Игра саламандры - Давиде Лонго

в том, что на другой стороне стола восседают Октавиан, Галуа и Пабло – банда Мунджу в полном составе. Субъекты, мягко говоря, враждебные: их Оливо расположил в порядке возрастающей опасности. На обороте титульной страницы имевшейся у него книги «Дон Кихот»[13] – заметка сделана твердым простым карандашом Н3 – единственным по-настоящему подходящим для письма. Не знаю, понятно ли объясняю.

Октавиан, как хитрый и коварный наместник Мунджу, управляет всеми происками и интригами. Его любимое развлечение – сеять злобу, обижать словесно и придумывать наказания и мучения, чтобы делать несчастными других. Он довел свою деятельность до совершенства и достиг удивительного успеха, потому что грамотен и хитер, как тайваньский макак Macaca cyclopis.

На втором месте Галуа – худой, безжалостный гончий пес и ищейка Мунджу. Что-то среднее между гиеной подвида Crocuta crocuta и архидьяконом из «Собора Парижской Богоматери» Гюго[14]. У него роль ретранслятора: получать приказы от Октавиана и Мунджу и передавать их Пабло, а на досуге Галуа не брезгует тем, что обдирает, зачищает и собирает скелеты животных.

Последний из трех – Пабло. Неотесанный и тупой оболтус на службе у Мунджу и всех остальных. Всегда вооружен заточками, собственноручно изготовленными из ложек и вилок, анахронический экземпляр вымершей птицы додо Rahpus cucullatus, банально выполняет все, что прикажут, зачастую совершает ошибки, чувствует себя виноватым, потеет, бормочет и выпрашивает заслуженное наказание.

Напротив них сидят Джессика, Федерика и Гага – каждая адепт секты Мунджу со своими обязанностями.

К тому же шестнадцатилетняя Джессика – девушка Мунджу. Очаровательная и сверкающая, словно медуза Aurelia aurita, все усилия прилагает главным образом для демонстрации своей гладкой, увлажненной кожи и для того, чтобы выглядеть привлекательной и внешне безобидной. С этой целью скрывает свой ум под прической каре и смотрит низкопробные сериалы, а потом притворяется, будто не помнит имен персонажей.

Федерика – ее лучшая подруга, спутница и компаньонка – фламинго рода Phoeniconais minor, тощая девушка, психопатка, помешанная на запорах, размерах груди, шоу талантов и тату. Почти все время советует другим, как бороться с прыщами, прославляет Джессику, потому что та «просто чудо», и следит за модными блогершами в надежде однажды стать одной из них.

Последней следует Гага, недавно прибывшая в приют. Она ждет, что в ближайшее время вольется в свиту Джессики. В связи с этим все ее старания, как у сомика-чистильщика Otocinclus, направлены на поддержание в опрятном состоянии и порядке комнаты этих двоих – в надежде, что ее примут в подруги на полную ставку. Кроме того, много спит, плохо учится и смеется невпопад.

Само собой, во главе стола, прямо напротив Оливо, сидит властелин этих дементоров[15], Джокер[16] без грима, орк[17] без бороды, нетленный мистер Хайд[18], Халк, который уже никогда не станет Брюсом Бэннером[19]. Короче говоря, Мунджу.

Оливо поглядывает, как он уплетает три порции пасты аль форно[20], шесть эскалопов, две тарелки картошки и один невероятного размера кусок бисквитного торта. Именно столько, молча, уставившись в тарелку, не удостоив соседа ни единым взглядом, только что поглотил Мунджу.

Можно было подумать, что ему даже в голову не приходит, будто это Оливо разболтал о тайнике с травкой, запустив таким образом процесс его исключения из приюта, где Мунджу за последние годы обзавелся девушкой, бандой приспешников и прибыльной сетью сбыта наркотиков.

Оливо не может поверить своим глазам, но, похоже, дела обстоят именно так: Мунджу помалкивает и ест с немой прожорливостью барсука Meles meles Linnaeus – зверька, с которым он делил в прошлом увлечение подземными лабиринтами. Не знаю, понятно ли объясняю. Между тем трое его прихвостней и подруги громко болтают, прикалываются и смеются, как обычно совершенно не интересуясь происходящим на другом конце стола, где сидят воспитатели и лузеры.

«Ну вот видишь», – только собрался подумать Оливо, всю ночь пролежавший с готовым лопнуть в любую секунду мочевым пузырем, разглядывая белый потолок в ужасе от мысли, что встретит кого-нибудь из них по дороге в туалет, и представляя самую страшную месть, однако же… Правду говорят: страхи оказываются иногда сильнее того, что может случиться на самом деле…

Именно это сейчас и происходит.

3

Порой кажется, что все идет к лучшему, то есть все в порядке, но только до тех пор, пока не замечаешь какую-нибудь мелочь и не понимаешь, что ошибался: на самом деле все идет прахом, хуже некуда, до омерзения. В двух словах: ты зашкваренный или, как сказала бы Аза: плаваешь по уши в помойной яме, из которой шансов выбраться у тебя столько же, сколько их было у Людовика XVI[21], когда он стоял на коленях у гильотины.

Именно такую мелочь, лежа в кровати, уже несколько часов усиленно перетирает в голове Оливо. Раз за разом он прокручивает момент, когда после обеда Гектор разрешил всем уйти и Мунджу, поднимаясь, мельком бросил взгляд в его сторону.

Он не то чтобы посмотрел, а так, знаете ли, взглянул исподлобья. Однако чем больше Оливо роется в мыслях, возвращаясь к тому моменту, тем четче проявляется еле заметная, сложенная из маленьких букв, но вполне читаемая фраза: «Я ЗНАЮ!» – и под ней совсем мелко: «Ну и огребешь ты у меня, наглая свинья!»

Вот почему, когда в дверь стучат, он тут же вскакивает на ноги.

– Оливо?! – зовет Гектор. – Можем поговорить минутку?

– Да. – Оливо с облегчением выдыхает.

Гектор открывает дверь, но не входит, что означает – дело срочное.

– Послушай… – говорит он. Если Гектор начинает с «послушай», не жди ничего хорошего. – Директриса Атраче вызывает тебя в свой кабинет: там кто-то хочет поговорить с тобой.

Быстро прикидывая в уме, Оливо сразу понимает, что его ждут плохие новости. Но если перебрать в голове все, какие только возможно, плохие новости, их может статься не так уж и много. Что это за человек хочет с ним поговорить? И почему в кабинете Атраче? Однако трудно придумать новость хуже той, что Оливо получил, когда ему было восемь лет, – известие о том, что остался сиротой, без отца и матери; тогда же он узнал подробности их смерти.

– Оливо?

– Да.

– Пойдем?!

– Да, – кивает и показывает, что ему нужно завязать шнурки на ботинках.

– Ну давай, я в коридоре.

Оливо ожидает, пока закроется дверь, и поворачивается к Азе. Она, сидя задницей на столе и поставив ноги на стул, стрижет ногти. Но тут же отвлекается от своего занятия и смотрит на него:

– Ну чё?

– Что «чё»? Нужно идти к директрисе.

– Так в чем проблема, головастик в обмороке?