Мнимая власть безумия - Марина Владимировна Болдова

– Возможно, она не знала, что виноградники тот продал…

– Знала!  – перебила его Полина. – Филипп с Натальей общались на тему наследства при мне. Вспоминать тошно, как та скандалила.

– Понятно, проверим. Полина, кто из вас принял решение о разводе? Ты?

– Да. В последнее время, а это больше года точно, я к мужу не испытывала ничего. Никаких добрых чувств, он любым своим действием вызывал одно лишь раздражение. Это неправильно – жить и терпеть. Я чувствую облегчение от одной лишь мысли, что мужа больше нет. Вообще нет, потому что даже в разводе он бы меня доставал. Звучит, конечно, чудовищно. Сейчас ты скажешь, что его смерть мне выгодна. А я не знаю! Скорее всего, кроме долгов, Филипп Лафар на сегодняшний день ничего не имеет.

– Но ты зачем-то вернулась к нему во Францию?

– Да. Повелась на обещание обеспечить Соланж. В обмен на сохранение брака. Временное сохранение. Я не знаю, зачем ему понадобилось переселяться в Россию, Филипп ненавидел нашу страну. Хотя есть странность – получается, он всегда питал слабость именно к русским женщинам.

– Ничего удивительного, наши женщины красивы. Своих красавиц Европа пожгла на кострах как ведьм еще в средние века, – попытался пошутить Казаринов.

– Возможно, – совершенно серьезно заметила Полина. – Еще вопросы?

– Да. Но на этот вопрос можешь не отвечать…

– Спрашивай.

– Вы с Юлькой не общались двадцать с лишним лет. С чего вдруг ты ей позвонила?

– Я? – с искренним, как показалось Казаринову, удивлением спросила Полина. – Это Юля позвонила мне на мобильный, когда мы с Филиппом были еще в аэропорту. Мне показалось, она знала, что мы прибыли в Москву.

– Откуда? Кто ей мог сообщить?

– Думаю, Елена Родионовна. А ей рассказала моя мама. Подожди… но моя не знала, что мы должны прилететь. Ничего не понимаю… Соланж? Точно. Филипп сообщил дочери, а та – бабушке. Фу… а я уже чуть не паниковала… А почему ты спросил об этом?

– От Юли мне известно, что звонок был от тебя, чему она якобы удивилась – после стольких лет… кто-то из вас… врет. Но зачем?

Полина ничего не ответила, вновь отвернувшись к окну. А Казаринов вдруг испугался, что та опять замкнется в себе.

Глава 11

Елена Родионовна возвращаться к Кире не спешила. На самом деле содержание письма ее задело больше, чем она показала подруге. Осознание того факта, что жила столько лет с убийцей, мигом понизило ее самооценку, как модно сейчас выражаться у молодежи. Она вдруг ощутила себя… грязной. Хотя к мужу давно уже не испытывала ни малейшего уважения, не говоря уж о нежных чувствах. Даже после его смерти Елена Родионовна, вспоминая его к месту и нет, морщилась то ли от досады на себя, то ли от брезгливости, словно соприкоснувшись с липкой грязью. Вот так некогда восторженное, внезапно нагрянувшее и очень сильное чувство первой любви превратилось почти что в ненависть.

В самом начале их семейной жизни ей казалось, что и Игорь любил искренне, потому как нежно ворковал на ушко одним им понятные словечки, берег ее, словно она была неженкой. Баловал подарками, пусть поначалу недорогими, но приятными. Откуда у полного сироты и студента юрфака деньги, она не задумывалась. И ее совсем не тревожило, что родители почему-то к Игорю Борскому относились с настороженностью. Впрочем, понять их было можно – начался роман Елены и ее будущего мужа, когда ей только что исполнилось шестнадцать. Прямо на праздновании ее дня рождения на даче в Екатериновке. Отец Елены, декан юридического факультета университета Родион Яковлевич Муратов, разрешил праздник с условием, что дачный сторож Иваныч будет за молодежью присматривать. Алкоголя им было выделено мало, две бутылки шампанского на всех. И добыть его еще где-то было нереально – дачный поселок располагался за окраиной села, а единственный продуктовый магазин – в центре Екатериновки. Да и этот сельмаг закрывался очень рано.

Довольно большая компания в основном состояла из одноклассников Елены и Киры, но их подруга Ольга прихватила с собой двоюродного брата с его двумя однокурсниками, одним из которых был Игорь Борский. И Елене перед этими взрослыми парнями вдруг стало неловко за такой детский праздник.

Никто не удивился, когда на столе откуда-то взялось еще несколько бутылок вина. Понятно, их привезли с собой студенты.

Иваныч так ни разу в доме не появился, а позже выяснилось, что тот чуть не с самого начала праздника спит пьяным сном у себя в сторожке. Кто напоил нестойкого к алкоголю старика, тоже было ясно.

Очень скоро детский праздник перерос в совсем не детскую попойку. То ли от выпитого спиртного, то ли от настойчивости Борского у Елены поплыла голова, и как она очутилась в родительской спальне на втором этаже, она потом не вспомнила. Зато на всю жизнь запомнила то, какое удовольствие получила от ласк Игоря.

Их роман развивался бурно, для родителей все выглядело пристойно – Борский «отпрашивал» ее у них, чтобы сводить в театр или просто на прогулку. И вовремя, к десяти вечера, возвращал домой. Но ни спектакли в местной драме, ни парковые аллеи не манили парочку: время они проводили в постели Игоря, в комнате университетского общежития.

Беременность дала о себе знать жестким токсикозом с первых же недель. Скрыть от матери свое положение Елена не смогла, да и не хотела – она так испугалась, что выложила сразу все подробности той ночи, да и последующих тоже. Реакция родителей ее удивила: они, оказалось, предвидели, что дело может зайти так далеко. Отец лишь выразил надежду, что Борский окажется порядочнее, чем тот о нем всегда думал – в среде однокашников Игорь слыл ловеласом. И действительно, будущий отец ребенка Елены, узнав новость, тут же попросил у родителей ее руки.

Радостная девушка побежала сообщить новость о грядущей сразу же после школьного выпускного бала свадьбе лучшей подруге. Увлекшись подробностями, Елена не сразу заметила, как все больше мрачнеет Кира. А как заметила, обиделась. Высказав все, что думает, она собралась уже уходить, как услышала признание, от которого ей стало дурно: матерью готовилась стать не только она, но срок беременности Киры был больше и исчислялся со того памятного празднования дня рождения Елены.

Имя будущего отца Кира назвать не смогла – это было изнасилование в непроглядной темноте комнаты. И Кира едва соображала, что происходит. Сделав свое дело, парень скрылся.

– Почему ты не кричала, мы с Игорем были за стенкой! Он бы убил гада! – возмутилась Елена и тут же сообразила, что насильником мог быть только