Глухое правосудие. Книга 1. Краснодар - Анна Александровна Орехова

— Никак. Я тогда вообще об этом не думала.

— Вы об этом не думали. — Папа снял очки и в напускной задумчивости потер лоб. — Ваш муж пытался покончить с собой, но даже не соизволил с вами попрощаться. Удивительно, что вас это не обидело.

— Возражаю, ваша честь! — не вставая с места, возмутился Якут. — Мы здесь не для того, чтобы слушать рассуждения адвоката.

Ханеш посмотрела на папу.

— Протест принят. Защите предлагается задавать вопросы, а не высказывать утверждения.

— Извините, ваша честь. Вопросы так вопросы.

Папа взял со стола стопку бумаг и сделал вид, что читает, а сам тайком подмигнул Нике. Ясно дело, его рассуждения не были случайны, он аккуратными мазками рисовал собственную картину специально для присяжных. Представление только начиналось, самые интересные сцены были еще впереди.

— Светлана Александровна, прокурор уже приобщил к материалам дела предсмертную записку. Я попрошу вас прочитать строки, которые я выделил.

Пристав передал Подставкиной копию записки, и та без выражения, монотонным голосом прочитала:

— «Света, мне не хватило духу признаться лично, поэтому делаю это сейчас. Я изменял тебе, прости, родная, я трус и подлец, ты достойна быть счастливой, а я, очевидно, способен только твое счастье разрушать».

Повисла пауза. Папа надел очки и, не скрываясь, изучал реакцию присяжных. Текст записки их взбудоражил: Психологиня закинула ногу на ногу, устраиваясь поудобнее, Домохозяйка подалась вперед, уперев локти в колени и положив в ладони подбородок.

— Светлана Александровна, когда именно вы узнали, что муж вам изменял?

— Когда прочитала записку.

— Я бы хотел услышать дату, хотя бы приблизительно.

— Ночью с третьего на четвертое февраля.

— Хорошо. Отмотаем на четыре месяца назад, до того момента, когда ваш муж пытался повеситься. Где именно это произошло?

— В его кабинете, в больнице.

— А где четыре месяца спустя нашли предсмертную записку?

— В его кабинете, в больнице.

Если с Якутом Подставкина вела себя вполне приветливо, то папе отвечала коротко и безэмоционально.

— Речь об одном и том же кабинете?

— Да.

— В какой больнице работал ваш муж?

— Ваша честь, — не выдержал Якут. — Мы так до вечера не управимся. Может, защита уже перейдет к сути?

Ханеш подперла ладонью подбородок.

— Защита, ближе к делу, пожалуйста.

— Я стараюсь, ваша честь, но односложные ответы потерпевшей вынуждают меня задавать все больше вопросов. Между тем момент очень важный. Убитого, предположительно, отравили в собственном кабинете. Присяжные должны знать, имели ли подсудимые туда доступ.

Художник кивнул, он явно был согласен, да и Ханеш нечего было противопоставить.

— Продолжайте. Потерпевшая, постарайтесь, пожалуйста, отвечать чуть более развернуто.

— Хорошо, ваша честь, — буркнула Подставкина.

Папа едва заметно улыбнулся.

— Светлана Александровна, я бы хотел услышать ответ на последний заданный вопрос. В какой больнице работал ваш муж?

— В больнице скорой медицинской помощи. В той же, где тогда работали Власенко. У обоих была возможность попасть в его кабинет. Не то, чтобы там проходной двор, но Максим часто засыпал на работе и не всегда запирался.

Она вызывающе посмотрела на папу, словно спрашивая: «Достаточно развернуто?»

— Спасибо. Чуть ранее вы сообщили суду, что работаете экономистом в той же больнице. Скажите, как часто вы бывали в кабинете мужа?

Подставкина сжала пальцами трибуну.

— Ловко, — хмыкнула Семашко.

Художник заинтересованно подался вперед.

