Подавать холодным - Дмитрий Ромов

Жанна глянула на меня и на привычно злом лице я прочитал новые чувства. Оно выражало торжество и… радость. Тщательно скрываемую, но радость. Мы выезжали из города, оставляли суету и вырывались на простор загородного шоссе.

Разумеется — на «дорогу судьбы». Иначе и быть не могло. Я снова мчал по направлению к Осиновке. Опускалась темнота, и наш вороной конь, превратившись вдруг в опасного хищника, слился с чернотой ночи.

Жанна протянула руку к магнитоле, несовременной и совершенно олдскульный, и нажала кнопку.

«А теперь», — сразу, будто ждал этого момента, воскликнул развязный радиодиджей — «наступает время классики. Ребята, я уверен, вы оцените эту песню. Вы её все отлично знаете. Я даже не буду её называть. Просто оторвёмся вместе. Погнали!»

И пока он ещё даже не закончил говорить, на фоне его голоса уже понеслись раскаты грома и гитарные рифы, которые действительно были знакомы многим, по крайней мере, в том, моём времени.

— Да-а-а!!! — будто боевой клич прокричала Жанна и повернулась ко мне.

И я увидел на её лице страсть. И улыбку, или, вернее, гримасу, будто она бросалась в бой и как бы говорила, мол, я им не завидую! А потом пошла моща от Кипелова.

Жанна из тех королев

Что любят роскошь и ночь

Только царить на земле

Ей долго не суждено

Ну, а пока

Как богиню на руках

Носят Жанну…

Мы неслись по ночи. Гремела музыка. Какое-то жуткое устройство в багажнике делало звук объёмным, сочным, упругим и ужасно громким. Машина вздрагивала на каждой ноте.

— Сводит с ума! — орала Жанна, подкидывая дровишек. — Улица роз!

Мы гнали вперёд, обгоняя редкие автомобили, влетая в повороты взмывая на горках и срываясь вниз. На том берегу тонуло в дымке зарево города, а здесь мелькали огни банкетных залов, кафешек и слепящие лучи встречных машин.

Сводит с ума

Улица Роз

Спрячь свой обман

Улица слез

Я люблю и ненавижу тебя!

Да, это и была моя улица Роз, вырваться за пределы которой у меня не получалось с самого девяносто пятого года.

Вдруг Жанна притормозила и свернула с дороги направо. Я протянул руку и убрал громкость.

— Шашлычка закрыта, походу, — кивнул я на очертания тёмных зданий впереди.

Она не ответила, съехала на грунтовку и ещё какое-то время медленно везла меня вперёд. А потом остановилась. Мы оказались на краю площадки над рекой, практически как у Садыка на даче, только ближе к городу. Верхотомск лежал прямо перед нами, а мы, не выходя из машины, смотрели на зарево вечерней жизни, переливающиеся вывески и светящееся небо.

— Где ты так научилась управляться с «Мустангом»? — спросил я, глядя на огни.

— Жеребцы — моя страсть, — усмехнулась она. — Но обо мне, моих умениях и предпочтениях мы поговорим в другой раз. — Давай, показывай, что там у тебя есть.

— Усы, лапы и хвост — усмехнулся я, повернувшись к ней. — Подойдёт?

— То, из-за чего ты меня вытащил на эту увлекательную прогулку, — ответила она без улыбки и тоже повернулась ко мне.

В темноте, подсвеченная дальними огнями, практически невидимая, она выглядела недобро. Блеск глаз и светлые зубы делали её похожей на неодолимую хищницу. Такую, что не возьмут ни пуля, ни сталь клинка, ни уж тем более грубая мужская ласка.

— Вчера ко мне домой, — сказал я, — приходил Раждайкин. — Он открыл дверь своим ключом и вошёл в прихожую. На руках его были чёрные резиновые перчатки.

— Да он эстет… — прищурилась Жанна.

— Не то слово, — кивнул я. — В кармане у него лежал большой тяжёлый пистолет.

— Ты его видел?

— Видел.

— И как это можно объяснить? — задумалась она.

— Не думаю, честно говоря, что он хотел меня завалить. Если бы хотел, попытался бы заговорить, усыпить внимание. И бахнуть. Но он этого не сделал. Полагаю, хотел просто попугать. Устроить психическую атаку.

— Ну, попугал?

— Говорю же, хотел. Но настроение точно испортил.

— Отлично, — сказала Жанна и сверкнула чёрными опасными глазами. — И как это поможет в нашем деле?

— Я записал кое-что, — кивнул я.

— Ну, так а чё ты тянешь-то? Давай! Времени-то вон сколько, а мне ещё домой ехать.

Я усмехнулся и покачал головой. Женская логика непобедима. Я достал телефон включил запись, сделанную на диктофон. Но не всю, а только самые интересные места. Два урока просидел в наушниках, выбирая то, что нам сегодня понадобится.

Жанна внимательно прослушала. Попросила повторить. Прослушала ещё раз. А потом ещё один. Лицо её, подсвеченное снизу экраном телефона, выглядело недобрым.

«Мы оба знаем, что Харитона убили вы, Альберт Маратович», — сказал я.

«Ой, да прекращай. Убили, не убили. Какая разница, кто кого и по какой нелепой причине когда-то убил. Лишил жизни. Жизнь не давал, но забрал. Знаешь, что иронично? Получить пулю в лоб из того самого пистолета, из которого был убит вьетнамец».

«Прямо отличная идея, а? И, главное, смешная. Почему ты не смеёшься? Тебе не нравится? Ну ладно. Просто ты ещё слишком юн, чтобы оценить гениальность замысла. Так что, мой юный друг, советую тебе очень хорошо подумать над моими словами. Если, конечно, не хочешь лежать в анатомичке в соседней морозилке с Нгуеном. С дырками одинакового диаметра. Ключик оставлю себе на память».

— Ну и что? — наконец, переварив услышанное, воскликнула она. — Если честно, всё это какая-то херня, и ни к чему её не пришьёшь. И потом… А чё это за дела?

— Это серьёзные дела, Жанна.

— Ты решил из меня идиотку сделать? Во-первых, мне нужна вся запись полностью. От А до Я. А не этот вот дайджест или попурри на тему Битлз. Понимаешь?

— Остальные части беседы к делу не относятся, — пожал я плечами.

— Мне кажется, ты сам не относишься к делу с достаточной серьёзностью.

— Это я тебе даю для твоей информации, — объяснил я. — А не для того, чтобы ты пришила к делу.

— Для моей информации? Хорошо. Тогда я скажу для твоей информации. Ты халявщик, Краснов. Вообще ничего не делаешь, в ус не дуешь. Я должна прийти и всё за тебя сделать, всё порешать. Но я тебе вот что скажу, так мы никогда твоего Раждайкина не поймаем. И дождёмся лишь того, что в следующий раз он придёт и уже не будет пытаться тебя пугать, достанет свой пистолетик и нажмёт на крючочек. Паф! И у тебя из этой вот твоей башки, — она протянула руку и с силой ткнула меня пальцем в лоб, — вылетит красный фонтанчик. Не фонтанчик, а настоящий фонтан. Фонтанище. И все твои умные и изворотливые мозги вылетят из затылка