Умереть с первого взгляда - Питер Джеймс

всерьез считал, что яд убивает его, медленно, но неумолимо, недаром же самочувствие ухудшалось с каждым днем.

Немецкий артист, живущий этажом ниже в доме на Брайзахерштрассе, опять заиграл на своем проклятом пианино: ну, видать, просто жить без этого не может. Какую-то оперную дребедень. Одно и то же, снова и снова.

Блям-блям-блям, блям-блям-блям, блям-блям-бом.

И каждые две-три минуты этот придурок принимался распевать баритоном на английском, раз за разом меняя модуляцию, словно бы пытаясь добиться нужной выразительности. Возможно, у него был хороший голос. Зуб этого не знал и знать не желал. Сам он слушал только музыку в стиле кантри и вестерн, да и то, честно говоря, нечасто.

Было уже одиннадцать тридцать вечера, черт возьми! А этот тип все никак не уймется:

– Мальчик резвый, румяный, влюбленный…

Блям-блям-блям, блям-блям-блям, блям-блям-бом.

Имя артиста было указано на табличке рядом с дверью: «Ханс-Юрген Штокерль». Зуб однажды поднимался по лестнице и видел, как тот заходил к себе в квартиру. Статный интересный мужчина лет пятидесяти со стильной прической. Зуб даже прогуглил его ради интереса. Оказалось, вполне себе знаменитый человек. Актер кино и театра, певец и музыкант.

Зуб омерзительно чувствовал себя все то недолгое время, пока был в Англии. Да и теперь, вернувшись в Мюнхен, не ел со вчерашнего утра. Лежал в постели весь разбитый, в голове все перемешалось. Комната раскачивалась, словно он был в каюте корабля, посреди бушующего моря. Нервы скручивались от любого звука. Он тщетно пытался уснуть.

Блям-блям-блям, блям-блям-блям, блям-блям-бом.

– И про женские ласки забудь, – запел артист еще громче.

Зуба уже распирало от злости. Злости на себя за проваленное задание в Мюнхене, а потом еще и в Брайтоне. А все потому, что оба раза Стив Барри предоставил ему негодную информацию.

– Заткнись уже! – крикнул Зуб. – Захлопни свою…

На столике возле кровати завибрировал и зазвенел телефон.

Зуб знал, кто ему звонит, и не хотел отвечать. У него сейчас не было ни сил, ни желания выслушивать ругань мистера Барри.

Единственное, чего он сейчас желал, – это спуститься по лестнице, выбить ногой дверь в квартиру Ханса-Юргена Штокерля, переломать ему пальцы на руках и засунуть в пасть грязный носок.

Мобильник перестал звенеть. А через мгновение начал опять.

Может, стоит прихватить телефон с собой и забить его в рот этому певцу?

А потом послушать, как тот запоет без зубов.

Блям-блям-блям, блям-блям-блям, блям-блям-бом.

Да сколько можно!

И тут голос певца зазвучал еще громче:

– И про женские ласки забудь.

Телефон опять затих. Ненадолго. Потом запикал, приняв сообщение. Зуб посмотрел на экран. Так и есть, мистер Барри.

Что случилось, засранец? Позвони мне. Немедленно!

Зуб ответил:

Другой засранец успел раньше. Возможно, тебе стоит нанять для наблюдения засранцев с более высокой квалификацией. А заодно научись хорошим манерам. Сам засранец!

28

1 октября, понедельник

Закончив разговор с Паникером Энакином, Рой Грейс, сидевший за кухонным столом, некоторое время молча ковырялся в тарелке. А потом продолжил беседу с женой:

– Я просто не знаю, что делать с Бруно, он постоянно грубит.

– Нужно дать ему время, – чуть помедлив, ответила Клио.

– Ты только об этом и твердишь. – Грейс глотнул воды. – Он здесь уже больше полугода, но до сих пор не завел ни одного друга… насколько нам известно. Помнишь, что говорил на прошлой неделе директор школы?

– Меня больше волнует то, что он сказал про амбиции Бруно.

Хамфри ткнулся носом в ногу хозяина.

– Я, пожалуй, счел бы это забавным… если бы не был уверен, что он это всерьез.

Рой наклонился и ласково потрепал пса, а затем, подражая немецкому акценту Бруно, произнес:

– «Я собираюсь стать или химиком, или диктатором». Ничего себе заявление, да? – Он покачал головой.

– У мальчика большие планы.

– Правда? Тебя радует, что под одной крышей с нами живет начинающий Саддам Хусейн, Муаммар Каддафи или Ким Чен Ын?

– Дорогой, мне кажется, что ты слишком преувеличиваешь. Возможно, Бруно просто пошутил. Вспомни себя в его возрасте. Ты сам-то знал, что будешь делать, когда вырастешь?

Грейс отпил еще воды и снова пожалел, что в стакане не было чего-нибудь покрепче.

– Да, представь себе, знал… в какой-то степени. Я просто чувствовал, что хочу сделать этот мир лучше.

Клио накрыла его ладонь своей:

– Именно это мне в тебе очень нравится… нравится, что для тебя это действительно важно.

Рой пожал плечами:

– Меня вдохновил пример отца. Помню, как он возвращался домой в форме и рассказывал о том, что случилось на дежурстве за день или за ночь. Как он разыскал пропавшего ребенка, или помог утихомирить дерущихся в пабе, или погнался за грабителем и арестовал его. Или нырнул в море и спас кого-то. Или как в него однажды стреляли. Эти рассказы просто зачаровывали меня. И в глубине души я всегда знал, что буду служить в полиции, хотя какое-то время собирался стать глазным хирургом, чтобы возвращать зрение ослепшим людям. Но ты же знаешь, что мне тяжело давались все эти науки, и в результате я провалил экзамен по биологии, так что возможности пойти в медицину у меня не было. – Он опять повел плечами. – А ты, когда училась в своей элитной школе, думала хоть раз, что будешь работать в покойницкой?

Клио покачала головой:

– Никогда, даже в самых необузданных мечтах, хотя смерть всегда притягивала меня. Мама и папа наверняка считали, что я немного странная. Как-то раз мы поехали в отпуск в Ирландию и нашли там католическое кладбище, где было полно огромных гробниц. Помню, как я бегала вокруг, опускалась на колени и всматривалась в проемы, надеясь разглядеть лежащие на полу кости.

– Так ты даже не пыталась получить диплом врача? – спросил он.

Жена еще раз покачала головой:

– Боже мой, нет. Выпускницы школы «Роудин» обычно поступают в университет. Папа с мамой уговаривали меня поехать в столицу, надеялись, что я сумею стать птицей высокого полета. Но я не могла представить себя мультимиллионершей из инвестиционного фонда, а потому получила диплом медсестры.

– А кончилось тем, что ты вышла замуж за жалкого копа и зарабатываешь расчленением трупов. Забавно порой складывается жизнь.

Клио наклонилась и поцеловала его.

– Кто сказал: «Начни с большой мечты и сделай свою жизнь достойной ее»?

– Не знаю. И кто же?

– Не могу вспомнить. Но именно ради этого я работаю и ради этого вышла за тебя замуж.

– Значит, мне повезло, – заключил Рой.

– Ага, не забывай об этом. И не позволяй какому-нибудь подонку вроде Кассиана Пью убедить тебя в обратном.

Он встал и