Чужая ноша - Марина Владимировна Крамер

осмотр, хотя делать это ей очень не хотелось, да и морально тяжело было оказаться в узком коридоре, заполненном женщинами на разных сроках беременности. Вид этих будущих мам слишком ярко напоминал ей о том, что не случилось у нее, хотя было так близко. Отец предлагал попить препараты, но Анфиса, разумеется, отказалась:

— Если я не смогу справиться с этим без таблеток, то на что я вообще тогда гожусь?

«Сейчас я бы не отказалась», — думала Анфиса, угрюмо глядя на пол, чтобы не зыркать глазами по сторонам и не демонстрировать свою зависть к этим женщинам.

Когда подошла ее очередь, она с облегчением закрыла за собой дверь кабинета и на секунду привалилась к ней спиной, словно боялась, что кто-то из беременных ринется следом.

— С вами все в порядке, Анфиса Леонидовна? — спросила гинеколог, заметив ее маневр.

— Д-да… все в порядке… душно просто… — пробормотала Анфиса, подходя к столу и садясь.

— А выглядите не очень, — заметила врач, открывая ее карточку.

— Мало сплю, — буркнула Анфиса, и в этот момент в сумке затрезвонил мобильный. — Извините, пожалуйста, мне нужно ответить, это срочно, — извиняющимся тоном попросила она, едва взглянув на экран. — Да, слушаю.

— Анфиса Леонидовна Жихарева? — спросил мужской голос, и у нее внутри почему-то стало холодно.

— Да, это я.

— Меня зовут Игорь Евгеньевич Мамонтов, я веду дело о пропаже вашего супруга Большакова Григория Алексеевича.

— Да-да… я слушаю. — Сердце заколотилось сильнее.

— Вы не могли бы через час подъехать в городской морг? Знаете, где это?

— Могу. Знаю, — механически ответила Анфиса и сбросила звонок.

В кабинете повисла такая тишина, словно вообще все звуки в мире пропали. Анфиса смотрела прямо перед собой и совершенно не понимала, что сейчас делать — продолжать визит к врачу, вставать и выходить из кабинета, ехать в морг сразу или позвонить родителям…

— Анфиса Леонидовна, — вплыл, наконец, в ее сознание голос врача. — Что-то случилось?

— Да… нет… я не знаю… — невпопад отозвалась Анфиса, вставая. — Я потом… в другой раз… мне надо… — И она выбежала из кабинета, так ничего и не объяснив врачу.

Она не стала звонить родителям, рассудив, что они вряд ли смогут чем-то помочь, а сочувствие ей не требовалось, да она и не привыкла ждать от них подобного. Кроме того, Анфиса боялась, что вместо каких-то слов поддержки мать снова начнет жаловаться на Олесю, а слышать сейчас о сестре хоть что-то она никак не хотела.

«Ладно, ничего, — думала она, шагая в сторону трамвайной остановки. — Сама справлюсь, в конце концов, это ведь может быть и ошибка… Скорее всего — ошибка, просто у Гриши довольно стандартная внешность… конечно же, это не он, а я попусту дерну родителей. Это не может быть Гриша, это какой-то чужой. Незнакомый человек, а меня вызвали просто потому, что так положено».

До самого здания, где располагался морг, Анфиса отгоняла от себя все дурные мысли и пыталась сосредоточиться на том, что произошла ошибка. Ей словно становилось немного легче от этой выдуманной мантры, и она повторяла и повторяла ее про себя — «нет, это не Гриша, это не может быть Гриша», и так буквально сотни раз, как будто никаких других мыслей в голове не осталось.

У входа ее окликнул высокий худощавый мужчина в серых брюках и таком же свитере под накинутой на плечи кожаной курткой:

— Извините, пожалуйста, вы не Жихарева?

— Жихарева, — замедляя шаг, подтвердила Анфиса. — А вы, простите..?

— А я вам звонил. Следователь Мамонтов.

Анфиса кивнула.

— Паспорт позвольте, пожалуйста, — протянул руку следователь, сунув под мышку папку, которую крутил до этого. — Там на входе все равно спросят. — Она отдала паспорт. — Представляете процедуру опознания?

— Только в кино видела… морга не боюсь, я врач…

— Если бы это помогало, — негромко вздохнул следователь. — Ну, идемте, Анфиса Леонидовна.

Они долго шли по пустому гулкому коридору, по обеим сторонам которого располагались секционные залы, до тех пор, пока не уперлись в закрытую тяжелую дверь без вывески. Мамонтов постучал, и дверь со скрипом открылась, явив взгляду Анфисы темноватое помещение с рядами холодильных камер. Мрачная темно-зеленая краска на стенах и мутноватый плафон на потолке только усугубляли ужас, вдруг охвативший Анфису, — оказывается, то, что она помнила о морге со времен студенчества, и то, как это выглядит в подобной ситуации, — это совершенно разные вещи.

— Входите, Анфиса Леонидовна, — пригласил Мамонтов, и она, сделав шаг, замерла посреди комнаты перед накрытой простыней каталкой, на которой угадывалось лежащее тело. — Сейчас не волнуйтесь, просто посмотрите внимательно и скажите, не узнаете ли вы покойного. Саша, открывай.

Санитар убрал простыню, и Анфиса с трудом заставила себя взглянуть. В тот же момент ей показалось, что мутный плафон на потолке поехал куда-то вправо, а сама она совершенно не чувствует ног и вот-вот рухнет на пол. На каталке лежал Гриша… ее Гриша, только… мертвый.

— Почему… — хриплым голосом спросила она, чувствуя, как Мамонтов подхватил ее под локоть и удерживает в вертикальном положении. — Почему он… синий?

— Тело пролежало в воде около пяти суток, может, больше, — сказал следователь. — Вы узнаете его?

— Да… — еле выдавила Анфиса. — Это мой муж… мой Гриша… видите, у него там… под ключицей… родинка? — Она мотнула головой в сторону каталки, стараясь больше не смотреть на труп мужа.

— Понятно, — вздохнул Мамонтов и развернул ее лицом к двери. — Накрывай, Саша, мы закончили. Идемте, Анфиса Леонидовна, протокол опознания составим и подпишем.

— Вы идите в комнату отдыха, там сейчас никого, — пробасил за их спиной санитар. — И, Мамонт… чаю сделай горячего, а то дамочка тебе ничего не подпишет, отрубится вот-вот. Чайник на тумбочке.

Следователь крепко взял Анфису за руку и повел за собой все по тому же гулкому коридору. Она шла как во сне, совершенно не понимая, куда, зачем и с кем идет. Мамонтов остановился перед дверью, взялся за ручку и нажал вниз, посторонился и впустил Анфису в небольшую комнатку, где стоял продавленный диван, узкий, как пенал, шкаф для одежды, письменный стол и тумбочка, на которой примостились одноконфорочная электрическая плитка и электрический чайник.

— Присаживайтесь, Анфиса Леонидовна, — указав рукой на диван, предложил Мамонтов, закрывая дверь. — Надо дух перевести, с мыслями собраться… примите мои соболезнования.

— Спасибо, — автоматически отозвалась Анфиса, опустившись на диван. — А когда… когда я смогу его забрать?

— Вскрытие сегодня сделают, заключение о причине смерти получим… если ничего криминального, то послезавтра.

— А… а если…

— Тогда чуть подольше будет. Но на первый взгляд смерть не криминальная, — щелкая кнопкой чайника, сказал Мамонтов. — И простите, скорее всего, самоубийство. В кармане записку нашли, но проверить мы