Оскал тьмы - Алексей Николаевич Наст

признание просто и легко. Эти погибшие не были его друзьями, не были даже приятелями. Настолько голос ровный, и никакой мимики.

Александра понимала, что имеет дело с военными, не привыкшими особо проявлять свои чувства прилюдно, тем более перед людьми чужими, официальными. Но все же, все мы люди, и все вокруг воспринимаются нами по-разному: этот человек нравится, этот безразличен, этот — противен. Тут ясно было, что всем друг на друга было глубоко наплевать. Какой странный коллектив.

— А убитого связиста нашел я, — сказал Фарафа. Сказал просто, тоже без всяких эмоций. Сказал и сказал. И так же просто добавил: — Мы основные свидетели.

«И основные подозреваемые», — подумала Александра.

Дождь перешел в противную мелкую морось. Одежда быстро набухала влагой. От земли, укрытой рыжей прелой хвоей, шел парок. Небо нависало низкой пеленой облаков. Уже достаточно рассвело.

Следователи и сопровождающие прошли между домиками к крайнему небольшому дощатому навесу. Поселок скрывался среди деревьев. Домиков и складов было не много. За навесом все было укрыто брезентом.

Бабкин и Степушкин поспешили убрать брезент, обнажив сухой мох и песок, вывороченный во время борьбы жертвы и убийцы.

— Вот здесь нашли Семина. Его прислонили к стене и оставили сидеть, — объяснил Бабкин. — Я собирался в бочки воды натаскать — у нас под навесом бочки двухсотлитровые стояли для воды. А здесь недалеко родник. Для питья мы воду через фильтр прогоняем, а для технических нужд — сюда, значит, в бочки. Ну и заглянул я за стенку — тут он и сидит мертвый, рот открыт, все тело истерзано, мухи жужжат, осы. Я из-за мушьего жужжания и заглянул, думал, какой-то гад сходил по-большому. У нас туалеты устроены уличные, конечно, вот и бывает, что кто-то ночью ленится идти далеко.

— Почему туалеты далеко? — поинтересовалась Александра.

— А запах? Конечно, обрабатываем хлоркой, но…

— Почему же у вас не устроят нормальных туалетов?

— База уже давно морально устарела. Не удивлюсь, если ее вообще закроют… Я борюсь, чтобы чисто было, без скотства — самим же приятно. Я сразу к товарищу полковнику побежал.

— А где труп? — неожиданно спросил Загин.

— Мы их всех в ледник уложили. Жара, сырость. Чтобы не разлагались, — ответил Фарафа.

— А вот и след медвежьих когтей, — нагнулся Купчик над глубокой бороздой пятерни. — Свежая. Ходят медведи?

— Забредают… Только это не медведь. Это убийца свою метку оставил, — сказал Фарафа. — Последний раз медведь в начале лета наведался, с того края поселка. Прогнали.

Купчик молча посмотрел на полковника, но ничего не сказал.

— А где бочки для воды? И что с ней, вообще, происходит? Вы наполните бочки, и… — допрашивал завхоза Загин.

— Для приготовления пищи и мытья посуды берем из бочек, пропускаем через фильтр, наполняем специальные цинковые баки. Отдельно воду греем для душа, для бани, для стирки — у нас две стиральные машины. Все это на мне — я же завхоз. Ребята приходят усталые, грязные. Помоются, сменят белье, покушают, наполнят термосы и вперед — на дежурство.

— Товарищ полковник, а вы говорили, только вы здесь с Синицыным и радист.

Фарафа замялся.

— Совсем забыл. Забыл про Бабкина. Голова кругом идет от всего!

— Но я изредка все же бываю на дежурствах. Чтобы не терять квалификацию, — заметил Бабкин, как бы оправдывая полковника.

— А бочки?

— Унес отсюда. Вон, у канцелярии составил. Не могу в этом месте находиться один. Что-то давит такое. Неприятно, — виновато отозвался Бабкин.

— Тогда, — с удивлением заговорила Александра, — получается, всегда кому-то выпадает к определенной установке ехать на дежурство одному?

— Да. — Фарафа совсем стушевался. Такой порядок нарушал инструкцию. Военные пошли на такое, чтобы сделать службу более комфортной. По-человечески понятно, но нарушение явное.

— А почему ваш зам Синицын не мог дежурить вместо завхоза?

— На центральном пульте положено дежурить двум операторам и связисту.

— Для завхоза вы смогли найти повод не исполнять предписание.

Фарафа напыжился:

— На пульте обязаны находиться два офицера — это важно. Нахождение оператора на дальних установках — всего лишь страховка. Я вам объяснял это.

— Вы, когда вам доложили про труп, что сделали? — спросил Фарафу Ваня.

— Связался с воинской частью и сообщил об убийстве. Место накрыли брезентом, а труп перенесли в ледник — мне передали, что сначала передадут о происшествии в Москву, в секретное подразделение, а оттуда уже прилетят следователи. Я прикинул — долгая петрушка, потому приказал убрать труп в ледник. Специально гонять за трупом вертолет не станут — мне прямо сказали, да и туман проклятущий…

— А кому вы сказали, что вертолет сюда прибудет уже со следователями, не раньше, и труп заберут только после проведения расследования? — заинтересовался Загин. Можно было сразу определить круг лиц, которые могли, зная эту информацию, решиться лишить базу связи, чтобы развязать себе руки.

— Всем рассказал, — похоронил надежду Фарафа. — У нас была дружная команда единомышленников, и гибель одного стала ударом для всех.

— Медведя мог привлечь запах крови, он обнюхал труп, убедился, что это не представляет для него интереса, разъярился, царапнул древесину и ушел, — попытался объяснить возникновение медвежьего следа Ваня Купчик.

Загин не согласился:

— Был бы медведь — он бы полакомился. Трупами мишки не брезгуют.

— Да, это не медведь. Это человек, — настойчиво повторил Фарафа. — Убийца. Медвежья метка — это как сигнал зла.

— Черная кошка? — проиронизировала Александра. — Понятно — оставлять фирменный след в большом городе. Здесь-то зачем?

— Все то же самое. Запугать. Лишить воли.

— Думаете?

— Зря иронизируете… Теперь пойдемте к другому месту. — Фарафа повел следователей к обитому проолифленной дощечкой домику. — Это случилось там, в самом помещении. У нас в таких домиках офицеры живут. Грубо говоря, живут они же всегда на объектах. Один домик на троих, комнатки маленькие, но изолированные, тут у них кровати, шкафы, вещи.

Полковник достал из кармана ключ и отомкнул маленький навесной замочек.

— Здесь же место проклятое. Я про Зло, — продолжал он рассказывать. — Проходите. Базу строили в дурном месте, чтобы местные жители носа сюда не совали. Таежники — они тайги