Смерть в изумрудных глазах - Анна и Сергей Литвиновы

— Ты поросенок?

Обиделся, распахнул рот для нового вопля — Дима успел всунуть соску. Выплевывать, к счастью, не стал, но сосал яростно. Может, и права Надька — действительно зубы режутся.

— Пойдем в Counter Strike играть, — предложил Дима.

И пару минут умудрялся воевать с Игнатом на руках. Но мальчику быстро надоело, начал извиваться — Полуянов потерял концентрацию, а с ней и еще одну жизнь. Стрелялку пришлось выключать. Полчаса бродили по комнате, смотрели на огоньки за окном. Наконец сын доверчиво положил папе голову на плечо, уснул.

Полуянов решил больше судьбу не искушать — надо пользоваться, пока младенец присмирел, и самому вздремнуть.

Вернул Игната в кроватку, сам устроился на диване, только начал отключаться — новый взрыв сыновьего негодования. В этот раз соской не обошлось — но выручила новая погремушка.

Через сорок минут снова лег — но и на сей раз поспать особо не удалось. Новый виток пришлось урегулировать особенно долго: в ход и укропная вода пошла, и гель для десен, и фальшиво исполненные «Спят усталые игрушки». А уже через пару часов Игнат пробудился для ночной трапезы…

В семь утра измученный Полуянов с восхищением подумал: «Как Надька с ним только справляется?»

Теоретически можно было поспать еще, но не уснул. Будто в прежние времена вернулся, когда ему, ученику из школы юного журналиста, не терпелось как можно скорее увидеть свою статью на бумаге.

На работу больше любил ездить за рулем, но сегодня и речи не шло: голова дурная, словно после попойки. Спустился в метро и почти сразу был вознагражден. Нынче мало кого встретишь с газетами — пассажиры дружно в телефоны пялятся, но у двоих в руках «Молодежные вести». Полуянов притворился, будто выбирает, где встать, прошел мимо, удостоверился: оба именно его статью читают. И лица, лица насколько вовлеченные — у пожилой женщины на глазах слезы, мужик лет сорока гневно хмурится.

Дима, конечно, подавил желание похвастаться, что вот я, автор, рядом с вами (по молодости не гнушался). Но довольной ухмылки сдержать не смог.

Заметили статью и в родной редакции. Трепали по плечу, говорили, что «молоток». Юная практикантка только осмелилась упрекнуть:

— Написана будто рассказ детективный. Совсем не по канонам журналистики.

— Как сумел, — улыбнулся Полуянов.

А пожилой, сильно пьющий коллега цыкнул на девчонку:

— Дорастешь до его уровня — тоже сможешь все каноны нарушать.

Дмитрий Полуянов

Цена победы

Шесть утра. Надрывается будильник. Оля с трудом разлепляет глаза.

За ночь она просыпалась раз десять — горло драло нещадно. Брызнешь спреем — чуть легче, проваливаешься в сон, а через полчаса тебя снова будит боль.

На тумбочке градусник. Схватила, сунула под мышку. Не подведи, милый! Увы. Только 37,3. Почему у нее так всегда? Чувствуешь себя хуже некуда, а спасения — высокой температуры — нет.

Отец в кухне грохочет посудой. Запах овсянки — неизменной правильной еды — вызывает тошноту. Нет, не сможет она выдержать очередной день по его правилам!

Оля с трудом поднимается. На цыпочках крадется к батарее, кладет на нее термометр. Когда отец входит в комнату, она снова в постели.

«Доброе утро» девочка в последний раз слышала три месяца назад — когда выиграла четвертьфинал. Сейчас праздновать нечего, поэтому никаких приветствий, сразу вопрос по делу:

— Температуру измерила?

— Да. Тридцать восемь и две. И горло очень болит.

— Чертова неудачница! — отзывается злобно.

Внимательно смотрит на дочь:

— Что-то слишком бледная.

— А какой мне быть?! Я чувствую себя плохо!

Требует:

— Покажи горло.

Оля послушно распахивает рот. Он одной рукой грубо хватает за шею, во второй — телефон с фонариком. Смотрит пристально — будто что-то понимает в болезнях. Выносит вердикт:

— Ерунда. Ну красное чуть-чуть. Подумаешь.

Потом пристально смотрит ей в глаза, берет с тумбочки градусник, приказывает:

— Мерь!

— Но я мерила только что.

— Теперь при мне.

У Оли сердце в пятки. Отец стоит у постели. Не сводит глаз.

Ее колотит от страха, и температура на нервной почве слегка повышается — теперь тридцать семь и пять. Но до заветных тридцати восьми с хвостиком далеко.

Отец багровеет:

— Обмануть меня пытаешься, дрянь?!

Пощечина. Сильная, с маху. Оля падает на кровать. Знакомый, леденящий душу звук — отец вытаскивает из брюк ремень.

— Папа, пожалуйста, не надо! — кричит она в ужасе.

— Тогда быстро! Встала! Форму надела — и вперед! Три километра, как обычно!

За окном темно, в свете фонаря мокрый снег.

— Пап, — умоляет, — ну можно сегодня не бегать хотя бы! У меня правда горло очень болит! Я потом, перед матчем, хорошо разомнусь!

Он многозначительно помахивает ремнем. Говорит:

— У тебя три минуты!

Девочка поспешно вскакивает, всхлипывая, натягивает спортивный костюм. Она не знает, как будет бежать: ноги слабые, голова кружится. Но спорить с отцом бесполезно. И пытаться его обмануть — тоже. На запястье у нее фитнес-браслет — отец получает с него данные в свой телефон, следит и за дистанцией, и за скоростью.

И в голову девочке — одиннадцатилетнему ребенку — тогда впервые закрадывается мысль: «Лучше бы я умерла!»

Через полгода — в середине ноября — Оля действительно покончит с собой.

Во вторник утром девочка сказала отцу, что идет в школу. Но вместо этого сделала страшное.

Она с раннего детства страдала инсулинозависимым диабетом и прекрасно знала: несколько раз в день ей обязательно нужно делать инъекции. А сладкое — категорически нельзя. «Можешь умереть», — говорили врачи.

Сейчас ей именно это и было нужно.

Что толкнуло девочку на отчаянный шаг?

Травля в школе?

Сообщество «Остров смерти», известное тем, что вдохновляет подростков на опасные задания?

Да, все это действительно было в Олиной жизни.

Но оборвала свой путь она совсем по иным причинам.

* * *

У Оли Можаевой могла быть интересная биография. Ее родители бредили морем. Отец ходил в рейсы капитаном, мама — вторым помощником. Под плеск волн и завертелся роман.

Когда у молодоженов родилась дочка, поначалу планировали: жизнь пойдет как положено. Отец продолжит бороздить моря-океаны, мама с ребенком будет ждать на берегу. Но когда девочке исполнилось три года, папа (Евгений) не прошел медицинскую комиссию. И мама — за время декрета она изрядно соскучилась по любимой стихии — предложила: «за длинным рублем» теперь отправится она. Ну а Евгений будет заниматься воспитанием дочери. Тем более девочке требовалось повышенное внимание: у нее обнаружили диабет. Инсулинозависимый.

Родители, впрочем, не собирались растить из нее тепличного ребенка.

Евгений предложил отдать девочку в спорт. Мама идею горячо поддержала. Она много читала по теме Олиной болезни,