Не верь, не бойся, не проси. Книга четвёртая - Юлия Ветрова

я со всей дури ударила по приборной панели рукой – но не добилась ничего.

Я в очередной раз пообещала себе, что буду просто жить – как должна была сделать уже давно. Позвонила Серёге в Испанию и сказала, что на днях прилечу. Новость Серёга принял как всегда легко.

Испания ударила мне в глаза солнцем и синевой неба в первый же миг. Впечатление было таким сильным, что мысли о Яре напрочь вышибло из головы. Три дня мы лежали на чёрном песке в тёмных очках, и я не думала вообще ни о чём – меня не посещала ни одна мысль. Голова была так же пуста, как это небо без тени облаков.

По вечерам ребята шли в клуб – я не шла. У меня клубная жизнь вызывает даже не воспоминания, скорее какое-то ощущение обязаловки. Я там не отдыхаю. Я сидела в одиночестве на крыше отеля, потягивала коктейль и мне было хорошо. Ровно до тех пор, пока не раздался звонок.

Я достала телефон и мрачно посмотрела на экран. Номер был незнакомый, но это не значило ничего. Мне часто звонят чьи-то секретари или агенты с незнакомых номеров. Я взяла трубку и произнесла:

– Алло.

– Привет.

Сердце ухнуло куда-то глубоко, и я не сразу поняла, что перестала дышать. Голос в трубке слегка хрипел. Или даже, заметно хрипел. Он был усталым и, произнеся всего одно слово, Яр замолк – он явно не знал, о чём ещё говорить. Судя по всему, ситуацию нужно было разруливать мне, но у меня тоже не было слов. Всё, что я смогла выдавить из себя, было такое же хриплое, задыхающееся:

– Привет.

Наступила тишина. Ненавижу себя за эту минуту тишины, потому что тогда я не сообразила, что нахожусь в Испании, за тысячи километров от Москвы, а Яр на востоке России.

Мне хотелось что-то сказать, но время текло, а я всё ещё не знала что. Если бы мы были рядом, лицом к лицу, я знаю, что бы я сделала – бросилась бы ему на шею, поцеловала, наплевав на всё, ну, а если бы… Если бы было нельзя, просто коснулась рукой.

Я вытянула руку перед собой.

– Ярик, это ты? – тихонько спросила я, хотя и так знала ответ.

Он какое-то время молчал. Потом, похоже, сглотнул.

– Я.

И снова наступила тишина.

Я так и не успела придумать ничего. В трубке раздался шорох, секундный щелчок – и пошли короткие гудки.

– Яр! – выдохнула я вслед, ощущая, что теряю его навсегда.

Я тут же перенабрала номер, но это не помогло – на счету не было ничего.

Остаток вечера я металась по номеру, не зная, к чему себя применить.

Первым порывом было лететь в Москву – и не знаю, что бы было, если бы я смогла достать билет. Я даже звонила в аэропорт, но самолёты были забиты на неделю вперёд. А через неделю у меня и без того был куплен билет.

Я спустилась вниз и впервые с начала этого маленького отпуска всерьёз взялась за алкоголь – не знаю, чего я хотела добиться. Скорее всего – просто хотела забыть. Конечно же, не помогло.

Яр стоял у меня перед глазами как наяву, сжимая телефон. Я видела, как проскальзывает кадык по его горлу, как размыкаются сухие губы, и как он произносит: «Привет».

«Привет»… Наверное, только восьмиклассница представляет, как много может быть спрятано в этом слове. Восьмиклассница – и я. Потому что у меня, как и у неё, не было другой пищи для фантазии, кроме короткого звонка. И мы за весь тот чёртов разговор так и не сказали друг другу ничего. Ничего…

Я оплатила телефон и попыталась перезвонить ещё раз, но не услышала ничего, кроме коротких гудков. Вот и всё. Шанс упущен.

А потом я стала думать – может, это просто не его телефон? Номер был мобильный, что странно. Я решила, что обязательно надо спросить у Тука, откуда в тюрьме мобильный телефон. Но в те дни даже Тук был слишком далеко. А не думать о Яре я не могла и потому пила, чтобы хоть немного затуманить мозг.

«Привет». «Я». Никогда в моей жизни не было настолько значимых слов.

Не помню, сколько я выпила за следующие три дня. Уверенность, что нужно поехать к Яру, крепла во мне с каждым днём. Она становилась тем отчётливее, чем непонятнее был разговор.

Кажется, это намерение и моё странное состояние в те дни замечал не только я. Серёга молчал, а вот Костя, ещё один из наших моделек, всё время подсаживался ко мне и то и дело норовил обнять.

В Москве он так себя не вёл, да и общались мы с ним не особо тесно – так, на сессиях, да общих сборах. В эти же дни он стал как-то по-особенному меня выделять.

– Ты Лагуну любишь, Яна? – голос его тем вечером с трудом преодолел океан опьянения, накрывший меня с головой.

– Лагуна – дерьмо, – отрезала я. Если честно, в тот вечер я бы даже алмазы назвала дерьмом.

– Может, тебе просто одиноко, а? Вот и не нравится всё.

Я пьяным взглядом посмотрела на него.

– Ты кто?

Костик улыбнулся одним уголком рта и придвинулся ко мне тесней.

– Может, я тот, с кем тебе будет легко?

Мне явно не было с ним легко. И становилось тяжелей по мере того, как я трезвела.

– Руку убрал, урод.

– За языком следи, Яна.

Я сама скинула его руку и, чуть пошатываясь, встала.

Костик недовольно прицокнул языком.

– Бля, ну что ты вечно такая? Это всё этот твой… Хромой?

– Чё? – на последнем слове я окончательно протрезвела, потому что шестым чувством поняла, про кого он, но верить, что даже этот грёбаный Костик может что-то знать, не хотела.

– Я говорю, это всё твой долбанный Толкунов? Смирись, больше он не такой крутой и тебе от него не перепадёт.

Я испытала непреодолимое желание ему вмазать, но, во-первых, положение было неудобное, во-вторых, я всё-таки хотела узнать:

– Как это понимать?

Костик сделал характерный жест, отвернул чуть лицо и усмехнулся, зыркнув на меня одним чёрным глазом, а потом встал:

– Да опустили твоего Толкунова, вот что. Теперь не он трахает, а его. У меня друган только что…

Договорить я ему не дала. Кулак сам врезался в его лицо, а потом я как-то оказалась на нём верхом. Уверена, ещё пару минут назад он об этом мечтал, но теперь наверняка жалел. Я била не так, как