За СССР. Старик на ринге - Никита Андреевич Борисов

понять простые вещи, — отозвался старик. — Вот смотри на поплавок. Видишь, как чуть подрагивает? Это не клев еще, это рыба приглядывается, решает. Так и в жизни — прежде чем решение принять, присмотрись, подумай. Поспешных решений потом всю жизнь не расхлебаешь.

Алексей кивнул, вспоминая, как несколько месяцев назад чуть не бросил институт из-за конфликта с преподавателем. Хорошо, что дед тогда отговорил, заставил "подумать головой, а не задницей", как он выразился.

— А еще, Алешка, запомни, — продолжал Воронин, — самое важное в жизни — это не деньги и не слава. Это люди, которые рядом. Семья. Друзья настоящие. Те, кто в беде не бросит. Я на войне это понял. Когда смерть рядом ходит, сразу видно, кто чего стоит.

— Расскажи про войну, деда, — попросил Алексей, хотя слышал многие истории не раз. — Про Сталинград.

Воронин помолчал, глядя куда-то вдаль, словно видя там, за кромкой леса, те страшные дни сорок второго.

— Холод был такой, что автоматы примерзали к рукам, — наконец заговорил он тихо. — Мы в подвале разрушенного дома сидели, шестеро. Вокруг немцы. Патронов — на полчаса боя. Воды нет, еды тоже. И знаешь, что нас спасло?

— Что, деда?

— Вера друг в друга. Мы знали — никто не дрогнет, не побежит, не предаст. Это придавало сил. Двое суток продержались, пока наши не подошли. Троих потеряли... — Он замолчал, затем резко сменил тему: — О, смотри, клюет!

Поплавок Алексея дернулся и ушел под воду. Молодой человек резко подсек и начал вываживать рыбу. Леска натянулась, удилище изогнулось дугой.

— Не торопись, — командовал дед. — Дай устать. Не форсируй. Плавно, плавно...

Через несколько минут на настиле бился крупный карась — золотистый, с красными плавниками.

— Граммов восемьсот, не меньше, — с гордостью оценил Воронин. — Молодец, внучок! Руки помнят.

Они продолжили рыбалку, и разговор тек неспешно, перескакивая с темы на тему. Дед рассказывал о своих боксерских боях, о встречах с легендарными спортсменами, о том, как изменился бокс за эти годы. Алексей делился планами на будущее, мечтами, сомнениями.

— А знаешь, деда, я иногда думаю, — сказал он, когда солнце уже поднялось высоко, — выбрал бы ты снова бокс, если бы можно было все начать сначала?

Воронин задумался, поглаживая подбородок.

— Знаешь, Алешка, бокс — это не просто спорт. Это школа жизни. Он учит держать удар — и не только на ринге. Учит уважать противника. Учит падать и подниматься. — Он улыбнулся. — Так что да, выбрал бы. Хотя кости теперь ноют в дождь, и нос был сломан трижды... Все равно выбрал бы.

— А не страшно было на ринг выходить? — спросил Алексей. — Против чемпионов?

— После войны? — Воронин усмехнулся. — Нет, Алёшка. После Сталинграда, после Ржева, после Кёнигсберга... Что может быть страшного в том, что на тебя идёт человек в перчатках? Да ещё по правилам. На войне правил не было — или ты его, или он тебя. А здесь рефери остановит, если что. Нет, не страшно.

Они замолчали. Тишина окружала их — спокойная, умиротворяющая. Поплавки мирно покачивались на водной глади, редкие облака медленно плыли по голубому небу.

И вдруг этот покой нарушил треск ломающихся веток. Алексей и дед обернулись одновременно. На противоположном берегу показались две фигуры — мужчины в строгих костюмах, совершенно неуместных в лесу. Они осматривались, явно кого-то разыскивая.

— Кого это принесло? — проворчал Воронин. — Моё секретное место уже не такое секретное...

Один из мужчин заметил их и что-то сказал своему спутнику. Они решительно двинулись в обход озера.

— Может, егеря? — предположил Алексей.

— Какие егеря в таких костюмах, — покачал головой дед. — Это городские.

Через десять минут незнакомцы подошли к их настилу. Теперь можно было разглядеть их получше — оба средних лет, подтянутые, с сосредоточенными лицами. Один из них, повыше, с залысинами и внимательными глазами, держал в руках папку.

— Михаил Петрович Воронин? — спросил он без предисловий.

— Он самый, — настороженно ответил старик. — С кем имею честь?

— Коробов Сергей Иванович, Спорткомитет СССР, — представился мужчина, доставая удостоверение. — А это Дмитрий Анатольевич Климов, мой коллега.

— И как же вы меня нашли? — Воронин нахмурился, откладывая удочку.

— В вашей квартире нам соседка сказала, что вы на рыбалку поехали, — объяснил Коробов. — На станции подсказали направление. А дальше... порасспрашивали местных.

— Вот и верь после этого людям, — проворчал старик. — Что ж, раз нашли — говорите, зачем пожаловали? Я, как видите, отдыхаю с внуком.

Коробов переглянулся с коллегой, затем произнёс:

— Михаил Петрович, у нас к вам дело государственной важности. Не могли бы мы поговорить... наедине?

— Я внуку доверяю, как себе, — отрезал Воронин. — Говорите при нём.

Коробов вздохнул и раскрыл папку.

— Я не знаю, насколько вы в курсе, — начал он, — через два дня во Дворце спорта "Лужники" должен состояться международный матч по боксу между нашим Игорем Высоцким и американцем Тайроном Джексоном...

— В курсе, — кивнул Воронин. — По телевизору говорили. И что?

— Возникла непредвиденная ситуация, — продолжил Коробов. — Автобус с нашей сборной задержан на контрольно-пропускном пункте. Формально — для проверки документов, но фактически... — он понизил голос, — это провокация. Игорь Высоцкий и его команда не успеют прибыть к началу матча.

— Американцы специально устроили, — вставил Климов. — Не хотят честного боя.

— Отложите матч, — пожал плечами Воронин.

— Нельзя, — покачал головой Коробов. — Международные обязательства, телетрансляция по всему миру. Отмена будет выглядеть как наше поражение. Как признание, что мы не можем противостоять западному чемпиону.

Воронин начал догадываться, к чему идёт разговор. Он прищурился, внимательно разглядывая представителей Спорткомитета.

— И чего вы от меня хотите? Подскажите какого-нибудь другого боксера?

— Михаил Петрович, — Коробов сделал паузу, — мы хотим, чтобы вы вышли на ринг против Джексона.

Наступила тишина. Даже птицы, казалось, замолчали. Алексей открыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог произнести ни звука от изумления.

— Я? — наконец проговорил Воронин. — Против действующего чемпиона мира? В мои семьдесят два?

— Именно, — твёрдо сказал Коробов. — Вы легенда советского бокса. Чемпион СССР, победитель международных турниров. Ветеран войны, орденоносец. Кто, если не вы?

— Да вы с ума сошли! — не