Темный остров - Дэниел Обри

– Пять лет.

– Значит, тот мужчина, которого мы только что встретили, был твоим другом, да?

– Нет.

В веренице автомобилей показался просвет, и Джилл надавила на педаль газа, резко трогаясь с места.

– Ты не очень-то разговорчива, а, женщина?

– Тут особо нечего рассказывать.

Они двинулись по Бэк-роуд[31], – дороге, которая, оправдывая свое название, поднималась по склону холма позади скопления небольших каменных зданий у гавани, – прежде чем свернули к району жилой застройки на Грившип-роуд[32]. Серые, облицованные штукатуркой с каменной крошкой сблокированные дома и бунгало окружали небольшую лужайку. Из людей в их поле зрения оказался лишь застрявший под проливным дождем пожилой мужчина в толстом пальто с крошечным джек-расселом на поводке. Джилл остановилась возле одного из домов и заглушила двигатель, но не сделала ни малейшего движения, чтобы выйти. Шум ливня, барабанящего по крыше, стал громче.

– Я не хочу совать нос в чужие дела, – продолжила Джилл, однако Фрейя знала, что эта фраза означает прямо противоположное. – Но как все это понимать?

– Что все?

– Все, о чем говорил твой знакомый возле полицейского участка. Что-то о Дэвиде Баркере?

Фрейя потерла левый глаз ладонью.

– Дэмиен Барбер.

– Да, именно так.

Фрейя подавила вздох. Похоже, этого было не избежать. Она всегда знала, что рано или поздно ей придется заговорить об этом, и заранее продумала, что сказать, решив, что нет ничего плохого в том, чтобы выложить правду. Да, не всю, но правду.

– На самом деле ничего особенного. Он владел продюсерской компанией в Глазго и другим бизнесом – парой баров в Вест-Энде и, кажется, несколькими ресторанами.

– Звучит так, будто он большая шишка.

– Он так и думал о себе.

Она отстегнула ремень безопасности, надеясь, что Джилл уловит намек.

Но не тут-то было.

– Так что же произошло?

Фрейя почувствовала, как ее рука потянулась к пирсингу в ухе, но вместо этого она стала накручивать прядь волос на палец.

– Его сотрудница заявила о том, что он подвергал ее сексуальному насилию, но ей никто не поверил.

– А как ты оказалась вовлеченной в это дело?

– Помнишь историю о враче общей практики из Глазго, который снимал на видео своих пациенток?

– Ага. Грязный ублюдок. Он занимался этим много лет, не так ли?

– Я раскрыла эту историю.

– Это была ты?

Фрейя кивнула.

Джилл долго молчала. Она уставилась в лобовое стекло, теперь матовое из-за стекавших по нему струй дождя. Если бы Фрейя знала, что этого будет достаточно, чтобы заставить Джилл замолчать, она бы еще вчера первым делом рассказала ей обо всем.

Наконец Джилл заговорила:

– Какое это имеет отношение к Барберу?

– Пострадавшая женщина обратилась ко мне из-за той истории с врачом. Думаю, она надеялась, что я смогу сделать то же самое и для нее. Заставить людей поверить ей.

– Получилось?

Фрейя туго натянула волосы.

– Я пыталась.

Она посмотрела в окно со стороны пассажирского сиденья и увидела, что Бет распахнула дверь дома и ждет их на пороге.

– Нам пора идти.

Они побежали по садовой дорожке, но все равно промокли к тому времени, как добрались до дома. Бет провела их в маленькую гостиную, где горели все светильники, но это не помогало оживить атмосферу. Стены, оклеенные старомодными обоями, и мебель из темного дерева, казалось, высасывали из этого дома жизнь, как туман в Керкуолле. Бет села в кресло, обитое тканью в цветочек, сбоку от телевизора, а Фрейя и Джилл расположились на диване перед камином. Огонь не разводили, хотя не мешало бы. Фрейя мерзла даже в пальто, и слой пота, который образовался у нее под одеждой в машине, теперь ощущался на коже как иней.

– Мы очень благодарны тебе за то, что согласилась поговорить с нами, милая, – начала Джилл своим самым приторным голосом. – Я знаю, как это, должно быть, тяжело. Твоя Ола так гордилась бы тобой за то, что ты захотела поделиться ее историей.

Фрейя обратила внимание на стопку тележурналов, сложенных рядом с креслом Бет, с анонсом передач, которые, без сомнения, сняли с эфира еще десятилетия назад. Вдоль стены позади нее стояли деревянные шкафы-витрины, где на полках теснились статуэтки. Их печальные фарфоровые личики выглядывали из-за стекла, словно пытаясь подслушать разговор. Все вокруг пахло затхлостью и сыростью. У двери стоял маленький столик со стационарным телефоном и телефонной книгой – Фрейя удивилась, что их еще издают. Противоположный угол занимала искусственная рождественская елка, а над газовым камином была развешана мишура, что не выглядело безопасно. Возможно, потому камин и не разжигали. Фрейя не могла сказать, появились украшения недавно или семнадцать лет назад. Возможно и то, и другое.

– Это мы в Рэквике, летом перед тем, как все случилось. Последний раз, когда мы куда-то ездили вместе.

Фрейя посмотрела на Бет. Женщина, видимо, проследила за ее взглядом, устремленным на каминную полку. Вероятно, подумала, что Фрейю заинтересовала фотография в рамке, где Бет и ее муж были запечатлены с тремя подростками – Олой и детьми помладше, девочкой и мальчиком. Ола стояла рядом с отцом, он обнимал ее за плечи. Позади них песчаная полоса простиралась до гигантских скал, возвышающихся над заливом. Судя по ракурсу снимка, Фрейя предположила, что камеру разместили на одном из валунов в глубине пляжа и установили таймер. Она не была в Рэквике уже много лет, но помнила этот пейзаж. Солнце светило им в спины, превращая тела в силуэты, и было сложно разглядеть лица членов семьи. Снимок получился неважный, но Бет, конечно, дорожила им по вполне понятным причинам.

– Твои младшие переехали на юг? – спросила Джилл.

– Только дочка. Ханна. Она теперь живет в Файфе. Наш Стиви все еще здесь, работает на паромах, как и его отец когда-то.[33]

– Когда-то? О, милая, ты же не хочешь сказать, что он?..

Лицо Бет потемнело. Она покачала головой.

– О, нет. Просто он уехал вскоре после того, как они перестали искать Олу. Убедил себя, что она где-то скитается, и отправился в Шотландию, вбив себе в голову, что должен найти ее. Он создал группу в Facebook, искал любые следы и зацепки. Насколько я знаю, она все еще существует.

– Должно быть, вам обоим было очень тяжело. – Джилл склонила голову набок и положила руку на колено Бет.

– Теперь Ола живет в моей памяти дольше, чем была со мной. – Бет накрыла ладонью руку Джилл и посмотрела ей в глаза. – А у тебя-то есть дети?

Джилл