Портрет - Сюзан Обри

самого Монреальского университета, где он продолжал изучать медицину.

– Мсье Левассёр! – окликнул его отец Жанны. – Вы пришли как раз вовремя. Скажите нам, что вы думаете об этой фотографии.

И он передал снимок в рамочке молодому человеку, который внимательно рассмотрел его.

– Очень удачная.

Он обернулся к близняшкам:

– Вы очаровательны.

У Жанны опять порозовели щечки. Мать пришла ей на помощь:

– Жанна сказала нам, что вы пригласили ее прогуляться на гору.

– Да, ведь погода такая прекрасная!

– Надеюсь, вы поедете на машине, – кивнул мсье Валькур.

Лицо молодого человека помрачнело.

– На нее у меня нет средств. Обучение медицине очень дорого стоит.

Наступило неловкое молчание. Его нарушил мсье Валькур, состроив жизнерадостную мину:

– Тогда, прошу вас, возьмите мою!

– Это уж слишком любезно, я вовсе не хотел бы вас…

– Те-те-те! И речи быть не может, чтобы моя дочь отправилась на народные гуляния пешком.

* * *

Ахилл Туссен как раз заканчивал чистить белый «форд» с уже опущенным верхом, когда заметил, что из дома выходит Жанна Валькур. Он был очень привязан к сестрам-близняшкам, выросшим у него на глазах; но особенно он любил Жанну – быть может, по причине ее хрупкого здоровья, из-за этих шумов в сердце. Его улыбка сразу куда-то улетучилась, когда он увидел, что рядом с мадемуазель Жанной идет молодой человек, которого он с досадой узнал. Несколько раз ему довелось видеть, как он приходил в гости к Валькурам; и мнение о нем Ахилл, сам не зная почему, составил весьма скверное. Может быть, из-за манеры, с какой с ним обращался этот молокосос, слегка воротя нос, будто вдруг вдохнул дурной запах, или принимая в общении с ним этакий снисходительный тон… Так или иначе, а этот парень ему доверия не внушал.

Девушка подбежала к нему.

– Мсье Ахилл, папа одалживает нам машину! – воскликнула она радостно.

– Да что вы! – отозвался слуга, недоверчиво взглянув на молодого человека.

– Уверяю вас! Спросите сами у Шарля!

Тот краешком губ подтвердил сказанное, после чего повернулся к ней.

– Могу ли поговорить с вами наедине? – прошептал он.

Жанна была озадачена. Он увлек ее в сторону.

– Я не умею водить, – признался он в замешательстве.

– О, велика важность! За руль сядет мсье Ахилл.

– Не говорите ему, что я… Не хочу выглядеть униженно перед прислугой.

– Мсье Ахилл куда больше чем прислуга. Он член семьи.

Она взяла Шарля под руку и подвела к шоферу.

– Мсье Ахилл, не будете ли вы так любезны отвезти нас на гору Мон-Руаяль?

– Но ваш отец…

– Папе будет еще спокойней оттого, что вы за мной присмотрите, – перебила она с лукавым видом.

Жанна знала, что в душе мсье Ахилл не выносит ее жениха, и искала способа заслужить его одобрение. А ведь он осенил своим ласковым отношением все ее детские годы. Не счесть, сколько раз он лечил их, когда им, Изабель и ей, случалось, падая, оцарапать коленки, или утешал их в детских печальках, накатывавших как грозы; или присматривал за ними, подобно тому, как смотрит за своими детенышами волчица. Одна мысль о том, что его можно огорчить, – и та казалось ей бесконечным несчастьем.

* * *

Мсье Ахилл припарковал машину возле каменного дома с крышей из листового железа, прозванного «Домиком сторожа» – здесь со своей семьей жил надзиратель парка. Он открыл дверцу и подал Жанне руку, помогая ей выйти и даже не взглянув на ее спутника, который всю дорогу хмуро молчал и вышел из авто, не дожидаясь, пока водитель подойдет открыть ему.

Девушка обернулась к нему.

– Пройдемся до бельведера, – предложила она.

– Будь по-вашему, – отозвался тот без энтузиазма.

Она обратилась к шоферу:

– Мсье Ахилл, вы с нами?

– Я предпочитаю последить за машиной. Говорят, в этой дыре кишмя кишат воры.

Жанна поняла, что он оставляет ее наедине с другом, и была признательна ему за это. Молодые люди миновали станцию, запруженную автомобилями, колясками и туристическими автобусами, и вышли на дорогу Ольмстед, уже наводненную зеваками, пришедшими полюбоваться природой и подышать свежим воздухом. Жанна бросила на спутника озадаченный взгляд, не находя объяснений его унылому настроению. В конце концов, ее отец дал разрешение на этот променад, погода стояла чудесная, небо безоблачное…

– Что с вами, Шарль? За весь проделанный путь вы даже рта не раскрыли.

– Поищем местечко потише.

Он отыскал тропинку, змейкой вившуюся до самой вершины, схватил Жанну за руку и повлек по ней. На полдороге ей пришлось остановиться: она задыхалась.

– Я не успеваю за вами, вы идете слишком быстро, – выдохнула она.

– Простите меня, я поступаю как настоящий грубиян.

– У вас для этого должны быть какие-то причины.

Лицо молодого человека стало жестким.

– Ваш отец презирает меня, – бросил он с затаенным гневом.

– Как вы можете говорить такое? Будь так, он не позволял бы мне видеться с вами.

– Он просто хочет сделать вам приятное. Для него я еще меньше, чем ничтожество, горемыка-отверженец…

– Он никогда не говорил ничего такого.

– Когда ваш отец предположил, что я повезу вас в гору на машине, он очень хорошо знал, что у меня ее нет. Он сказал это, чтоб унизить меня!

– Он не имел дурных намерений.

– Вы и представить не можете, что такое бедность.

Она хотела возразить, но он продолжал:

– Вы родились с серебряной ложкой во рту. Разве вам приходилось страдать от голода? Или от холода, а обогреться – нечем? Знаете ли вы, что такое сочувственный или презрительный взгляд незнакомца, оттого что на вас одежда, истертая до дыр? Я бедняк, Жанна, но бедность не есть бесчестье. Я работаю ночным сторожем, чтобы только платить за учебу, мне приходится ради малейших расходов из кожи вон лезть, но я жестоко вкалываю. Мое имя – среди лучших студентов медицинского факультета, ближайшей весной я получу право практиковать как врач, и меня примут как интерна в престижную больницу. Почему ваш отец не признает этого?

Жанна молча смотрела на него. Его взгляд омрачился неподдельным страданием, она вдруг увидела, какой он ранимый под наносной уверенностью в себе.

– За это я вас и люблю.

Признание вырвалось у нее невзначай. Шарль приник к ней совсем близко.

– Это правда? Вы меня любите?

Она почувствовала, что попала в ловушку. Слова «за это я вас и люблю» были скорее выражением сострадания, которое она испытала, открыв в нем незнакомую доселе хрупкость. Была ли это любовь? Она любила своих родителей, сестру Изабель – а любила ли она этого молодого человека с сумрачным характером? Она встретилась с ним случайно, полгода назад, на рождественском концерте в Национальной консерватории – на него отобрали лучших студентов, чтобы