Миссия спасения - Анатолий Михайлович Гончар

Банников переложил ответственность за принятие решения на командира.

— Тогда еще час, — без особого энтузиазма в голосе выдал Кошелев, — пусть парни поспят.

— Пусть, — с глухим безразличием согласился прапорщик — час дополнительного наблюдения за местностью ничего не решал. Час меньше — час больше…Все равно все оставалось, как есть — «постреливали» суставы перетружденных пальцев рук, в районе лопаток отдавало неизвестно откуда шедшей, тянущей болью, ныло раненое плечо. Но в целом Вадим чувствовал себя вполне сносно — почти выспавшимся и относительно восстановившим силы.

— С водой проблемы, — Вадим медленно вытянул затекшие от неподвижности ноги.

— Знаю, — с горькой усмешкой согласился Кошелев. — Малой с теткой свою уже ухандокали. Завтра за мою примутся.

— У остальных штатских не лучше. Еще день протянем, а дальше… надо воду искать.

— Ну, ты совсем! Ты что, не спецназовец? Ты что, книжек про спецназ не читал? Счас найдем полиэтиленовую пленку, натянем, с утра соберем конденсат. Напьееемсяяя. А есть еще и другой метод…

— Хватит паясничать!

— А станет совсем невмаготу, можно еще камень пососать, в смысле во рту подержать.

— Шла б ты, Маня, в лесок погуляти! — ласково посоветовал Банников, но вошедший в раж старший лейтенант не унимался.

— И да, дышать надо обязательно носом. Так потеря жидкости меньше.

— Ага, вот в горку в очередной раз попрем и задышим… Вся эта система выживания, конечно, частенько срабатывает, если на месте сидеть, а если куда идти? Вот и оно. И вообще сплю и вижу, как за сутки на солнцепеке с помощью «солнечного дистиллятора» полтора литра конденсата насобираю. Охренеть не встать. У меня одного пота больше вытечет. Олух ты царя небесного, Аркадий, тут серьезно говоришь, а он мифологию пересказывает.

— Да и я серьезно, в смысле, если ничего путного в голову не приходит, отчего не подурачиться? Проблему с водой мы решить пока никак не можем. Завтра ограничим выдачу.

— И каким образом? Она у всех на руках.

— Да никаким. Скажем: господа, воды в ближайшие пару дней не предвидится. Будьте любезны пить маленькими глоточками и по чуть-чуть.

— Надо было сразу питьевой режим ввести.

— Надо. Но кто же знал, что они на нее так набрасываться будут? Наши-то привычные, знают, как бывает, экономят, а эти, — Кошелев кивнул за спину, — лохтырят и лохтырят, лохтырят и лохтырят. Я боялся, что за день вода закончится. Обошлось. Если ты фляжку подгонишь, и завтрашний день протянем.

— Подгоню, куда деваться? — пообещал Банников. — А послезавтра за водой точно куда-нибудь идти придется.

— Что поделать? Пойдем, — спокойствию Кошелева мог бы позавидовать любой философ.

— А знаешь, командир, будь моя воля и запасов вдоволь, я бы тут неделю пролежал. Пока все успокоится.

— Думаешь, через неделю нас искать бросят?

— Наверное, нет.

— Знаешь, никогда не предполагал, что наемники с таким упорством станут пытаться отомстить за своих коллег. Вроде наемники — значит, за деньги. Если кого грохнули — получается, судьба. Не понимаю, зачем из-за глупой мести другим подставляться?

— Престиж, — по-простому объяснил поведение наемников Банников.

— Может быть, может быть… — задумчиво согласился Кошелев и вновь взглянул на часы — время, отведенное для дополнительного бдения, закончилось. — Петрович, иди, поднимай смену, а то меня уже в сон клонит.

— Во сколько подъем?

— Перед рассветом. Выйдем в сумерках.

— Правильно, я тоже так думал, — одобрил решение командира Банников и, поднявшись, скрылся в расселине.

Дождавшись, когда очередная смена, окончательно проснувшись, заступит на дежурство, «отцы-командиры» отправились спать. Свежело.

Под утро от ночного холода, кажется, проснулись все. Не пришлось даже никого будить, разве что Веня, с вечера заботливо укрытый пуховым спальником Вадима, прервал свой сон только из-за начавшейся всеобщей суматохи. Многие потянулись к рюкзакам, точнее, к лежавшим в них спальникам, но твердый голос Кошелева на корню оборвал эти поползновения.

— Все, господа-товарищи, собираемся, на утренний моцион десять минут, через пятнадцать выходим. И вот еще что: воду на умывание не расходовать. В ближайшие два дня пополнить запасы не получится. Источников на пути не будет.

— Как это так не будет? — запротестовал шифровальщик. — У меня полфляги осталось.

— Вот и тяните, как сможете, — отрезал старший лейтенант, — изначально всем поровну поделили. Следовало экономить. Теперь терпите.

Что-то недовольно ворча, шифровальщик принялся рыться в своем небольшом рюкзачке. Но его ворчание не произвело ни на Кошелева, ни на Банникова, ни на прочих разведчиков ни малейшего впечатления. Без воды его, конечно, никто оставлять не собирался — не тащить же на себе обезвоженное тело? Но припугнуть следовало. Пусть экономит. Известие о возможной нехватке воды многих из гражданского персонала привело в уныние. Они копались в своих пожитках, проверяя наличие во флягах воды или же отмечая ее отсутствие. В целом все оказалось не так плохо, как думалось Кошелеву, — при должной экономии воды могло хватить суток надвое. Кроме того, между разведчиками шепотом был передан его приказ: каждый должен был оставить по одной фляге для гражданских. Питьевой режим вошел в фазу строгой экономии.

До восхода солнца успели пройти километров пять, тропинка оказалась относительно ровной и не сильно каменистой. Начинающийся рассвет и ползущая к горизонту луна давали достаточно света, чтобы не спотыкаться о каждый валяющийся на тропе булыжник. К тому же вскоре над горами стало подниматься светило. Вначале оно разлилось бесконечным пурпуром, окрасив им и свод неба, и поднимающиеся на западе пики, затем, блеснув первым лучом, явило миру край своего багрового диска. Поднимаясь, оно медленно меняло цвет — багровое постепенно перетекло в темно-красное, темно-красное в красное и наконец стало наливаться желтизной. Малиновый лик покрылся червленым золотом и, взлетев над кряжами, расплавился в золоте девятьсот девяносто девятой пробы.

Наступивший день вылился в один бесконечный переход. Пятьдесят минут движения — десять минут отдыха. Скорость даже на ровных участках не более трех километров в час. Но если разведчикам такой темп казался едва ли не отдыхом, то гражданские уже после четвертого отрезка пути плелись на пределе сил. Но, к их чести, никто не жаловался.

В два часа пополудни спецназовцы и их подопечные сошли с тропы и дальше продвигались по маршруту, выбранному Банниковым. Шел он скорее по наитию, чем сообразуясь с картой, но, как ни странно, ему ни разу не пришлось об этом пожалеть. Все время, двигаясь на юг, вернее, стараясь выдерживать азимут в сто девяносто три градуса, они какое-то время шли под уклон. Затем местность выровнялась относительно средней высоты над уровнем моря, но путешествие превратилось в сплошное ползание с одной небольшой складки местности на другую. Людская цепь начала растягиваться все сильнее и сильнее. Если бы не дававшая тень окружающая зелень,