Пропасть - Роберт Харрис

то, что реальное положение еще хуже, чем описывают газеты. Фамилия Холт-Уилсон и адрес ничего Димеру не говорили. Вероятно, это и был тот самый отдел Военного министерства, которого официально не существует и о котором упомянул Куинн, когда Димера принимали в Специальный отдел. Он вдруг почувствовал, что становится маленькой деталью огромной, хорошо отлаженной машины, именно в этот момент приходящей в движение. И если он хочет повидаться с братом до того, как на них обрушится бог знает что, у него остается для этого последняя возможность.

Димер бросил поливать свой сад, сменил рубашку, надел пиджак, запер дверь дома и вышел на улицу. Из «Альбиона» доносились звуки пианино, но Димер повернулся к нему спиной и быстро зашагал в другую сторону. Через пятнадцать минут он сел в поезд метро, направлявшийся на север, к Милл-Хилл.

Димер был на шесть лет старше брата, и разница в возрасте определила их взаимоотношения, особенно после того, как убили родителей. Именно Пол потратил почти все свое скромное наследство, чтобы оплатить для четырнадцатилетнего Фреда пансион в пристойной школе. Именно Пол отыскал его, когда тот сбежал. Именно Пол снял жилье, где они могли бы жить вдвоем, пристроил брата на обучение в местную автомастерскую, а когда дела пошли совсем худо, когда Фред связался с дурной компанией и у него возникли неприятности с полицией, именно Пол от отчаяния предложил Фреду пойти в армию, расширением и реорганизацией которой занимался новый военный министр Холдейн. По правде говоря, не столько предложил, сколько заставил явиться на призывной пункт в Хаунслоу и не уходил, пока не убедился, что брата приняли. И все обернулось к лучшему, или так только казалось, во всяком случае, прошло пять лет, а Фред все еще служил в армии.

В поезд битком набились возвращавшиеся из увольнения солдаты: шумели, веселились, толкались, срывали у товарищей фуражки и бросали через весь вагон. В Милл-Хилле они высыпали на платформу, Димер вышел следом, пересек дорогу и поднялся по склону к широко развернувшемуся комплексу новых казарм из красного кирпича, похожему на фабрику в окружении складов. Чем ближе солдаты подходили к казармам, тем сдержаннее себя вели. Возле железных ворот был установлен плакат: «Миддлсекский полк (личный герцога Кембриджского)». Солдаты прошли в ворота, а Димера на входе остановил часовой:

– Посетителям вход воспрещен.

– Раньше у меня проблем не было. Давно это началось?

– Примерно час назад.

– Мне нужно повидать рядового Фреда Димера. – Димер показал удостоверение.

– Полиция? У него неприятности?

– Я его брат.

– Ну… раз так… учитывая, что вы полицейский… – Часовой зашел в будку, сверился со списком и направил Димера к одному из жилых корпусов, расположенных квадратом по другую сторону плаца.

Повсюду стояло оживление.

Димер поздоровался с часовым у входа в казарму и спросил, не знает ли тот Фреда Димера.

– Я посмотрю, здесь ли он. Кто его спрашивает?

– Брат.

В ожидании Димер осмотрелся по сторонам. Солдаты в форме маршировали в центре огромного пустого пространства, солдаты в майках бегали по двое по периметру. Дальше загружали и выгружали из машин тяжелые ребристые ящики, видимо со снаряжением. Откуда-то издали, с невидимого отсюда стрельбища, доносились щелчки винтовочных выстрелов. Когда он убеждал Фреда пойти в армию, страна уже давно ни с кем не воевала, и ему в голову не приходило, что однажды брату придется сражаться. В армейской службе Димер видел способ уберечь Фреда от опасного пути.

– Привет, Поли!

Он обернулся к дымящему сигаретой молодому человеку в форме цвета хаки и фуражке. На улице Димер ни за что не узнал бы брата и прошел бы мимо. Фред вполне мог оказаться одним из тех солдат, что дурачились в поезде.

– Привет, Фред, – сказал Пол, протягивая руку. – Давненько не виделись.

Фред сунул сигарету в рот и крепко пожал руку Полу, глядя прямо в глаза:

– Наверное, с самого Рождества.

– Не может быть!

– Ты же знаешь, что так и есть. – Голос Фреда не изменился, как и выражение светло-голубых глаз, всегда чуть насмешливое, словно он получал удовольствие, подшучивая над старшим братом, но все остальное: густые усы, широкие плечи, сила в его огрубевшей ладони… – Так в чем дело? Тебя занесло по делам в эту сторону, да?

– Нет, я специально приехал. Хотел повидаться с тобой. Ты читал газеты? Бог знает, что будет дальше.

– Не стоит обо мне беспокоиться. Теперь уже не стоит. Нас тут хорошо обучили. Если придется сражаться, мы к этому готовы. – Он украдкой затянулся сигаретой и спрятал в ладони, зажав тремя пальцами; курить на плацу наверняка не разрешалось, и это маленькое нарушение правил, так свойственное Фреду, немного успокоило Пола. – Ты все еще с той девушкой?

– Больше нет.

– Она образумилась, да?

– Вроде того. А ты? У тебя…

– Не-а, пока нет. Еще чего не хватало!

Они ненадолго замолчали. Фред быстро огляделся:

– Послушай, Поли, ты молодец, что пришел… Я оценил, правда… Но все отпуска отменили, и мы ждем проверки с минуты на минуту.

– Тебе нужно возвращаться?

– Ты не обидишься?

К своему стыду, Пол почувствовал только облегчение.

– Нет, конечно. Давай постараемся не терять друг друга из виду. – Он чиркнул в блокноте свой адрес, вырвал лист и передал Фреду.

– Ты переехал на новую квартиру?

– Да. На самом деле даже в новый дом. Маленький, но все-таки…

– Все-таки… дом… здорово. – Он сложил листок в крохотный комочек и спрятал в нагрудный карман.

– Напиши мне, если тебя куда-то отправят, – сказал Пол. – Дай мне знать, как твои дела и где тебя найти.

Фред облизнул палец, затушил им сигарету и положил ее в другой карман:

– Обязательно. Ну, будь здоров!

– Береги себя, Фред.

– Ты тоже.

Он развернулся и ушел, и потом Пол вспоминал его именно таким: шагнувшим, беспечно покачивая плечами, с яркого солнечного света в полумрак казармы.

В саду Пенроса, в вытянутой тени огромного бука, посаженного, как говорили, еще в правление Карла II и только недавно начавшего подгнивать, подходила к концу игра в крокет. Венеция, в белой хлопковой юбке до щиколотки, расставила ноги и замахнулась молотком. Ее голубой шар с радующим ухо треском угодил в красный Энтони Хенли и отбросил его на добрых двадцать ярдов.

– Послушай, Винни, нельзя же быть такой жестокой! – пожаловался он.

Затем она поставила шар прямо перед воротами, чисто прошла сквозь них следующим ударом и попала точно в центральный колышек.

– Хороший удар, – сказал Эрик, игравший с ней в паре. – Молодчина!

– Давайте сыграем еще раз, – предложил Энтони. – Дайте нам шанс сравнять счет.

Они с Бланш уступали со счетом 2: 3,