Чарующая бесполезность - Татьяна Нильсен

не решилась. Не знаю почему. Да и вообще, я свой нос дальше кухни и уборки не совала, пришла, приготовила, пропылесосила и отправилась восвояси и что тут происходит в моё отсутствие понятия не имею.

— Мы сейчас с вами проедем к котттеджу и вы мне всё покажете на месте.

Когда остановились возле дома в Шапошникове шевельнулось лёгкое чувство зависти. Он, как ни старался, не мог добиться такого уюта и гармонии на своём прилегающем, дачном участке. Всё у него получалось как-то без фантазии, примитивно— разноколиберные дрова в поленнице торчали во все стороны, трава бурьяном разрослась возле давно не крашеного забора, флоксы, георгины, петуньи, гвоздики кучей обосновались в цветнике непонятной формы. Здесь же чувствовалась рука профессионального ландшафтного дизайнера— сочный газон причёсан ровным ёжиком, цветы благоухали в декоративных широких вазонах, дорожки выложены затейливой тротуарной плиткой, и даже дровишки для камина и мангала высились ровным кубом.

— Кто наводит порядок на улице? — спросил полицейский, распахивая дверь машины перед домработницей.

— Хозяину нравится работать в земле. Сам сажает цветы, поливает, когда есть время, а раз в неделю приходит садовник. — пыхтела Евгения Степановна выбираясь из автомобиля. — Живёт по соседству. В доме не появляется, в глубине сада небольшой сарай для садовых принадлежностей, там его вотчина.

Они поднялись на крыльцо и полицейский увидел, что сорвана печать. Шапошников толкнул дверь, но она оказалась запертой.

— Вы уже заходили сюда?

Он посмотрел на женщину, которая не сразу сообразила в чём дело. Она пожала плечами и покачала головой, мол что спрашивать, замки то закрыты. То что кто-то побывал в доме они поняли, как только вошли в прихожую. Шапошников по опыту знал, что после работы экспертов остаётся беспорядок, но войдя во внутрь стало очевидным, что здесь что-то искали. Сергей подумал, если это не домработница и не любовница Гульбанкина, то ключи имеются у кого-то ещё. Полицейский предупредил, чтобы Евгения Степановна ни к чему не прикасалась и внимательно осмотрелась вокруг на предмет не пропало ли что-нибудь. Женщина прошлась по комнатам, проверила второй этаж и пожала плечами:

— Кажется всё на месте. Что здесь могли искать? — она рассуждала в слух ни к кому не обращаясь. — Сейф не открыт, а больше здесь брать нечего.

— Так уж нечего? — засомневался Шапошников.

— Ну если брать например телевизор, столовое серебро, картины, то нужен автомобиль, а через охранников посёлка незаметно не проберёшься, да и ничего не тронули.

Они зашли на кухню.

— Фу, какая вонь! — Сидоренко помахала ладошкой перед носом. — Я со стола убрала, но полиция мусор мне вынести не разрешила, вот еда и забродила. — женщина повернулась к полицейскому и сложила умоляюще руки. — Может я наведу здесь порядок?

Шапошников прикинул, что важные улики у экспертов, отпечатки сняты. Но кто-то же появился здесь невзирая на то, что дом был опечатан, значит могли что-то оставить после себя. Хоть и мало вероятно, но он решил ещё раз вызвать специалистов для осмотра и повернувшись к женщине махнул рукой:

— Мусор можете вынести сегодня и можете взять туалетные принадлежности для больного, а с уборкой пока повременим.

— Вот это вино принёс Юдинцев. — Евгения Степановна показала пальцем на бутылку, которая так и стояла не распечатанная на кухонном столе, потом подошла распахнула холодильник и тут же с удивлением воззрилась на Шапошникова.

— А это вино я подняла из подвала и поставила в холодильник.

— Сколько бутылок вы принесли?

— Только одну, никто из гостей не употреблял красное, а Гульбанкин мог выпить максимум два бокала, поэтому всегда хватало одной бутылки.

«Так значит та, с ядом, которая у экспертов, появилась на столе не из хозяйских кладовых. — подумал про себя Шапошников. Он ещё раз утвердился в мысли, что покушение на официанта связанно с тем фактом, каким образом отрава попала на праздничный стол. Но кто поручил ему? Кто заплатил? Кто убедил его сделать это? А если бы Лёха узнал, что по его вине скончался человек, то побежал бы в полицию? Скорее всего его хотели убить, чтобы правда не выплыла наружу. — Только бы Лёха оклемался, хотя бы в себя пришёл!»— мысленно заклинал полицейский и скорее даже не от того, чтобы получить показания, а от того, что молодой парень должен жить, вырастить детей, посадить дерево, да и о матери-инвалиде кто позаботится!?

Размышляя полицейский уставился на Сидоренко, которая поёжилась от его холодного взгляда, а потом тряхнула плечами и перешла в наступление:

— Что вы на меня так смотрите? Мне зачем кого-то травить? Да я здесь работаю, как у Христа за пазухой! Да и вино такое можно купить в некоторых лавках города. Кто угодно мог это сделать! Это Эдуард Аркадьевич думает, что только ему доставляют спиртное из-за границы! Платит втридорога!

— Я думал, что вино эксклюзивное, для узкого круга гурманов.

— Да куда там! — дама небрежно махнула рукой. — Гульбанкину так хочется думать! Его никто и не переубеждает. Самому по магазинам никогда шастать, поэтому не знает, что ящик вина можно приобрести в винной лавке на Новоизмайловском, на Невском проспекте и ещё в нескольких питерских магазинах, а не ждать, когда привезут из Италии.

Шапошников усмехнулся про себя— какой-то хитрый делец поставлял к знатному столу товар, выдавая его за элитный алкоголь, и пользуясь слабой осведомлённостью состоятельного покупателя, без зазренья совести набивал свой карман. Он прикинул, что рыскать по городу, осматривать винные лавки, опрашивать продавцов, выясняя кто же всё-таки приобрёл бутылку не имеет смысла— только время потеряют. Сергей дождался экспертов, которые ещё пару часов кружили по дому, но ничего нового не обнаружили. Тот, кто проник в дом имел ключи— замки оказались неповреждёнными и перчатки— никаких следов не обнаружилось. Осталось непонятным, что же искал преступник или что хотел скрыть, но то, что в дом приходил убийца, для Шапошникова это стало очевидным.

Марина даже не предполагала, что всё обрушившееся на неё внимание окажется таким приятным. Он не приносил цветы, не читал стихи, не приглашал в кино и рестораны. Зато Юдинцев наполнил жизнь трогательной заботой и нежностью, даже в один момент ей показалось, что если вдруг он не появится сегодня, то она зачахнет без него как одинокий лютик в сухой степи. Всё это оказалось неожиданным и новым. В её жизни случались романы страстные, со слезами, расставаниями. Были мужчины несвободные, высокопоставленные с которыми она встречалась тайком, на съёмных квартирах, в отелях за городом, но эти связи сами изживали себя не принося ничего кроме тоскливых воспоминаний об одиноких праздниках и выходных. Были парни моложе, зачастую они самоутверждались за счёт