Королевский аркан - Елена Ивановна Михалкова

– Он заперся в своей комнате и застрелился.

– Не совсем, – мягко возразил Гройс. Он подался вперед, вытянув морщинистую шею, как черепаха из панциря.

Старик всё это время раздражал Левашова – что ему успешно удавалось скрывать. Манерный хрыч. Но сейчас Александру Ивановичу впервые стало не по себе. Большие темные глаза под морщинистыми веками не отрывались от его лица, тонкие губы кривились, и весь энергопрактик или кто он там на самом деле привиделся ему каким-то одержимым… Шаманом бесноватым из монгольских степей. Полоумным отшельником, закутанным в шкуры.

«Выпроваживать его надо», – отчетливо понял Левашов.

– Его убила Лида, – сказал старик.

Некоторое время Александр Иванович без выражения смотрел на него. Неприятный холодок в сердце вытеснило тяжелое бешенство. «Зубы выбью нахрен», – подумал он и начал вставать.

Старик даже не следил за его движением. Он смотрел перед собой, крутя в пальцах телефон. Левашов не помнил, чтобы сотовый был у него в руках. Он как будто материализовался только что.

– Петя совершил непростительную ошибку. Нарушил свой долг приличного дворецкого или, как вы его называли, батлера. Он сорвался на вашей дочери. Внятно и недвусмысленно Петя предупредил ее, что она не пара его сыну. Видите ли, Александр Иванович, он вас всех презирал. Я имею в виду, вас и Анастасию Геннадьевну. Лида шла в довесок.

Напряжение слегка отпустило Левашова.

– К геронтологу бы вам хорошему. Сейчас, говорят, можно замедлить маразм, если застать его на ранней стадии. Петр Алексеевич, может, был не самым приятным в общении человеком… Но зла он на нас не держал. К нему здесь все относились с большим уважением.

– Он вашу дочь назвал лахудрой, – гнусно ухмыляясь, бросил старик. – Вы спросите ее саму, если мне не верите.

– Они с матерью уехали. И без нее понятно, что все это пустой треп.

– Петя заявил, что брака с Митей ей не видать. Лида, в отличие от вас, имела намного меньше иллюзий в отношении вашего дворецкого. Пытаясь найти компромат на него, она поставила в его комнате подслушивающее устройство – и так узнала о вымогательстве. А затем и вовсе переиграла Петю вчистую. Лида связалась с теми, кого Петя шантажировал, и предложила им сделку: она сообщает имя шантажиста, а они взамен обязуются его убить.

Гройс замолчал, ожидая ответной реплики. Левашов должен был сказать, что к геронтологу, пожалуй, поздно.

Но хозяин молчал.

– Вы не поверите: они договорились, – с восхищением сообщил Гройс. – Лиду предупредили, что готовы только на имитацию самоубийства, причем по месту работы Пети. И она согласилась. В назначенный день, когда заранее было ясно, что все разъедутся, она впустила незнакомого человека с черного хода, отдала ему ваш наградной «Бердыш», потому что код от вашего сейфа Лида, естественно, знала, и они вместе зашли в комнату Петра. Убийца его застрелил так, чтобы всё выглядело самоубийством. Подбросил записку, поработал над замком и ушел. Если вы сверите, во сколько был сделан выстрел и когда Лида сообщила о нем охране, увидите зазор в семь минут. Это время понадобилось, чтобы запереть дверь. Затем Лида подняла тревогу – и всё пошло так, как должно было идти. Но, видите ли, Александр Иванович, как вы недооценили вашего дворецкого, так и Лида недооценила тех людей, которые убили для нее Петра. Собственно, они и так бы его прикончили, если бы выяснили, кто стоит за шантажом. Незамысловато зарезали бы на выходе из подъезда… Но для Лиды они придумали имитацию суицида. А всё потому, что она ваша дочь.

На этот раз хозяин пошевелился. Он потянул руку к старику, как если бы собирался заткнуть ему рот. Но в этом движении не было силы. Казалось, внутри него ворочается что-то невыразимо ужасное и прорывается наружу хаотичными жестами.

– Вы понимаете, к чему я веду? На убийце была видеокамера. – Старик разжал пальцы, и телефон со стуком ударился о столешницу. Он подтолкнул его к Левашову.

Холодок, сосущий сквозняк из сердца распространился в подбрюшье. Александр Иванович, издав странный причмокивающий звук, взял телефон и разблокировал экран.

Дальше ему оставалось только смотреть.

Когда видео закончилось, Левашов испытал нечто вроде облегчения. Всё жуткое, что ему представлялось, обрело форму и имя. Подвешенный в невесомости двадцать минут назад, он ощутил под ногами твердую почву.

Ему вспомнилась та первая мысль при виде старика: «Он будет просить денег». Левашов даже смог оценить иронию ситуации: тот действительно пришел за деньгами, но совсем не в тех масштабах, которые представлял Александр Иванович.

– Сколько? – коротко спросил он.

Всё было ясно, и исполнять ритуальные танцы он считал излишним. Старик поначалу казался ему жизнерадостным болваном. Затем – помешанным, причем на какой-то идее, недоступной Левашову. Теперь Александр Иванович наконец-то разглядел дельца.

Гройс смотрел на него с выражением, которое Левашов не мог истолковать. Всё шло не так, и он не понимал почему.

– Сколько? – повторил он. Голос у него дрогнул.

Глаза старика блеснули по-волчьи. А затем он улыбнулся.

Левашова продрал озноб. Гройс выглядел как наркоман, словивший приход, и Александр Иванович наконец-то осознал, что все это было продумано с самого начала, с первого визита старика в нелепом обличье энергопрактика.

– Если не деньги, то что вам нужно? – с излишней торопливостью спросил Левашов. – Что вы хотите?

– Видео, которое вы посмотрели, уже в прокуратуре, – сказал Гройс. Он наконец-то перестал улыбаться и снова выглядел деловито и даже чопорно. – Нанимайте адвокатов, делайте всё, что полагается в таких случаях… Меня это уже не касается. Телефон оставлю вам на память.

– Почему? – Левашов действительно пытался понять. – Это что, принципиальность? Она еще ребенок, ее просто заставили, видно же, что ей страшно, она еле ноги передвигает…

Гройс поморщился:

– Прекратите. Даже для отцовской любви эта слепота чрезмерна. А что касается вашего вопроса… Видите ли, спрашивать, что я хочу, нужно было раньше. Намного раньше! Когда вы прислали человека в мою гостиницу и сообщили, что она вам нужна. Когда вы не удосужились даже приехать лично, чтобы предложить мне сделку, от которой я не смог бы отказаться. Когда вы отжали у меня «Чайку», вышвырнули меня из моего собственного отеля, снесли его, а на очищенной земле возвели свой очередной пансионат.

В горле Левашова клокотал невнятный хрип. Он не сразу сумел оформить его в слова.

– Это всё из-за твоего сраного отеля?!

– Это всё из-за того, что ты уничтожил то, что было мне дорого, – сказал старик. Он больше не говорил Левашову «вы» и не ухмылялся. – Походя забрал то, что тебе приглянулось. А меня отбросил, как мусор. Лида – достойная твоя наследница.