Пока воды Венеции тихие - Фульвио Эрвас

«Археоптерикс». Он, как я потом узнал, был палеонтологом. Я в панике смотрю на будущих супругов, со счастливыми улыбками на лицах и с цветами в руках, и начинаю кричать: «Пожар! Спасайся кто может!» Я пытаюсь жестами объяснить им, что происходит, имитирую летающие в воздухе искры, треск пламени и работу пожарной команды. Господин мэр смотрит на меня с ужасом, а полякам все нипочем.

Палеонтолог время от времени повторяет: «Археоптерикс». В конце концов, мне даже захотелось ударить его чем-нибудь тяжелым и утопить в канале, чтобы и его ископаемые останки нашли тысячелетий эдак через пять. В какой-то момент я начинаю довольно бесцеремонно подталкивать близнецов к выходу. Что тут началось! Они кричали (я потом перевел): «Мы приехали в Венецию, чтобы пожениться, и мы поженимся! Чего бы нам это ни стоило!» И кто знает что еще, я всего уже не упомню. В панике я проговорил последние слова церемонии, и им только оставалось расписаться в журнале регистраций. Я подсунул журнал первому близнецу с первой попавшейся мне под руку невестой. Так я обошел с журналом всю залу. Молодожены, наверное, думали, что я их просил расписаться в альбоме: они мне написали красивые фразы по-польски, в том числе похвалили за археоптерикса.

Я так до сих пор и не понял, кого я с кем поженил. Но вроде бы никто не жаловался. Судя по всему, пары, скрепленные огнем Феникса, выдержали проверку жизнью. А сгоревший театр мне, конечно, было очень жаль.

Венецианец,

где я был и что делал первого февраля 1996 года

18 июля

Пятница

Как только в больнице настал час посещений, у постели Стуки материализовались сестры из переулка Дотти. Они принесли «дорогому инспектору» маленькую бутылку лимончелло и несколько книг.

– Я не останусь в больнице надолго, – стал отказываться Стуки, – да и пища здесь очень легкая, так что в дижестивах нет необходимости.

Вероника погрозила инспектору пальчиком. Принимая во внимание место, где находилась, она постаралась смягчить выражение своего несогласия, но все же высказала его довольно решительно.

– Лимончелло – это антисептик, – заявила она.

– Немного алкоголя придаст вам бодрости, – добавила Сандра, усаживаясь на кровать.

– Мы попросили выходной на работе, но нам дали всего полдня. Жаль, что мы не можем остаться, а то бы с удовольствием составили вам компанию, – защебетала Вероника.

– Поболтать с друзьями вам, несомненно, пойдет на пользу. Психологически это должно быть ужасно.

– Что именно, синьорина Сандра?

– Быть почти убитым!

– Но меня никто не собирался убивать.

– Не пытайтесь нас успокоить! Впрочем, возможно, вы этого не осознаете. У вас посттравматическое расстройство, так психика защищается от негативного опыта.

– Синьорина Сандра, уверяю вас…

– Сандра, перестань, пожалуйста. Не тревожь инспектора. Не видишь – он волнуется? Давайте лучше поговорим о ваших планах на будущее, – обратилась к Стуки Вероника. – Когда вас выписывают?

– Думаю, завтра или послезавтра.

– Боюсь, что на первых порах вам будет нелегко управляться с домашними делами.

– Не думаю, что это такая уж проблема. Рука у меня сейчас почти не болит, – и в доказательство Стуки пошевелил кистью, пока еще весьма осторожно и неуклюже.

– Конечно же, вам понадобится помощь. Женская рука… – Вероника мечтательно посмотрела на Стуки.

Обе сестры уже предвкушали возможность обосноваться в квартире Стуки на довольно продолжительный срок. Они будут мыть ванную комнату, наводить порядок в спальне инспектора и на его письменном столе, угощать мужчину разными вкусностями, а может быть, даже готовить у него на виду, пока тот сидит за столом в кухне и наблюдает за ними, а они нарезают, помешивают, добавляют специи и, наконец, дают ему пробовать приготовленную еду на кончике ложки.

Для этого Стуки, естественно, придется открыть рот. И не просто немного раздвинуть губы, как делают те, кто принимает лекарство. Он должен будет раскрыть рот пошире, как птенец королевского орла, когда его крылатая мать приносит ему на завтрак целую мышь.

– Взаимовыручка, – в унисон произнесли сестры.

Стуки взглянул на обеих женщин, преданных и вместе с тем вероломных. Невероятно, что за столько лет ни одному мужчине не удалось их обуздать. Не говоря уже о том, что не родился еще на свет тот, кто смог бы их себе подчинить. Или хотя бы заключить пакт о сосуществовании. Сандра и Вероника, он знал это, забраковали порядочное количество здоровых носителей Y-хромосомы, оставив за спиной шлейф из разбитых сердец неопытных маменькиных сынков, а также любителей амурных похождений.

– Жизнь покажет, – неопределенно ответил Стуки, предпочитая сейчас с сестрами не спорить.

Сандра и Вероника удовлетворенно улыбнулись, посчитав, что кое-чего они уже достигли. А может быть, женщинам попросту доставляло удовольствие видеть молодого и полного сил полицейского в состоянии вынужденной зависимости. Прийти на помощь тому, кто обычно помогает другим, им казалось делом весьма гуманным. И возбуждающим.

* * *

Ландрулли весь день колесил по автодорожным сервисам вдоль магистрали Милан – Венеция. Полицейский прибыл на место рано утром. Его взору предстали полчища грузовиков, аккуратно выстроившихся на стоянке на ночь. Некоторые водители уже проснулись и с полотенцами на шее направлялись к умывальникам. Тут были дальнобойщики со всего мира: поляки, голландцы, турки, боснийцы, иранцы, греки. Бесконечный перечень номерных знаков. Кабины транспортных средств напоминали маленькие гостиные, оборудованные всем необходимым, а также сувенирами всех мастей: одеялами, фотографиями, вымпелами, гербами, амулетами и изображениями святых. Каждый предмет со своим смыслом, и все они – как напоминание о том, что путешествие обязательно включает в себя возвращение.

Грузовых машин с итальянскими номерами было немного. Это весьма обрадовало Ландрулли, который, проходя между рядами этих исполинов на колесах, чувствовал, что начинает задыхаться. Полицейский агент ощущал на себе враждебные взгляды дальнобойщиков, которые в то время еще только просыпались. Иногда стекла машин опускались, и к Ландрулли обращались с вопросами на непонятном ему языке. Полицейский очень решительно делал странные знаки руками – потом, не мешайте! Ему было не до них.

Если итальянских грузовиков не так много, подумал Ландрулли, то с разноцветными крестами будет всего два-три, не больше. Однако он насчитал их не меньше дюжины. Такие кресты попадались даже на машинах с исламским полумесяцем и на грузовиках из Восточной Европы. Ландрулли обратил внимание на украинский грузовик с ярко-зеленым крестом. Судя по всему, у дальнобойщиков они были в моде. Полицейский вытащил из кармана брюк купленную накануне в супермаркете записную книжку, снял с нее целлофановую пленку и стал записывать номера машин с цветными крестами. Потом он зарисовал некоторые из них и обозначил примерные размеры.

Некоторые шоферы, опершись на руль, посматривали на полицейского не совсем дружелюбно. Ландрулли ответил им таким же насупленным взглядом. И он, и водители хорошо знали, что по