Наследники - Олег Юрьевич Рой

– на самом деле. Вдруг все это – какой-то хитрый план? Хотя паралич не очень-то просимулируешь. Но мысли продолжали лезть в голову. Хоть и взяли Адриану практически «с дымящимся пистолетом», и содержание под стражей в качестве меры пресечения судья утвердил без малейшей заминки, но… Но. Адриана – заведующая криминалистической лабораторией и по совместительству элитный киллер – ни при задержании, ни позже растерянной не выглядела. Наверняка у нее, с ее предусмотрительностью и расчетливостью, и на такой случай был заготовлен план спасения. И, весьма вероятно, не один. Арина чуть не каждый день ждала, что на пороге объявится команда высокомерных адвокатов с какими-нибудь убедительными документами. К примеру, распоряжением «сверху» изменят меру пресечения на домашний арест (если не вовсе на подписку о невыезде) – и ищи ее тогда!

Дело выходило долгим, тягучим – требовалось не только свои «ниточки» собрать, но и с коллегами из других регионов скооперироваться, а это всегда не быстро. Стремительный азарт охоты сменился «ловлей блох», занятием неизбежным, но крайне утомительным. Хотя и казалось: вот, сейчас что-то щелкнет, вспыхнет – и следствие помчится так же стремительно, как та «охота».

Уж конечно, Арина приезжала в СИЗО. Хоть и понимала бессмысленность этого. Адриана, когда ее приводили в допросную, подписывала отказ от адвоката и больше уже ничего не говорила. Сидела молча, только глядела насмешливо и как будто свысока. Смысла в этом не было ни на грош. Разве что она чего-то ожидала? Но – чего? Заступничества высоких покровителей? Вмешательства еще каких-то, неведомых Арине, сил? Еще какой-то помощи извне? Подсадной утки? Держали Адриану в общей камере. Арина настаивала на одиночной, но увы, ничего не добилась. Не паникуй, говорили ей. Гордись, говорили, главное ты сделала, поймала убийцу, радуйся, что в Москву дело не забрали. Даже если она больше ни слова не вымолвит, по покушению на убийство у тебя материалов довольно. Даже если с двумя убийствами, которые сейчас выглядят железобетонно, не срастется, закроешь хоть на сколько-нибудь, а там, глядишь, и еще что-то добавится.

А потом позвонил милейший Иван Лаврентьевич, начальник «мест временного содержания»:

– Арина Марковна, чэпе у нас.

У нее похолодело в животе. Неужели все это время, пока они играли с Адрианой в гляделки, та готовила побег? А она, Арина, все прохлопала!

– Неужели… сбежала? – чуть не шепотом спросила она.

– Хуже, – мрачно сообщил Иван Лаврентьевич.

– Убили? Или… сама? – выдохнула Арина, слегка успокоившись. Оно, конечно, все должно быть по закону, но так, ей-богу, лучше. Адриана, как ни крути, грехов накопила на три смертных приговора. Только доказать из этого – сколько удастся? А даже если получится. На смертную казнь у нас мораторий, а кто знает, на что способна Адриана – с ее деньгами, связями, а главное с ее-то мозгами! – если даже удастся отправить ее на зону? И всем – в том числе и потенциальным жертвам – было бы куда лучше, если бы она вовсе исчезла с лица Земли. Хотя поверить в самоубийство было трудно: не та личность. Ох не та.

– Не сама, – все так же мрачно сообщил Иван Лаврентьевич. – И… жива она.

История была мутная, а участники – участницы то есть – молчали все как одна. Даже с чего началась драка, и то было не понять. То ли «старшей» вздумалось прогнуть симпатичную новенькую под себя, то ли кто-то шепнул, что та – из «ментов», разобраться так и не вышло. Хотя, строго говоря, Адриана была вовсе не из «ментов». У нее даже звания не было. Кроме научных. Эксперт. И трупов на ней висело – Арина и сама не знала, сколько, но – уж точно больше, чем на всех этих тетках вместе взятых. И драться она умела. Но даже чемпион мира по рукопашному бою бессилен против кучи-малы.

У Арины мелькнула даже крамольная мысль: не заказ ли это? Потому что знала Адриана… много. И желающих заткнуть потенциального информатора наверняка было немало. Правда, если бы действительно хотели заткнуть рот – убили бы. В общей свалке ткнуть в шею или в печень заточкой не просто – а очень просто.

Или – не успели?

Драку пресекли быстро. И обошлось все без особых, на первый взгляд, последствий: у кого губа разбита, у кого шишка на голове, у кого пол-лица исполосовано ногтями, плюс пара-тройка резаных ран. Один порез пришлось зашивать, еще два и того не требовали. Ах да, еще у «старшей» оказалось сломано запястье. Но в целом событие было пустячным. Арине даже не сообщили. Вот только сутки спустя Адриана упала без сознания во время завтрака.

Выяснить, кто именно в процессе драки приложил «тощую стерву» головой об стену, разумеется, не удалось.

– С чего бы у нестарой, совершенно здоровой, тренированной тетки мог случиться инсульт? – допытывалась Арина у старшего судмедэксперта. – Да еще такой… обширный.

– Инсульт, Вершина, бывает и травматический, – снисходительно объяснял Семен Семеныч Плюшкин. – Ты черные круги у нее возле глаз видела?

– Видела. Да знаю я, что это характерный признак черепно-мозговой травмы. Но ее же осматривали после той драки.

– Ну томограмму-то ей никто ж не делал, правильно? Жаловаться она не пожелала, а может, сперва и не почувствовала ничего. Черепушка уцелела, а какой-то сосуд в мозгу лопнул. Ну и в итоге имеем, что имеем. Если б сразу кризисную терапию начали, инсульт вполне могли и купировать. Или не терапию, – он задумчиво почмокал губами. – Могло нейрохирургическое вмешательство потребоваться. Я ж не знаю, чего там у нее внутри. На вскрытии больше бы сказал, но до вскрытия еще дожить надо.

– И… долго?

– Да кто ж ее знает, торопливая ты моя. Может, месяц, может, двадцать лет. Такие пациенты десятилетиями, случается, живут. Помнишь Караченцова? Там черепно-мозговая сильнее была, правда, и нейрохирурги им сразу занялись. Но некое восстановление все же имело место быть. И умер он в итоге от рака, а не от последствий травмы. Ты хочешь ее в нейрохирургию перевести?

– Не хочу, – буркнула Арина.

И продолжала свои визиты к подследственной – не столько надеясь, что та заговорит, сколько действительно боясь, что та… оживет.

– Не радуйся раньше времени, – угол перекошенного рта дернулся, обозначая усмешку. Правая рука приподнялась, пальцы зашевелились. Не едва-едва, как месяц назад, а точно, уверенно – как у здорового человека: большой палец коснулся кончика мизинца, потом безымянного, среднего, указательного и после короткой задержки в колечке «ок», последовательность повторилась в обратном порядке. И еще раз. И еще. Левая рука двигалась хуже, но прогресс был невероятный.

Уже стоя на крыльце Арина поймала себя