Смертельный код Голгофы - Филипп Ванденберг

Гропиусу ситуация казалась уже гротескной. Он играл партию в покер на предмет, который никогда не видел и не имел никакого понятия о его ценности. И все это только из-за одной строки в записной книжке Шлезингера.

Профессор решил удовлетворить свое любопытство:

— Я могу взглянуть на товар?

— Ну конечно, вы же не можете покупать кота в мешке!

Другим ключом Франческа открыла замки чемоданчика. В отличие от Гропиуса, она при этом совсем не волновалась. В чемодане лежал футляр из матового металла, где-то двадцать на тридцать сантиметров, не слишком отличавшегося от тех, которые используют в банках. Футляр был закрыт на шестизначный кодовый замок. Гропиус вопросительно посмотрел на Франческу.

— Числовой код выставлен по дате рождения господина Шлезингера, для безопасности так сказать. Таким образом, даже у меня нет доступа к содержимому. Ведь вы же знаете день рождения вашего cognato? Не так ли? — и синьора лукаво улыбнулась.

— Да, в смысле нет, во всяком случае неточно, — пробормотал Гропиус. Он чувствовал, что его надули, и ему было не по себе. Да, он в первый раз всерьез засомневался, действительно ли способен самостоятельно, без чьей-либо помощи разобраться в деле Шлезингера, как собирался. Это еще раз напомнило ему о делах, которые ждали его дома и в которых странностей было хоть отбавляй. Но тут в его мысленный монолог вмешался внутренний голос: не это ли было доказательством того, что все эти события находятся в тесной связи между собой?

Гропиус и Франческа стояли друг против друга в нерешительности. За пару мгновений между ними выросла прочная стена недоверия. В конце концов синьора Колелла взяла инициативу в свои руки, схватила телефон и предложила:

— Так позвоните господину Шлезингеру, и все!

Гропиус кивнул, желая потянуть время. Ему пришла в голову идея: он набрал собственный номер телефона и начал ждать ответа с кажущимся смирением. Через какое-то время он сказал:

— Мне очень жаль, но никто не отвечает. Я предлагаю перенести нашу сделку на завтра. К этому времени я узнаю код замка и попробую еще раз обговорить с профессором де Лукой условия продажи.

Сжав губы и уставившись в потолок так, как будто сказанное заставило ее крепко задуматься, Франческа ответила:

— Вообще-то это идет вразрез с договоренностью, но я не вижу в данный момент другой возможности.

— Вы остановились в другом отеле? — осторожно поинтересовался Гропиус.

Итальянка кивнула и улыбнулась:

— Такой отель, как этот, выходит далеко за рамки бюджета простого курьера! Прошу вас меня понять, если я умолчу о названии моей гостиницы. Из соображений безопасности, вы же понимаете.

«Профессионально, не подкопаешься», — подумал Гропиус. Ему осталось только наблюдать, как синьора закрыла футляр в чемодане и снова закрепила цепочку на запястье.

— Значит, сегодня вечером я не смогу вас никуда пригласить — из соображений безопасности? Я бы счел за честь…

— Нет, ни в коем случае! — возмутилась Франческа. — Такие вещи строжайше запрещены.

Она говорила так, как будто Гропиус сделал ей непристойное предложение, а он имел в виду всего лишь приятный ужин. Определенно, у этой итальянки была своя излучавшая таинственность изюминка, которая будила в мужчинах все их низменные инстинкты. Но Гропиус был достаточно умен, зная, что такие женщины чаще всего не играют роль — они этим живут. А что касалось строгой синьоры Колеллы, то она определенно спала вместе с чемоданчиком, пристегнутым к руке.

— Тогда мне остается только пожелать вам приятного вечера, — сказал он. После чего они договорились встретиться завтра в кафе, адрес которого Франческа написала на клочке бумаги.

* * *

У Гропиуса пропало всякое желание идти в оперу. Не хотелось даже в кабаре, хотя он ходил туда всякий раз, когда бывал в Берлине. Ничто не манило его настолько, чтобы выйти из гостиничного номера. Вместо этого он позвонил Фелиции Шлезингер, чтобы сообщить ей, как идут дела.

Фелиция уже съехала из отеля, и Гропиусу удалось застать ее дома. Фелиция была взволнована и расстроена, почти плакала. Вольф Инграм, руководитель специальной комиссии, вместе с командой полицейских перевернул весь дом вверх дном, они обыскали каждый уголок, даже ванную и котельную в подвале. Кабинет Арно был похож на поле только что завершившейся битвы: книги, папки, отдельные листки бумаги, перевернутые ящики. При этом она сама согласилась на обыск — и сделала это после того, как Инграм убедил ее в том, что тот подрывник не собирался убивать ни ее, ни Гропиуса. Его цель была — взорвать дом, так как он считал, что в этом доме остались какие-то следы другого преступления. Ни одно, ни другое открытие ее не успокоило. После многочасового обыска они ушли, забрав с собой пять коробок с документами и архивами из кабинета Арно. Она не может себе представить, что в этих бумагах они сумеют найти хоть какую-то зацепку, которая поможет найти убийцу Шлезингера. Фелиция закончила свою длинную речь вопросом: может быть, у него есть какая-то обнадеживающая информация?

Фелиция сначала подумала, что Гропиус разыгрывает ее, когда он сказал, что возможный успех был близок, но дело не удалось из-за того, что он не знал дату рождения Шлезингера. Потом он подробнее рассказал о событиях прошедшего дня, о таинственном курьере и металлической коробочке, которая открывалась только с помощью числа — даты рождения Шлезингера. У него не было конкретных зацепок, но он подозревает, что Шлезингер был вовлечен в международную контрабанду антиквариатом и прокручивал дела на огромные суммы.

Слушая, Фелиция пыталась сопоставить новую информацию с разговорами, замечаниями и нестыковками из своего прошлого. Догадка Гропиуса казалась ей правдоподобной. Она отлично знала, какие суммы крутились на рынке произведений искусства и что существовал так называемый серый рынок (для культурного достояния, экспроприированного у нацистов) и черный рынок (для краденых ценностей). Ей самой однажды предложили полотно Рафаэля, которое еще двадцать лет назад висело в Дрезденской картинной галерее, а теперь было в розыске. В любой отаре найдется паршивая овца. Почему бы им не появиться среди археологов и антикваров?

Гропиус же чувствовал, что эти розыски приводят его в упоительное состояние, почти экстаз. Он не мог остановиться, как собака, взявшая след. После того как он упомянул о требовании заплатить двадцать тысяч евро за таинственный футляр, Фелиция попросила его ничего не предпринимать или передать полученные сведения в полицию. Но Гропиус с негодованием отверг ее предложение. Они уже видели, что выяснилось в результате розыскной деятельности полиции: ничего! Он, Грегор Гропиус, докажет всем, что убийство Шлезингера было тщательно спланировано преступной группировкой, и его никто не сможет призвать за это к