Тесные объятья смерти - Маргарита Малинина

стать. И вот мне показалось, что он с кем-то разговаривает. Вначале я решил, что это ты вернулась. Может, забыла что. Я же в столовую не возвращался, вдруг, думаю, ты голубцы оставила. Я встал, обулся и пошел по коридору в сторону лестницы. Лампа эта дурацкая начала опять моргать. Именно надо мной! Санек прошел мимо – ей хоть бы хны! А я для нее как красная тряпка для быка, получается. Встал я, посмотрел на лампу, в очередной раз подумал, что нужно ее заменить, только вот найти бы другую, рабочую, покачал головой и пошел дальше, и, только дойдя до ступенек, вдруг понял: Сашка все говорит-говорит, а ему никто не отвечает!

В этот момент у меня мурашки побежали по спине, а потом спустились и до ног. Я вроде парень не пугливый, но в этом дворце треклятом чего только уже не происходило со мной. Можно, конечно, на сон списать, но как быть с тем заброшенным деревянным домом на краю усадьбы? Там-то я не спал!

Короче, я напрягся. И стал спускаться по возможности тихо. А сам подслушиваю. И будто даже надеюсь: авось ему кто ответит. Даже пусть не ты. Мало ли кто пришел. Может, посетитель. Может, начальство. Мне без разницы.

Лестница заканчивалась, и арочный проход выводил в холл. Я вышел и сразу его увидел, из-за чего нырнул обратно и начал подсматривать, выглядывая из-за стены. Прямо рядом с лестницей имеется ниша. Раньше там была какая-то ваза. Или вазон? Короче, не знаю, как это называется, но во дворце несколько таких ниш, прежде, видать, модно было их заставлять всякой дрянью типа скульптур и ваз. В каких-то помещениях они еще сохранились. Но я точно знаю, что именно эта ниша пуста, я много раз проходил мимо нее в столовую и к выходу. И вот Шурик стоит и смотрит в эту нишу. И беседует с ней. Мне отсюда не видно, есть ли кто там, но я понимаю, что обычный человек в ней не поместится. Даже если и так, я в любом случае буду видеть руки и стопы. Или плечи, если человек будет шевелиться. Ниша-то не глубокая и не особо широкая, она под вазу! И вот он стоит перед ней и что-то быстро бормочет. Вроде и громко, а понять тяжело. Тарабарщина какая-то. Будто на ненашенском языке.

И вот я так смотрел довольно долго, высовывая лишь лицо, боясь, что вдруг он меня заметит. Наконец он закончил говорить и просто повернулся в сторону столовой – противоположную от меня – и пошагал в том направлении. Я решил выждать пару минут, чтобы сразу не идти за ним. Во-первых, я не хотел, чтобы он думал, что я что-то услышал, а ведь если приду сразу за ним, то он может так решить. А во-вторых, я просто не мог. Понимаешь? После того что я увидел и услышал, сразу усесться напротив него и «трапезничать». Да мне кусок в горло не полезет! Даже мамкины голубцы!

И вот стою я там, обуреваемый думами своими нелегкими, и все смотрю на эту нишу, словно глазами приклеился, и тут из нее… из нее… Ты не поверишь!.. Из нее вылетает черная дымка! Большая, длинная, формой похожая на человека. И летит в ту же сторону, куда он пошел.

Я чуть не обделался, прости мой французский! Одно дело, когда это ночью… Или в темноте на улице у заброшки… Но здесь! При свете! У нас всегда на первом этаже люстры горят, а в коридорах лампы навесные, я просто-напросто не мог перепутать! Это тень, понимаешь? Его тень как-то отделилась от него, он с ней разговаривал на какой-нибудь латыни, или на чем там колдуны разговаривают, видать, задание какое-то давал, а потом просто ушел. А она полетела по своим делам. Понимаешь?..

Я дернулся было к лестнице, да не рассчитал. Старый уже, ноги заплетаются. Да, старый, не спорь! Не двадцать же лет! Хотя ты права, наверно, это от испуга… Короче, упал я на ступеньки, ударился коленом, матюгнулся – не без этого!

И Шурик услышал…

– Павел? Это ты? – крикнул мне из столовой. Дверь, видать, не закрыл. А на лестнице, как я уже упоминал, эхо будь здоров! Наверно, с улицы было слышно, как я взвыл!

Пришлось идти к нему и каяться, мол, коленку разбил. Он мне посоветовал посмотреть в аптечке пластыри, зеленку и бинты. И даже сам вызвался! Но я от психа этого чертова не хочу никакой помощи! Так меня забинтует, что мумия позавидует. Чтобы я сбежать не смог. Две ноги вместе скрутит, как пить дать. Да еще и вколет что-нибудь, чтобы наверняка. Короче, отказался я. Говорю, ерунда, мол. Не болит уже почти. А сам потихоньку под столом потираю. Больно ведь!

И вот он говорит:

– Ты сиди тогда. А я, как доем, на обход один схожу.

– М-да?

– Ну а че нет? В прошлый раз ты меня выручил. Мне не хотелось в плохую погоду. В этот раз я выручу. Ты правильно сказал позавчера. Я все обдумал. Зачем по двое ходить? Да, не положено по инструкции. Но раньше по одному тут сидели и на обход ходили поодиночке, потому что больше не с кем.

– Откуда ты знаешь?

– Да Кирюха рассказывал. Он мент бывший, потом подался в ЧОПовцы. И он во дворце этом с тех пор сторожит.

Я сделал вид, что согласился, а сам посчитал, что это очень подозрительно. И решил проследить за ним.

Слопав голубцы с пюрешкой, я поставил чайник на подогрев и вернулся за стол, делая вид, что никуда не спешу, и рассчитывая, что Шурик закончит «трапезу» первым. Так оно и вышло, ел он всегда быстро. В смысле, кушал.

Через минуту с грохотом захлопнулась входная дверь во дворец – она очень тяжелая, и ее музыку ни с чем другим не спутаешь. Я подкрался к окну, подождал какое-то время, но Шурика так и не увидел. Значит, он начал обход с другой стороны. Это я чтобы знать, куда бежать.

Я вышел из здания и не стал его запирать. Связка ключей только одна. Во всяком случае их тех, что я знал – она висит на гвоздике в холле. И если я вдруг его потеряю и он вернется первым, выйдет ой как плохо. Я, конечно, могу солгать, что вышел покурить. Но зачем далеко уходил? Зачем дверь запирал? В общем, понятно. Да, я ответственно относился к работе и знал, что нельзя оставлять дворец