Смерть Отморозка. Книга Вторая - Кирилл Шелестов

— Зато ты красивая женщина, — он попытался перевести все в шутку.

Она посмотрела ему в глаза:

— Ты позвонишь Мураховскому?

Он отвел взгляд.

— Это не решить одним звонком. Придется ехать к Мордашову, каяться, лизать ему толстую жопу.

— Да, — подтвердила Нина. — И если бы я смогла это сделать вместо тебя, я бы уже это сделала. Сколько коммерсантов, по-твоему, в Саратове хотели бы вылизать жопу Мордашову? Тысячи? Десятки тысяч? Но им не позволяют! Как и мне!

— А мне позволят? — саркастически осведомился Норов.

— Я очень на это надеюсь, — с достоинством подтвердила Нина. — Во всяком случае, после звонка Мураховского. И знаешь что? Ни к чему употреблять такие грубые выражения. Они только растравляют…

— Я просто пытаюсь быть точен в словах. А как бы назвала это ты?

— Ну, скажем, достижением взаимопонимания.

— Так, конечно, благозвучнее. Но жопу лизать все равно придется.

— И что с того? Именно так и устроен бизнес во всем мире: сначала кто-то лижет кому-то жопу, а потом, если повезет, что-то за это получает. И если мы хотим зарабатывать деньги в Саратове, вообще в России, надо к этому привыкать!..

Норов помолчал, потер лоб, поднялся, прошел по кабинету, опять сел.

— Наверное, тебе пора искать другое место, — неохотно и медленно проговорил он. — Не представляю, что я буду делать без тебя, ты мне — друг, близкий человек. Но тащить тебя за собой ко дну я не имею права.

Нина посмотрела ему в лицо долгим печальным взглядом.

— Значит, ты все уже решил? А я все-таки надеялась, что разум возобладает. На что же ты собираешься жить? У тебя есть сбережения?

— Что-то осталось, но не густо. Я много тратил.

— Ты и сейчас много тратишь.

— Да, пора стать скромнее.

Он помолчал и вдруг прибавил с обезоруживающей улыбкой:

— Честно говоря, я не готов к бедности.

— Ну, совсем бедным ты, наверное, все-таки не станешь, — утешила она.

— Верочкиными молитвами, — вставил он с усмешкой.

— О, это всегда помогает! Но образ жизни тебе придется поменять.

— Знаешь, я легко обойдусь без дорогих вещей, без машин, даже без женщин…

— Насчет женщин — не верю! — засмеялась Нина.

Норов виновато улыбнулся в ответ.

— Меня пугает другое. У меня есть обязательства перед Ванькой. Вдруг я не сумею их выполнить?

— Это добровольные обязательства, — пожала плечами Нина. — Если ты уменьшишь суммы, которые отправляешь его матери, им обоим это только пойдет на пользу. Может быть, Верочка, наконец, научится считать.

— С другой стороны, я ведь и тюрьмы боялся, — задумчиво продолжил Норов. — Сейчас уже могу в этом признаться. Когда вдруг оказываешься на нарах и осознаешь, что тебя ожидает десятка, становится не по себе.

— Догадываюсь.

— Но если разобраться в природе своего страха, то он — тот же, как и перед походом к стоматологу. Однако ведь смешно бояться стоматолога, — себя не уважать!

— Наверное. Но лучше все же без тюрьмы и стоматолога.

— И без бедности тоже лучше.

— Между прочим, бедность унижает сильнее, чем лизание жопы чиновникам. Подумай об этом, прежде чем решать окончательно. С чиновниками — отмучился и забыл… А в бедности унижения приходится терпеть постоянно. Каждый божий день.

— Может быть, все-таки не каждый? — улыбнулся он.

— Каждый. Я была бедной.

— Я тоже.

— Значит, забыл. Слушай, ответь мне на один вопрос: ради чего ты упираешься? Неужели ты готов потерять все, что у тебя есть, только из гордости?

Норов подумал, посмотрел на фотографии на столе.

— Из гордости, из чувства собственного достоинства… есть еще забытое слово «честь»… В общем, назови, как хочешь, но я не могу и все.

— Но ведь это глупо!

— Лишь с коммерческой точки зрения. Но я ведь никогда и не был коммерсантом.

Нина поднялась и направилась к двери.

— Тебе помочь с трудоустройством? — спросил он.

Она остановилась и обернулась.

— Была бы благодарна. Но, думаю, это тоже подразумевает,… — она запнулась.

— Что? Полагаешь, для этого мне придется лизать кому-то жопу? Да, разумеется. Но ради тебя я разок потерплю.

***

Два месяца после истории с фотографиями Норов Верочке не звонил и, когда звонила она, разговаривал сухо. Наверное, она догадалась о причине произошедшей перемены, во всяком случае, никаких вопросов не задавала и против обыкновения не одолевала просьбами о деньгах. Видимо, испугалась и затаилась. Он несколько раз консультировался с адвокатами относительно Ваньки, но ничего нового к советам Норовского юриста они добавить не могли.

По их мнению, все зависело от того, чего хочет Норов. Если он намерен взять сына, то его следовало привезти в Саратов и не возвращать в Москву, ибо задним числом получить нужное решение суда гораздо легче, чем отнимать ребенка по суду у матери. Впоследствии его, конечно, придется прятать от нее, поскольку оснований для лишения ее материнских прав нет, и по закону она имеет право на встречи с мальчиком. Либо — обычный развод с достижением взаимных договоренностей. В том, что Норову удастся продиктовать условия, адвокаты не сомневались, — деньги ведь были у него.

Норов прилетел в Москву лишь в конце марта, к Ванькиным весенним каникулам. В аэропорту Ванька радостно бросился к нему, Верочка стояла в стороне, с тревожной полуулыбкой на напряженном густо накрашенном лице. Он поздоровался спокойно и прохладно, без поцелуев. По дороге домой они едва обменялись двумя фразами, она заметно волновалась и даже свернула не туда.

Во время семейного обеда Норов ел мало, Верочка вообще не притрагивалась к еде, один Ванька, радуясь купленным по дороге из аэропорта деликатесам, уплетал за обоих. Когда они поднялись из-за стола, Норов предложил жене прогуляться, — он не хотел выяснять отношения в доме, дабы Ванька случайно не услышал лишнего.

— Я с вами, да, папуля? — спросил Ванька.

— Подожди нас здесь, мы недолго, — сказал Норов. — А потом мы с тобой куда-нибудь съездим.

Норов и Верочка, выйдя из дома, направились по аллее, ведшей из комплекса к садам МГУ. Стоял солнечный мартовский день, пористый черный снег расчистили с тротуаров, но по бокам дороги он лежал грязными черными кучами. Верочка вышла с непокрытой головой, видимо, не хотела приминать платком свежую прическу. Интересно, сколько она вчера провела в салоне красоты? И зачем? Рассчитывала, что, едва взглянув на нее, он разом все позабудет?

— Догадываешься, о чем пойдет разговор? — прервал молчание Норов.

— Нет, — ответила Верочка быстро и нервно.

— Конечно, догадываешься.

Она не ответила, но подобралась.

— Я видел твои фотографии…

— Какие фотографии? — Верочка неумело попыталась изобразить недоумение.

— Давай обойдемся без театральщины, — поморщился Норов. — Тем более что актриса из тебя — так себе. Или мы объяснимся откровенно и