Спартачок. Двадцать дней войны - Владимир Борисович Журавлев

в месяц? Два раза компанией сходить в ресторан. И таких примеров я тебе накидаю полный рюкзак.

— Сам накидаю, не дурак, — проворчал майор. — Но все равно без денег как-то не то! А с деньгами уже то! Не переубедил!

— Да есть у нас деньги, — усмехнулся Грошев. — Самых разных форм.

— О, вот с этого места подробно и по порядку! — оживился майор. — Про денежки я люблю! Вдруг доживу до коммунизма? Все дураки дураками, а я там уже все буду знать!

— Если по порядку… ну, первые деньги у меня появились в детстве, — задумчиво сказал Грошев. — В виде вступления в отряд юных коммунаров. У нас вообще-то далеко не каждый из детей — юный коммунар.

— Ага, и у вас расслоение!

— Да нет же! — с досадой сказал Грошев. — Юные коммунары чисто военная организация, в этом дело. Она же далеко не всякому подходит. Кто-то по складу характера предпочитает покой и размеренность, у кого-то просто времени нет на походы, тренировки и стрельбы… Понимаете? Но зато те, кто в отряде, приобретают прилично виртуальных денег. На которые можно получить оружие, походное снаряжение, гражданские экзоскелеты, доступ к личному транспорту и много чего еще. Чем не деньги?

— Не, все равно не то! — решительно отмел майор. — Вступил, получил — и все на этом, стимулы кончились! А вот зарплата, особенно большая — она каждый месяц заставляет рвать жилы! Скажешь нет?

— Враки пособников олигархата. Даже у вас метеорологи на полярных станциях живых денег не видят годами, и вполне добросовестно работают. И много где еще. И…

Грошев замолчал и потянулся к наблюдательной трубе.

— И… что-то туранцы зашевелились. И у нас, коли уж все равно завтра расстреляют, есть неплохой вариант устроить напоследок большой переполох. Вы как, в деле?

— Чего? — тупо спросил майор.

— Если прямо сейчас выдвинуться в серую зону, — улыбнулся Грошев, — а потом откатиться вместе с туранцами на их позиции… получится быстрый и красивый плацдарм на третьей линии. Или нас грохнут. Что тоже неплохо, умрем героями.

— В серую зону? — мрачно уточнил майор. — И во время наката по нам будут лупить свои? Из всех стволов и видов оружия, да?

— Ага! Зато не расстреляют, как собак, погибнем героями.

Майор тяжело и грязно выругался.

Глава 17

День девятнадцатый

Замполит тихо брякал железками, подбирал среди трофеев оружие для себя. Наверху чертов коммуняка изображал активность в захваченном здании. Выглядело страшно даже из безопасного подвала: пара точных выстрелов из снайперки, бешеный огонь в ответ из всех стволов, а потом еще и прилет от чего-то серьезного. И почти сразу после взрыва — еще пара сухих выстрелов, смертельная ответка гранатометчикам или артиллеристам. И цикл повторяется по новой в другом месте. Майор точно знал, чем это закончится, не раз уже бывал свидетелем. Очень скоро стрельба с той стороны станет неприцельной, а потом завянет. Когда за какую-то четверть часа потеряешь полтора десятка бойцов — жить оставшимся ну очень захочется, а слава о страшном снайпере наверняка по всему туранскому фронту уже разнеслась. Это россиянам свои герои покун, а у туранцев с оперативной информацией все в порядке. И врежут они скоро по зданию чем-нибудь таким, что оно сложится. На всякого снайпера найдется своя бомба с модулем планирования, как говорится. Время одиночек-героев прошло и не вернется, в этом майор был твердо уверен. И коммуняка бегает до поры до времени, подберут и под него «открывашку».

В подвальной комнате ярко светились диодные лампочки, шипел газовый обогреватель, было тепло и удивительно мирно. А что наверху бухает… это ж наверху, не здесь.

Майор осторожно закатал штанину, полюбовался и печально вздохнул. Две дырки в ляжке, ну что это такое? Маленькие, но две же! И в своей ноге, не в чьей-то! Навылет!

— В последнее время мне стало казаться, что мы бессмертные, — пробормотал он с философским видом. — Два месяца — два состава роты в ноль, а мы трое как заговоренные. Но вот смотрю на свою любимую правую ногу, потом на еще более любимую левую, считаю на них дырки и понимаю, что нас тоже убивают. Только медленно. С толком и расстановкой, чтоб дольше помучились. Садисты эти бабаи. Хотя устраиваться умеют, признаю. Хорошо здесь, как дома! Тепло, светло… и жратвы полные ящики. И почему они бросили такую прекрасную позицию и сбежали от троих безмозглых штурмовиков, не понимаю… Витя, а ты понимаешь? Поллитра! Чего молчишь⁈

Замполит краем глаза засек движение, вопросительно развернулся. Посмотрел на голую ногу майора, сходил к аптечке и вернулся с гемопластырем.

— Забыл, — с сочувствием сказал майор. — Извини, а? Совсем забыл, что тебе слух отшибло. И тебя тоже убивают помаленьку.

С шипеньем и матами он залепил ранки и похромал к газовой плитке. Война войной, а пожрать горяченького — это счастье, которое способен не ценить только полный идиот!

Беззвучно появился Грошев, глянул остро и присел устало на продавленное кресло возле стены.

— Не накатят? — забеспокоился майор. — А то я тут ужинать собрался…

— На полчаса им хватит, — буркнул Грошев, не открывая глаз. — И я вообще-то слушаю. На меня тоже сообрази.

— Оскорбляешь, — констатировал майор. — Я всегда готовлю на троих.

— Это да, но жрякаешь тоже за троих.

Майор хмыкнул и возражать не стал. Кто прошел десантное училище, за столом не стесняется.

Супчик из консервов и обычной лапши быстрого приготовления всем троим показался божественно вкусным. Майор первым опустошил коробочку, добил остатки консервов, хлебнул поллитра крепкого чая с шоколадными конфетками, закусил печеньем и преисполнился благодушием.

— Хорошие консервы у туранцев! Чистое мясо и не приедаются, ел бы и ел! Один недостаток — не свинина! Эх, сала бы… Не понимают бабаи прелестей свиного сала! В ладонь толщиной, да с прослоечками, да подкопченного… эх! Коммуняка! Чего у вас в коммунизме говорят про сало? Тоже морды воротят?

— Восемь, — меланхолично отозвался Грошев. — В нашей стандартной кухне восемь местных видов мяса и два десятка видов рыбы. Любое однообразие надоедает.

— В смысле — местных⁈

— Стараемся издалека не возить. Условная крокодилятина считается излишеством. А страусы уже ничего, можно, их в Сибири разводят. И свиней тоже.

— Вот! — обрадовался майор. — Поллитра, ты слышал? Даже коммуняки