Если хочешь знать… - Лариса Павловна Соболева

найдете. Так вот, однажды мы были на одном банкете в ресторане, папа взял меня с собой, и я случайно застала ее… В общем, она подслушивала, когда мой отец, ее муж Акулич и еще парочка таких же торгашей разговаривали на террасе. Позже, когда мы попадали в одну компанию, а это очень скучные вечера, я… я тоже подсматривала за ней и пару раз застукала за подслушиванием.

Инфа, безусловно, ценная, но как ею воспользоваться? Эти жены… легче к тигру в клетку войти. Вениамин потер подбородок и спросил напрямую:

– Считаете, мне с ней надо встретиться?

– Конечно! Понимаете, это у нее система – подслушивать, подглядывать, по всей видимости, она знает больше, чем ей полагается даже в статусе жены, то есть он ей не доверяет. Мужа она не любит, я бы сказала, презирает…

– Почему? – заинтересовался он.

– Увидите его и ее, поймете… Да старше он лет на тридцать, страшный, толстый, вечно потный, а Анжела красивая, как из журналов. Когда Акулич женился, папа потешался над ним, мол, молодая кобыла обязательно лягнет беса, застрявшего в ребре, эдак можно вообще без ребер остаться.

– Остроумно, – улыбнулся Вениамин. – И смешно.

– А теперь мои наблюдения. Ее считают все дурой, и это большая ошибка, она не дура. Хитрая, коварная, расчетливая, но не дура. Дурой прикидывается. Попробуйте с ней поговорить, она много чего знает. Удачи вам.

* * *

– Неплохо, – похвалил Павел.

– Согласен, неплохо, – поддержал Терехова Сорин. – Но скажу, Веник, краткость не твой конек.

– Ай, забыл еще кое-что, – воскликнул Вениамин. – Виола рассказала и некоторые факты из жизни Данилова. У него была прекрасная семья, жена умница, по мнению ее отца, но у Данилова крышу снесло, когда решил расстаться с ней из-за большой и чистой любви. Пушкарь отговаривал от новой женитьбы на Марине, а потом и от судебных исков к жене.

– Как интересно, – протянул Женя с заднего сиденья, подавшись вперед и просунув голову между спинок кресел. – А что он хотел у нее отсудить?

– Двух детей, – ответил Вениамин. – Мальчиков. И проиграл.

– Странно, – сказал Женя. – У него же материальная база круче не бывает, а наша судебная система нежная, мягкая и податливая.

– Тем не менее, – развел руками Вениамин, – он проиграл, мальчики остались с матерью. А Данилов счастливо прожил с Мариной больше трех лет, но без детей, общих у них нет.

– Пал Игоревич, – заглянул в лицо Терехова Женя, – вам не кажется, что так поступают мерзавцы? Нет, бросил женщину, с которой прожил много лет, а потом еще и детей решил у нее отнять! А счастье должно поровну распределяться: ему новая жена, а нелюбимой жене дети с обязанностями, чтобы некогда было думать, например, о страшной кровной мести. Во дурак. А вдруг вернуться захочется, а?

Павел промолчал, он смотрел прямо перед собой, чтобы не пропустить поворот, Вениамин вступил в диалог:

– Самый настоящий дурак, испортил отношения с сыновьями, пацаны не хотят с ним видеться.

– А чем занимается бывшая жена?

– Не спросил. Знаю только, что замещает учителей в школе.

– На эти деньги не прожить и одному, – заметил Терехов, – а у нее дети. Ну, ладно, это мы выясним.

– Наверняка Данилов алименты платит на детей, – догадался Женя, откинувшись на спинку сиденья, и вдруг его осенило: – Слушайте, а ведь теперь ее дети наследники первой очереди.

– Угу, – отозвался Павел, сворачивая на дорогу к утесу.

И ни слова больше не сказал, что думает насчет версии, которую озвучил Женя, кстати, пока это единственная версия. Проехав немного, Терехов решил посоветоваться, но опять же отстранив вариант Сорина:

– Кто из вас пойдет на абордаж Анжелы Акулич?

Вениамин без паузы внес предложение:

– Женьку киньте на нее, Пал Игоревич.

– А чего меня? – запротестовал тот. – Ты же раскопал эту девицу!

– Потому что ты у нас обаятельный и привлекательный, – ответил Вениамин. – А я не впечатляю дамский пол, нет у меня нужной харизмы.

– Ага, поэтому наша Дюймовочка на тебя запала, – возразил Женя. – Меня отфутболила, если ты не в курсе.

– К тому же, – не отреагировал Вениамин, – Сорняк уболтать способен даже резидента вражеской разведки, а с его фейсом принца европейских кровей сможет и на диван уложить, если понадобится.

