?

– С Находки.

– Неближний путь, – заметил я.

– Ага…

– На поезде ехал?

– На машине. У меня «Судзуки» старенький. Но ходкий.

– Ты к Игорю ехал?

– Ну а к кому еще…

– Просто так или по делу?

– Он денег обещал с рейса привезти.

– С рейса? Зарплату, что ли?

– Да какая там у него зарплата, – отмахнулся Саша. – Он что, капитан?.. С Отару вашего должен был деньжат привезти.

– Из Отару, – поправил я его, как учит великий сенсей.

– Чего «из Отару»? – удивился парень.

– Отару – это город, правильно? Значит, нужно говорить «из Отару», а не «с Отару». Вот Хоккайдо наш – это остров, тогда «с Хоккайдо» – правильно, а «из Хоккайдо» – неправильно.

– Здорово вы по-русски шпарите! Вы вообще японец или кореец сахалинский?

– Я, Саша, японец и к сахалинским корейцам ни малейшего отношения не имею… Значит, ты говоришь, что Игорь должен был из Отару, – я еще