Умереть с первого взгляда - Питер Джеймс

– Пойду посмотрю, лег ли Бруно спать.

– Хорошо, только прояви понимание, если он еще не спит. Представь себя на его месте.

Рой поднялся по лестнице, прошелся по зачехленным коврам до спальни старшего сына. Перестройка ванной уже началась, в воздухе висел запах пыли и опилок.

Бруно развалился на кровати в наушниках и красно-белой футболке мюнхенской «Баварии». В руках он держал пульт управления игрой и был настолько ею поглощен, что даже не повернул голову, когда вошел отец.

Компьютерный футбол был в самом разгаре, пальцы мальчика танцевали по клавишам пульта, управляя игроками. Взглянув на счет 2:1 в нижнем левом углу монитора, Грейс понял, что команда сына выигрывает.

– Бруно! – сказал он. – Ты же знаешь распорядок. Завтра учебный день, к девяти нужно быть в школе. Ты должен был лечь спать еще час назад. Выключай немедленно!

Бруно по-прежнему не замечал его, сосредоточившись на игре. Грейс снова ощутил прилив злости. Злости на то, что сыну он совершенно не интересен.

«Ты что, не понимаешь, какая прекрасная жизнь у тебя впереди, парень?»

Без излишней мягкости он снял наушники с головы Бруно.

– Алло? – позвал он.

Бруно никак не отреагировал, вперив застывший взгляд в экран, как будто играл с отцом в особую игру «кто моргнет первый».

Мяч был у полузащитника Бруно. Не обращая внимания на отца, мальчик нажал кнопку, отпасовывая мяч крайнему нападающему, и тот побежал вдоль бровки.

Рой выхватил пульт из рук сына.

– Эй! – сказал Бруно. – Ты мне только что помешал…

– Не смей говорить мне «эй», никогда! – сердито заявил Грейс. – Ты очень грубо ответил Клио, отказавшись есть ужин, который она приготовила. Ты ведешь себя некрасиво.

– Так если она не понимает, как нужно готовить, – огрызнулся Бруно. – Сегодня на ужин была какая-то вегетарианская дрянь. Вчера я сказал, что хочу шницель, а она дала мне какую-то дурацкую курицу.

Грейс ошеломленно смотрел на сына, размышляя о том, как бы поступил его собственный отец, вздумай сам он в детстве так себя вести. Отец наверняка отвесил бы ему затрещину.

– Бруно, не смей так с нами разговаривать. Понятно?

«Нужно обходиться с ним построже», – решил Грейс. В то же время он хорошо понимал, как трудно, наверное, дался мальчику переезд сюда из Мюнхена. Рой все время держал это в уме, но Бруно то и дело провоцировал их с Клио, подталкивая к самой границе терпения.

– Здесь тебе не ресторан, где можно выбирать блюдо по меню. Если, как уже говорила Клио, ты объяснишь нам, какая еда тебе не нравится, мы постараемся тебе ее не давать. А если тебе захочется чего-то особенного, предупреди нас заранее, хорошо?

Бруно все так же смотрел на экран, не замечая отца.

– Ты слышал, что я сказал?

Сын неохотно обернулся.

Грейс уселся на край кровати, не решаясь поначалу посмотреть ему в лицо.

– Послушай, я понимаю, что тебе нелегко. Ты потерял мать, а потом тебя увезли с родины в совершенно новую страну, где говорят на другом языке. Мы с Клио хотим понять, что можем сделать, чтобы тебе жилось лучше.

Рою почудилось, будто озлобленность исчезла с лица мальчика, сменившись печалью.

– Бруно, мы так мало знаем – почти совсем ничего – о том, как ты жил десять лет до переезда к нам. Может быть, нам стоит поговорить об этом, понимаешь? И тогда нам всем будет проще.

И в этот момент в кармане джинсов Роя зазвонил телефон.

– Суперинтендант Грейс, – ответил он, кивком извинившись перед мальчиком.

Это снова звонил Энакин, и на этот раз он определенно был в панике.

Отойдя к двери, Грейс прошептал сыну:

– Потом поговорим.

– Босс, как я вас и предупреждал, события развиваются! – громко и взволнованно произнес, едва ли не прокричал, Энакин.

– Можно подробнее, Энди?

Рой вышел на лестничную площадку и закрыл дверь в спальню Бруно.

– Этот Лиам Моррисси, он заявился в дом бывшей жены на Хадден-авеню и не желает оттуда выходить. Грозится покончить с собой.

– А жена с ним? Кэрри, так, кажется, ее зовут?

– Да, точно, Кэрри. Нет, она ушла и обоих детей забрала с собой. Отправилась в дом матери в Холлингбери.

– Так что именно сейчас происходит?

– Этот Моррисси… Лиам Моррисси. Он засел там и не выходит.

Рой быстро обдумал услышанное.

– Значит, Моррисси в ее доме, один, больше там никого нет – ни женщины, ни детей?

– Верно, Рой. О боже, придется брать дом штурмом!

– Успокойтесь, Энди, никакого штурма не будет, ясно?

– Нет, будет. Он не хочет выходить. Заперся внутри и сидит там.

– Спокойно, Энди. У него есть оружие? Он угрожает открыть стрельбу по вашим полицейским?

– Нет, шеф, не угрожает… пока, во всяком случае.

– Ну и какой же тогда может быть штурм?

– Самый настоящий, Рой! Злоумышленник не хочет выходить, он запер дверь! А если он причинит себе вред? То есть… застрелится. Что тогда?

– Тогда мне придется вычеркнуть его из списка тех, кому я собираюсь отправить открытки на Рождество.

– Лично я ничего смешного не вижу. Положение просто безвыходное!

– Выход есть, Энди. Надо послать в дом местную службу по обеспечению порядка. Вы видите Лиама Моррисси?

– Да-да, вижу, – еще сильнее заволновался Энакин. – Он сейчас на лестнице, выглядывает в окно. Что же нам делать?

– Да успокойтесь вы уже, – сказал Грейс, теряя терпение. – Слушайте меня внимательно. Вот что вы должны сделать: вскрыть входную дверь, надеть на Лиама Моррисси наручники, препроводить его в ближайшую камеру и доложить мне. Сроку вам на все тридцать минут. Выполнять!

– Но почему вы так разговариваете со мной, Рой? На каком основании?

– На каком основании? Сейчас я объясню это тебе, Энди. Да на таком, что это наш город, а я, черт побери, сегодня вечером здесь шериф!

Час спустя Грейс стоял в темноте сада, дожидаясь, когда Хамфри закончит свои дела. И тут телефон запикал, приняв сообщение.

Рой посмотрел на экран. Сообщение, которое прислал Энди Энакин, было весьма лаконичным:

Он арестован.

29

2 октября, вторник

Констебля Холли Литтл коллеги прозвали Карманным Танком – из-за маленького роста и громоздкого набора всевозможных гаджетов и средств защиты, которые она постоянно таскала с собой, превращаясь в ходячего робота. Холли патрулировала сектор Б вместе с напарником Джоном Олдриджем, похожим на регбиста здоровяком ростом в шесть футов четыре дюйма и весом в восемнадцать стоунов[14], известного среди друзей как Добрый Великан. Они уже два часа колесили по Брайтону-энд-Хову – «охотились», как это у них называлось. Хлестал косой дождь, и