Портрет - Сюзан Обри

реальными. Не в силах сосредоточить внимание, она отложила чтение и погасила лампу.

Дверь приоткрылась с легким скрежетом. Жанна различила в темноте силуэт.

– Спишь, Жажа? – прошептала Изабель.

– Да, – отвечала Жанна, раздраженная бесцеремонным вторжением сестры.

В ответ послышался звонкий хохоток. Изабель, не спрашивая разрешения, подскочила к кровати, приподняла одеяло, скользнула под него и прижалась к Жанне, как малышкой всегда делала после кошмарного сна. Кстати сказать, она пережила ужасный кризис, когда отец по случаю их восьмилетия решил, что каждой пора иметь свою комнату. Изабель заходилась в крике, рыдала, рвала на себе платьице и даже билась головой об стену, рискуя разбить лоб. Встревоженная мадам Валькур хотела бежать за помощью к соседям, но мсье Валькуру удалось утихомирить дочь.

Вызванный на помощь доктор Больё прописал ей успокоительное, диагностировал у ребенка раннюю истерию и посоветовал глаз с нее не спускать и без колебаний звать его, если подобное повторится. В дальнейшем Изабель была предрасположена к некоторым припадкам, но все-таки не столь тяжелым. Со временем приступы становились все мягче, а потом и вовсе прекратились.

– Ну что, вы целовались?

– Иди обратно к себе! – огрызнулась раздраженная Жанна.

– Только если ты мне все расскажешь.

Жанна смирилась, пойдя на мировую:

– Мы прогуливались по тропинке.

– Так романтично! А еще что вы делали? Ну же, я хочу все знать!

– Он поцеловал меня в губы.

– Ну и как это?

– Совсем неплохо. А теперь давай-ка, вылезай из моей кровати, или я тебя выкину на пол.

– А ты его любишь?

Жанна не знала, что ответить. Волнение, которое она испытала, когда их губы соприкоснулись, – что, это и была любовь?

– Трудно сказать. Я до него ни с кем не была знакома.

– На твоем месте я бы влюбилась в него до потери пульса!

Изабель высказалась, не подумав. Ее сестра, удивленная, попробовала в полутьме порассуждать об ее высказывании.

– Иза, ты бы влюбилась в Шарля? – спросила она.

Девочка высвободилась.

– А что тебя удивляет?

Она влепила ей в щечку поцелуй и соскочила с кровати.

– Доброй ночи, приятных снов, моя Жажа!

Когда она была уже почти у двери, торжественно прозвучал голос Жанны:

– Он предложил мне выйти за него замуж.

Изабель замерла на месте.

– Чудесно! Надеюсь, ты согласилась?

– Завтра после обеда он придет поговорить с папой.

Теперь из постели вылезла Жанна и подошла к сестре.

– Иза, я не уверена в своих чувствах. Как бы ты поступила на моем месте? Ведь замужество – это на всю жизнь.

– Отступать уже слишком поздно, – прошептала Изабель.

– Это было бы жестоко с моей стороны. Я дала ему свое согласие.

– Ты не можешь стать женой того, кого не любишь. Так было бы нечестно.

Жанна вздохнула.

– Пора спать. Как говорится, утро вечера мудренее…

XXIV

Воскресенье, 23 июня 1912

Жанна едва сомкнула глаза. Из головы никак не выходили слова сестры: «Ты не можешь выйти замуж, если не любишь человека, это было бы нечестно». Она обречена выбирать между жестокостью и ложью. Когда ей наконец удалось заснуть, то приснилось, что она потерялась в густом лесу, из которого нет выхода. Ее разбудил голос мадам Августы:

– Мадемуазель Жанна!

Служанка вошла к ней.

– Пробило девять! Уж не заболели ли вы ненароком?

– Нет. Просто голова немного тяжелая.

Кухарка раздернула шторы, впустив в комнату поток яркого света.

– Вкусный завтрак – вот что нужно, чтобы ваши силы восстановились!

Жанна подумала, что после обеда явится Шарль, и от тревоги перехватило горло. Она подумала было пойти к нему и объявить, что не хочет за него замуж, но ей было неизвестно, где он живет: он вечно отнекивался, не желая сказать ей, видимо, из самолюбия. А перспектива сказать ему о своем решении, едва он ступит на порог, казалась ей отвратительной.

На лестнице Жанна с облегчением вздохнула – спускаясь, она никого не встретила и съела завтрак в одиночестве, не отбрыкиваясь от назойливого любопытства Изабель. Ее сестра напрасно отрицала очевидное – Шарль был для нее притягателен. Возможно, это лишь игривое кокетство юной девицы. Она вдруг подумала, что о визите воздыхателя надо было заранее предупредить родителей. Теперь ей бы уже не хватило духу сделать это. Как же все сложно!

Так медленно и тоскливо протекали утренние часы. Чтобы скрыть смятение, Жанна решила помузицировать и сыграть на пианино сонату Шопена, но душой она была не здесь. Вошла ее мать и присела в кресло.

– Ты садишься за инструмент реже, чем раньше, – не преминула она заметить. – Тебя что-то огорчает?

Жанна перестала играть.

– Ничуть, – ответила она, явно сдерживаясь.

Мать молча посмотрела на нее, потом потрогала ей лоб.

– Да ты вся горишь. Я позову доктора Больё.

– Я ничем не больна, мама.

Жанна почти готова была сказать ей всю правду. И все-таки почувствовала, что не может. Выдержав обеспокоенный взгляд матери, она сослалась на прекрасную погоду и скрылась в саду.

* * *

Мсье Ахилл в соломенной шляпе пропалывал грядку с ирисами, чьи лиловые головки с желтыми пиками гордо стояли перед зарослями лапчатки. Жанна присела на скамейку в уютной беседке с крышей, ибо солнце уже стояло в зените и царила непривычная жара. Садовник в знак приветствия приподнял шляпу.

– Какой прекрасный денек, мамзель Жанна.

Она молча кивнула.

– А вы уже бывали влюблены? – внезапно, ни с того ни с сего спросила она.

Мсье Ахилл задумчиво посмотрел на девушку. Накануне он приметил уловку этого Левассёра и теперь подозревал, что тот ее активно обхаживал или, того хуже, сделал ей предложение.

– Я не просто был влюблен – я и женился на той, кого полюбил.

Жанна от всей души удивилась такому откровению. Она и представить себе не могла, чтобы садовник, работавший в ее семье сколько она помнила саму себя, был когда-то женат.

– Вы никогда не приводили ее в дом.

– Ида умерла при родах, и наш ребенок тоже. Вас тогда еще не было на свете.

– Простите меня, мсье Ахилл, я не хотела делать вам больно.

– Да никакой боли-то и нет. Мне очень приятно думать об Иде и нашем маленьком Рене. Они продолжают жить в моих воспоминаниях.

И он снова взялся за работу.

– Я знаю вас так, будто сам вас придумал, мамзель Жанна, я вижу, что вас что-то мучит.

Тогда она призналась ему, перед каким выбором оказалась, – полушепотом, как будто стыдясь.

– Вам следует слушать свои чувства, мамзель Жанна.

Девушка погрузилась в созерцание колибри, пьющей капельку воды с розового бутона своим длинным клювом. Она приняла решение. Она скажет Шарлю, что не станет его женой.

* * *

Когда Жанна вернулась в дом, часы уже пробили