Человек, который не боялся - Джон Диксон Карр

общества. Другом нескольких медицинских светил, чьи имена сейчас не всплывают у меня в памяти.

– Араго, Буажиро и сэр Хамфри Дэви, – подсказал я.

Кларк резко ко мне повернулся:

– Откуда вы знаете? Именно так.

– Вычитал, – объяснил ему я. – Они неустанно высмеивали друг друга в памфлетах по поводу какого-то научного открытия того времени. В чем там именно было дело, я понять не смог. Но что с этим Лонгвудом случилось потом? Можете нам рассказать?

– Произошедшее с Норбертом Лонгвудом с того времени и доныне представляется совершенно загадочным. Он умер каким-то таинственным и ужасным образом в этой самой комнате. Прислуга в страхе перед нечистой силой целых два дня не отваживалась приблизиться к его телу. Вот почему, по слухам, он с той поры и норовит удержать людей, хватая пальцами их за щиколотки.

Я обнял Тэсс.

– Кабинет теперь выглядит по-другому, – продолжал Кларк. – Тогда он отделан был темным дубом, полон книжных стеллажей и шкафов с медицинскими снадобьями. Теперь, на мой взгляд, тут стало гораздо жизнерадостней. Более поздние Лонгвуды пытались очистить дом от темных сил, но после истории с люстрой, принесшей семнадцать лет назад гибель дворецкому, навсегда покинули это свое жилище.

Кларк в явном волнении ударил себя кулаком по ладони.

– Видите ли, тут все крайне запутано. Факты настолько переплетаются с домыслами и слухами, что почти невозможно вычленить истину. Сколько бы вы ни узнали подобных историй, везде одно и то же. Обязательно фигурирует какое-то странное происшествие, обращающее внимание своей недостоверностью именно потому, что примерно такое же происшествие можно обнаружить в любом другом рассказе о привидениях. Однако среди всей этой чуши, передающейся из уст в уста, скрыты подлинные факты, которые действительно настораживают. Вот, к примеру, вы заметили в холле большие напольные часы?

Как уверяют, они остановились в миг смерти Норберта Лонгвуда и с тех пор никакие усилия не могли их заставить снова пойти. Полная ерунда. Во-первых, потому, что банальные коллизии с навсегда остановившимися часами возникают в куче других привиденческих историй. А во-вторых, и это гораздо важнее, часовой мастер из Приттлтона берется мне их наладить за пару дней, не усмотрев для себя в поломке механизма никаких тайн.

– Но неужели никто ничего никогда не видел? – допытывалась настойчиво Тэсс.

– Видели.

– Что именно?

– Не что, а кого. Норберта Лонгвуда. После его кончины. – Кларк умолк на мгновение. – История эта хоть и короткая, но неприятная. Поэтому, выслушав, попытайтесь ее забыть, если сможете. Не слишком охотно ее вам рассказываю, так как не полностью убежден, что и она достоверна, хотя звучит куда убедительнее явной выдумки про остановившиеся навеки часы. С кончины Норберта прошло примерно полгода, когда вот прямо здесь его увидел один из дальних родственников. При кончине главы семьи человек этот в Лонгвуд-хаусе не присутствовал. А о том, что сейчас вы узнаете, написал в своем дневнике, из которого мне и известно о происшествии.

Случилось оно в ночь на шестнадцатое марта тысяча восемьсот двадцать первого года. Было минут пятнадцать двенадцатого, когда этот самый родственник, уверенный, что комната пуста, вошел в нее и, к удивлению своему, увидел мужчину. Тот сидел возле огня спиной к двери. Родственник собирался что-то сказать, когда мужчина, поднявшись на ноги, повернулся к нему лицом. Одного взгляда родственнику оказалось достаточно, чтобы узнать Норберта Лонгвуда. Он не просвечивал и казался совершенно таким же, как при жизни, за исключением неестественно бледного лица. Черный сюртук из тонкого сукна, белоснежное жабо под ним, черные дендистские бакенбарды в стиле графа д’Орсе. Самое же неизгладимое впечатление произвела на дальнего родственника длинная кровавая царапина, прочертившая щеку Норберта от края глаза до челюсти, словно по его щеке провели острием булавки. Эта деталь четко врезалась ему в память. И еще – что в комнате пахло сыростью.

Родственник спасся стремительным бегством, наутро же, чуть успокоившись, постарался как можно небрежнее сообщить другим Лонгвудам: «Мне кажется, я видел Норберта».

Все они с вежливым недоверием слушали рассказ о его ночном приключении, пока речь не зашла о царапине. Тут сестра Норберта, по имени Эмили, лишилась чувств; придя же в себя, призналась в том, что` долгое время скрывала. Обряжая покойного брата к похоронам, она случайно поцарапала ему лицо расстегнувшейся булавкой броши на своей шали, затем царапину хорошенько запудрила и старалась больше об этом не вспоминать. Вот и все.

Кларк повел ладонью, будто отмахиваясь от рассказанной только что истории.

– И вы предлагаете нам такое забыть? – пробормотала Тэсс.

– Хорошенькая история! – пронзительно выкрикнул Логан. – Просто создана, чтобы перепугать женщин. – Странно, но в его тоне мне послышался скорее упрек, когда он добавил: – Признайся, Мартин, специально старался пощекотать нам нервы чем-нибудь поострее?

– Старался? – удивленно глянул на него тот. – Нет. Просто излагал обнаруженное в дневнике, и только. Хотя ручаться за достоверность не могу.

Энди не произнес ни слова. Взяв трубку, он тут же принялся набивать ее.

Гвиннет Логан куда меньше нас впечатлилась историей.

– Да. – Спокойно произнесла она, глядя ясными голубыми глазами на камин и стулья чуть от него поодаль. – Моя тетя Дженнифер однажды предупреждала меня, что нужно быть осторожнее с такими явлениями. Ей довелось пережить подобное после смерти моего дяди. Кстати, вам не кажется, что пора пойти и переодеться к ужину? – осведомилась она, явно, судя по ее виду, не сознавая, насколько не к месту воспользовалась словом «кстати».

Глава пятая

В час ночи я вынужден был признаться себе, что разнервничался. Без какого-либо, заметьте, повода для тревоги. Беспокоило ожидание какого-то непредсказуемого происшествия.

План Лонгвуд-хауса распластался перед моим мысленным взором, подобно географической карте. До и после ужина мы успели внимательно осмотреть весь дом. Восточная сторона первого этажа, простиравшаяся из холла по противоположную сторону от гостиной и кабинета, состояла из столовой (с кухней и примыкающим к ней помещением для прислуги), библиотеки и бильярдной. Последняя занимала часть выступающего с правой стороны дома крыла, и из окон ее полностью открывался взгляду фасад, на котором при лунном сиянии представали с особенным великолепием королевские лилии. Белый орнамент сиял на контрастно-черном фоне.

Второй этаж был отведен под небольшие спальни. Моя располагалась в задней части дома и выходила окнами на север. Это была нарядная и аккуратная комната, прекрасно освещенная благодаря лампе посреди потолка. На окнах яркие занавески. Книги заботливо предлагали себя с каминной полки, если перед сном вам захочется почитать. Все вроде располагало к покою и отдыху, и тем не менее самой трудной задачей мне представлялось, погасив свет, лечь и погрузиться в сон.

К