— Мне повторить вопрос? — невинным голосом поинтересовался папа.

— Ваша честь! — поднялся из-за стола Якут. — То, как часто потерпевшая бывала в кабинете мужа, не имеет отношения к рассматриваемому делу.

— Ну как же? — театрально развел руками папа. — Убитый написал записку в кабинете, спустя четыре месяца ее нашли в том же кабинете. Если все это время записка оставалась…

— Ваша честь! Я настаиваю, что это не относится к делу. Если уважаемый коллега со мной не согласен, нам следует обсудить это без присяжных. Относимость не входит в их компетенцию.

Папа повернулся к судье.

— Разумеется, я не согласен.

Ханеш посмотрела сначала на него, потом на Якута.

— Защита, обвинение, подойдите.

Оба адвоката и прокурор послушно направились к ее столу.

Происходило именно то, о чем предупреждал папа: никто не позволит обсуждать возможную причастность Подставкиной к смерти мужа. По извращенной судебной логике это не имело отношения к делу. Так или иначе, папа добился своего: присяжные услышали, что записка все это время могла находиться в кабинете. Они знают, что Подставкина работала в той же больнице, а содержание записки отлично демонстрировало мотив — хирург ходил налево. Осталось связать первое, второе и третье и сделать вывод: если Подставкина нашла записку, то у нее имелись причины злиться на мужа.

Еще бы продемонстрировать присяжным, что она сфабриковала алиби. Вот только Ника и сама никак не могла понять, врет ли Подставкина? Она утверждала одно, Сергей — другое. Кому верить?

Судья что-то негромко втолковывала папе и Семашко, невозможно было услышать ни слова. Ника пожалела, что разместила стример так далеко. Ханеш подозвала секретаря, та присоединилась к беседе с листом и ручкой. Видимо, вела протокол. Через несколько минут совещание у судейского стола завершилось и все его участники вернулись на места.

Ханеш обратилась к присяжным:

— Уважаемые члены коллегии, последний вопрос признан судом не относящимся к текущему разбирательству, поэтому потерпевшая не будет на него отвечать. Защита, у вас имеются другие вопросы?

— Имеются, ваша честь. Меня очень заинтересовала детализация вызовов с телефона убитого, которую прокурор приобщил к делу. Я бы хотел, чтобы потерпевшая с ней ознакомилась.

Папа передал распечатку приставу, тот положил ее на трибуну перед Подставкиной.

— Светлана Александровна, вам известно, кому принадлежит номер, выделенный зеленым?

— Известно.

— И кому же?

— Мне.

Подставкина снова вернулась к тактике односложных ответов, но папу это не смутило.

— А второй номер, выделенный желтым, вам знаком?

— Знаком.

— Не подскажите, что это за номер?

— Это наш домашний.

— Спасибо. Чуть ранее вы заявили, что в вечер смерти мужа вернулись домой и обнаружили свекровь без сознания. Кто еще находился в тот момент в квартире?

— Никого. Только я и Валентина Степановна.

— Понятно. Уважаемый прокурор любезно предоставил нам детализацию звонков вашего мужа за целый месяц. Я подсчитал, в январе вы звонили мужу со своего сотового двадцать три раза. Он звонил вам двенадцать раз, тоже на сотовый. Однако в вечер, когда убили вашего мужа, вы позвонили ему с домашнего телефона. Впервые за месяц.

Папа выдержал паузу, которой тут же воспользовался прокурор.

— Возражаю, ваша честь. Адвокат снова высказывает утверждение, хотя намеревался задавать вопросы.

— Я как раз к этому подошел, если позволите? — Папа вопросительно посмотрел на Ханеш.

— Продолжайте. Только воздержитесь, пожалуйста, от умозаключений.

— Конечно, ваша честь. Светлана Александровна, вы утверждаете, что в вечер убийства звонили мужу с домашнего телефона. Если действительно звонили вы, то