Павел взглянул на Женю в зеркало над лобовым стеклом, улыбнулся, потом взгляд перевел на Вениамина, уставился на дорогу и вынес резолюцию:

– Разумно. Женя единственный в нашем кружке, кто способен очаровать молодую жену богатого дедушки.

– Я вам что, путан? – запыхтел сзади Сорин.

– Нет, – заверил Павел. – Ты просто среди нас самый распрекрасный. И потом, Женя, ты один у нас свободен, а у меня жена и дети, у Вени Алина…

– Ревнивая, – дополнил Веня. – Короче, Сорняк, отдуваться тебе, но мы с Пал Игоревичем верим в тебя, ты у нас супер, ты справишься.

На месте помимо экспертов и полиции…

…действительно трудились и несколько добровольцев, встретивший группу криминалист Огнев сообщил нерадостную весть:

– Паша, тут редкий случай, ни черта пока не нашли.

– Мы слышали, номер машины цел, – сказал Павел.

– Я имел в виду существенные улики, а не обгоревший номер.

– Машину можно посмотреть?

– Какую? – ухмыльнулся Огнев. – От нее остались одни воспоминания, то есть фрагменты. Большая часть упала в реку, остальные разбросаны, их собирают, но не обещаю даже остов соорудить, настолько мелкие фрагменты. Ой, вру! Часть задней оси нам досталась.

Огнев лучший криминалист, не молод и не стар, средний возраст за сорок еще не возраст, он энергичный, сухощавый, скуластый, не блещет внешними данными, правда, его это нисколько не заботит, в семье и такого любят.

– А труп Данилова как себя чувствует? – осведомился Женя. – Или неужели он все-таки жив в очередной раз?

– Сорняк, не юродствуй, – осадил его Вениамин.

– Молчу, молчу, молчу, – поднял тот руки, улыбаясь.

– Идемте, господа, к Антоше Степановичу, он внизу, – предложил Огнев и пошел первым, показывая дорогу, хотя все и так ее знают.

Вчетвером спустились к реке, там Кориков, молодой судмедэксперт, настолько молодой, что остается удивляться его умениям и знаниям. Павел первое время не мог отделаться от мысли, что Антоша школьник и обязательно отличник, опекаемый мамой, он кругленький, аккуратненький, чистенький, словно только что вышел из бани. Ему двадцать восемь недавно стукнуло, он побывал в горячей точке по доброй воле, набрался опыта, стал незаменимым на мирной территории.

Антон по колено в воде, штанины закатал и высматривал что-то в бурлящей реке. Глубже в водолазных костюмах и масках еще двое находились, через полминуты вынырнул третий. Услышав свое имя, Антон выбрался на сушу:

– Всем добрый день. Ух, ноги замерзли, вода холодная, хотя сегодня погодка радует теплом, но вода… уф-фу-фу!

– Добрый, – отозвался Павел. – Удалось отыскать останки ДД?

– О чем вы, – усмехнулся Огнев. – Там тротила было… ого-го! Даже от качественного железа остались кусочки.

– Ну и как мы узнаем, что в машине был именно Данилов? – поинтересовался Павел. – А вдруг это… обманка? Чтобы усыпить недругов?

– Да ну! – отрицательно качнул головой Огнев. – Паша, мнительный ты стал. Ну, кто, скажи на милость, пожертвует автомобилем фантастической стоимости?

– А как вы определили стоимость? – заинтересовало Женю.

– Нашли фрагменты с маркировкой, – развел руками Огнев, а тон… будто Сорин обязан сам если не знать, то догадаться. – Потом позвонили, у нас еще и номер авто, там подтвердили, кому принадлежит машина.

За время диалога Антон успел отвернуть штанины на всю длину, потрясти босыми ногами, сбрасывая с них капли, носки надеть, а затем кроссовки. Поднявшись с камня, предложил:

– Идемте наверх? Кое-что покажу, а то стоите, спорите… зачем, когда все равно будете проверять и перепроверять? А красиво здесь, правда?

Это единственное место, где над рекой возвышается настоящая скала, то есть утес, причем довольно высокий, остальные возвышенности вдоль реки в основном мелкие и глинистые. Вода подходит вплотную к скале, здесь же внизу и пороги, которые, кажется, больше нигде не встречаются, нехарактерное явление для здешних вод. Кстати, вода у скалы бурлит, словно ее греет гигантский кипятильник, доводя до кипения, а потом быстро течет к обрывистому и илистому берегу, местами глинистому. А дальше она несется к пологим берегам, где-то поросшим камышом, затем вдоль отличного