Тесные объятья смерти - Маргарита Малинина

– Так они же обдолбанные, не забывай. К тому же ты потеряешь свою настоящую работу, если станешь выполнять мою.

– Ах, черт, я совсем забыл. Дурацкий график сутки через сутки. – Мы помолчали, погруженные в невеселые мысли. – Ладно, могу предложить другой вариант. Я заночую здесь с тобой. Есть же здесь дополнительные спальни?

– Хозяйская. Но она заперта на ключ.

– Не проблема, подберу отмычку.

– Что?!

– Ладно, есть же какая-то гостиная с диваном, правильно? Что за этой стеной?

– Там «кинозал», но диван имеется. И в холле тоже есть, ты проходил мимо.

– Ну вот, я буду охранять первый этаж, а ты второй. Если появятся, зови. Я помаячу на балконе, авось сбегут. Это они смелые, когда знают, что тут одна девушка хрупкая живет.

– Откуда им это знать? – Я быстро сообразила сама. – Ну да, ведь штор нет, они видят только меня в окна.

– Ага, а теперь увидят двоих. Мужика.

– С топором, – добавила я.

– С топором, – кивнул Саша.

Думала я недолго.

– Хорошо. Если тебя не затруднит, конечно.

– Нет. Я отсюда пойду сразу на работу. Какая мне разница, из своего дома или из этого? Расстояние такое же.

– Твои родители не потеряют тебя?

– Мы с братом вдвоем живем. Я позвоню ему. А вообще, – он сверился с часами. – У меня дела дома, так что я приду вечером, часов в девять. Они же раньше не приходят?

Я покачала головой. Самое раннее, когда я видела подозрительных людей в масках, – десять вечера, я тогда шла включать ультрафиолетовую лампу. Но это не показатель, что они приходят ровно в десять. Впрочем, в девять еще относительно светло, вряд ли лицам, которые ставят себе целью напугать, такое время подходит.

Александр стал собираться, я вышла провожать. Видя, как я опасливо оборачиваюсь возле калитки, спросил:

– Видишь кого-то?

– Не-а. Просто мне кажется, будто и днем за мной наблюдают. А село вообще большое?

– Да нет. Пара улиц всего. Хочешь, пройдемся?

– Ты же хотел домой.

– Полчаса меня не утянут, мы успеем все село обойти и вернуться.

– Окей.

Сначала мы шли молча, затем Саша принялся что-то рассказывать. Про себя, про семью, про свою любовь к культуре и искусству. Когда он плавно подошел к теме реинкарнации, намекая, что чувствует себя переродившимся аристократом, который еще к тому же был близок к искусству и, возможно, занимался меценатством или сам обладал какими-нибудь талантами, я в это время замерла возле огромного особняка. Мы прошли уже все село, и, кроме моего двухэтажного коттеджа, я больших домов здесь не видела. Маленькие деревянные одноэтажные, на крайний случай – небольшая мансарда над первым этажом. И тут – каменный монстр в три этажа, занимающий минимум два стандартных участка. Первый этаж облицован темно-серой плиткой под мрамор и имеет затемненные французские окна. На остальных этажах окна самые обычные, прямоугольные с белыми пластиковыми рамами. Создавалось ощущение, что первый этаж жил своей жизнью. Во дворе, видимом через забор из кирпичных столбов и кованых прутьев (как и у меня), радовали глаз десятки мраморных скульптур, каждая из которых была любовно окружена розовыми кустами, которые еще не цвели, но уже предусмотрительно обзавелись острыми шипами на стеблях.

– Чей это дом? – дивясь такой внезапной роскоши посреди нищенского гетто, полюбопытствовала я, уповая на Сашину осведомленность.

– Это дом владельца фабрики. У них тут династия. Насколько знаю, в прежние времена на их фабрике работали все местные жители. Фамилия вроде на «Г» у них, точно не помню. Кирюха лучше знает, его бабка как-то связана была с этими людьми. То ли работала на них, то ли еще что-то. А я-то не местный, – пожал он плечами, мол, я же говорил это много раз, чего ты от меня хочешь.

– Ясно. Мне в принципе нет до них никакого дела, просто я думала вначале, что местные кошмарят меня из-за дома. Завидуют. Обыкновенная классовая ненависть к единственному богатому особняку и его владельцам. А тут вон какое чудо-юдо! Почему лезут ко мне тогда?

Сашка в ответ кивнул на калитку, куда-то повыше звонка. Я проследила за его взглядом и увидела камеру.

– Ах вот оно что…

– Именно. Здесь не забалуешь. Тут и доберманы бегают. Сейчас их не видно, может, сдохли, или купают их, не знаю, но, когда мы с Лехой гуляли, нас облаивали всегда, стоило мимо пройти.

– Ясно. Назаровым следовало поучиться. Вместо котов завести собак, а лучше львов. И камерами обвешаться, как гирляндами в Новый год.

Смирновский считал по моему раздражению тщательно скрываемый страх. Я его запихивала-запихивала в самый дальний угол своей души, а он знай себе вырывается и подает сигналы в виде агрессии и недовольного тона.

Саша взял меня за руку, что стало для меня неожиданностью, и, посмотрев мне в глаза, заверил:

– Я приду сегодня, не переживай. Ничего с тобой не случится.

Не знаю, смогла бы я ему объяснить, что боюсь сейчас не того, что они придут, а того, что не придут. И я буду выглядеть сумасшедшей. Решив, что не смогу, я просто кивнула.

Возвращались мы другой улицей. Мое внимание привлек черный дом, выгоревший дотла.

– Это что здесь? Кто тут жил? Алкашня?

– Да нет, нормальные люди. Мы как раз с братом гуляли и застали пожар. Буквально на днях. Говорят, проводка загорелась. Вообще без причин. Но эти дачники, они просто к себе вернулись в город. А вот год назад, когда мы только переехали, тут три целых дома горело, как раз весной тоже. И жители восстанавливали как могли, потому что местные, им пойти некуда. Мы тоже с Лехой помогали.

– Кошмар! Вы молодцы, что участвовали.

– Ну да, так соседям ведь всегда нужно помогать.

– Вы ведь только переехали! Чужие люди, получается.

Александр взял долгую паузу, мы даже успели вернуться на свою улицу.

– Никогда так не думал. Когда сюда приехал, сразу понял, что это мое место, и я что здесь должен жить.

Мне это было странно, но я ничего не сказала. Я вот живу в конкретном городе Подмосковья всю свою жизнь и вовсе не считаю его своим. Только как понять, куда именно нужно переехать, чтобы почувствовать все то же, что и Саша? Мир огромен.

Проходя мимо ярко-желтого домика, одного из тех немногочисленных, что имели мансарду и могли считаться двухэтажными (полутораэтажными, скорее), Сашка кивнул:

– Здесь Кирюха живет, кстати.

– Это друг твой?

Я прочитала табличку на доме. Улица 8 Марта, как поэтично!

– Работаем вместе. Сейчас его смена.

– Ах, да, точно. – Значит,