Море никому не расскажет - Юрий Юрьевич Усачёв

– У нас нет другого выхода, дорогой. Тебе снова нужно принять тот факт, что ты часть нашей семьи. Школа-дом – вот твой маршрут. Папа будет отводить тебя и забирать, – со скорбью говорила Дея.

От руки Эрика веревка тянулась к толстым чугунным трубам, где была привязана тем же узлом.

– А пока делай уроки. В семь я принесу тебе ужин. Помни, что мы с папой делаем все это только из любви к тебе.

* * *

Горло сократилось и попыталось выплюнуть перекрывающую доступ к воздуху жидкость. Брызги полетели во все стороны, голова запрокинулась. Противный сладко-соленый вкус на языке спровоцировал новый приступ кашля, а в горло снова что-то заливалось. Глаза открылись после ощущения мокрого холода на лице. Я лежала на руках у Тео, который умывал меня морской водой на берегу.

– Аманда, больше не запрокидывайте голову, иначе вы захлебнетесь собственной кровью.

Глава 12

Неподконтрольно

Природа распорядилась так, что мы чувствуем боль. Но в то же время нам подарен механизм регуляции ее интенсивности. Самый маленький укол шипа розы неожиданно вторгается в восприятие. С другой стороны, сильнейший удар бывает совершенно незаметным для пострадавшего. Дело в акценте внимания.

Покалеченная мать способна отключить любую боль в своем теле, когда видит надвигающуюся на ее ребенка опасность. Это никакая не магия, всего лишь сила мозга. Контролировать чувства вроде как невозможно. Но дело обстоит немного по-другому.

Особо болезненные ощущения в теле или тяжелые чувства мы иногда не хотим отпускать. Сами того не понимая, люди боятся вместе с ними потерять и что-то еще: память о дорогом человеке, ощущение защищенности, в общем, нематериальную личную ценность. В этот момент важно что-то другое, никак не боль.

Вот и я не чувствовала ничего, кроме паники, несмотря на то что кровь не могла остановиться. Она лилась из носа красной рекой по моему лицу и шее. Тео отчаянно смывал ее и прикладывал холодные камешки с берега к переносице. Какая чушь!

– Должно быть продолжение! Эрик! Что они сделали с ним потом? Отпустите меня! – кричала я в приступе гнева и досады.

Мои руки сами схватили Тео за уши, впившись в них ногтями, и дернули вниз. Он закричал и принялся сбрасывать меня на песок. Все мокрое, в крови, мое тело покатилось в воду. Ноги воспользовались неизвестными резервами силы и, сопротивляясь волнам, подняли меня в вертикальное положение. Я побежала на берег в поисках Деи.

Имя матери Эрика вырывалось из моего горла на хриплых нотах. Никого не было. Кроме Тео.

Он выругался и посмотрел на меня, как на дикую:

– Вы сошли с ума?!

– Нет, Дея показала мне не все!

Я вытерла рукой очередную струю крови из носа и потеряла сознание.

* * *

Глаза я открыла в белой комнате. В нос ударил запах спирта и перестиранного постельного белья. Все слишком светлое. Глазам стало больно. Прищурившись, я огляделась и поняла, что нахожусь в больничной палате с большим окном, у которого стоял Тео.

Попытка подняться выдавила из меня стон. Следователь обернулся и кинулся к кровати:

– Вам больно? Что нужно? Позвать врача?

– Тео, для начала заткнитесь. Даже ваши три вопроса уже измучили меня. Голова очень болит, а в остальном я в порядке.

Мысли вернули меня в последние воспоминания. Я решила извиниться:

– Простите за ваши уши.

– Да ничего… Пришлось отправиться в местную больницу. В Ариале очень спокойные врачи – молча увезли вас в отдельную палату. Через полчаса сообщили, что с вами все в порядке, просто чересчур высокое давление. Вы опять увидели странные вещи и потерялись в пространствах?

– Сложно сказать, где я была… Но встретила призрак Деи Голд.

В этот раз Тео даже бровью не повел – похоже, привык к моим странностям.

Я продолжила:

– Она показывала мне обрывки воспоминаний. Сын Голдов действительно утонул. Они усыновили другого мальчика, Адама, того же возраста, что и погибший. Ему поменяли имя. Назвали так же, как своего родного сына – Эрик. В четырнадцать лет он сбежал – отправился на поиски своей биологической матери. Когда Голды его нашли, то стали запирать в подвале дома, боясь, что он снова сбежит. Боже, они считали, что делают все правильно…

Часто хмурящееся лицо Тео стало печальным. Даже не думала, что такое возможно. Его строгость, сарказм, рассудительность и серьезность выстроили образ непробиваемого брутала. Но мой короткий рассказ практически пробил его до слез.

Поняв, что я разглядываю его лицо, Тео вновь сделался серьезным:

– Ужасные вещи вы мне сейчас рассказали. Но почему закатили истерику на берегу?

– Показ воспоминаний Деи прервался! Я почему-то очнулась у вас на руках…

– …с сильнейшим кровотечением, – закончил за меня следователь. – Я нашел вас лежащей без сознания на берегу. Кровь заливалась вам в глотку. Пришлось спасать! Эти видения дорого обходятся вашему здоровью. Предположу: чем интенсивнее проходят мистические путешествия, тем сложнее вашему организму справляться с ними.

Тео расширил глаза и добавил, садясь на стул рядом с кроватью:

– Так вот в чем дело?!

– В чем? Какое дело? – не поняла я.

– В такие моменты с вами случается эмоциональная перегрузка, отчего происходит резкий скачок давления. Слабые сосуды не справляются, и у вас из носа течет кровь. Отсюда и пятна в гостиной под диваном.

Я нахмурилась:

– По-вашему, я потом сдвинула диван, чтобы скрыть их?

– Ну вы же не помните, что творили, пока пребывали в трансе? Вспомните, как записывали свое видение на смартфон. В памяти этот момент не остался, а я все видел.

– Хорошо, предположим. Но мой поступок со смартфоном понятен – я фиксировала то, что вижу, чтобы потом показать вам, вероятно. А прятать свою кровь под диван… Зачем?

Тео быстро собирал детали своей теории:

– Я вижу только одно объяснение. Так вы сами себя оберегали от шока. Представляете – очнулись, а вокруг кровь. Думаю, вы спокойно остановили ее, умылись и только потом позволили своему сознанию включиться в реальность. Самый обычный защитный механизм.

– Вас послушать, я сумасшедшая, которая выпадает из этого мира и совершает неконтролируемые поступки, – попыталась обидеться я.

Повисла неловкая пауза. Но Тео было не так просто смутить:

– Послушайте. Мои слова часто звучат очень грубо, потому что вся суть у меня основывается на трезвости мысли. Так было всегда, а профессия следователя только усилила сухость суждений. Но я не бесчувственная тварь. Прекрасно понимаю, что вас мучают сомнения и страхи. Не хотел обидеть.

Я невольно положила свою руку на его. Тео напрягся, сделал вид, что закашлялся, и встал со стула.

– Так что