Константин Берегов - Смотря по обстоятельствам

— Рубль, — непреклонно ответила голова.

— Слушай, — тихо сказал Мальков, наклонившись, — не бойся, не с ОБХСС я. Мне в больницу надо несколько штук.

— Рубль, — невозмутимо заверила голова.

— Но почему по рублю продаешь, дешевле семечек? — не сдавался Мальков.

— Слушай, отойди, не мешай торговать.

— Не отойду, — ударил кулаком по мраморному прилавку Мальков.

— Ну, хорошо, хорошо, успокойся, дорогой, а то ты совсем белый стал. Ну, не хочешь по рублю брать, будь по-твоему, бери по восемь.

— Так бы сразу и говорил, — пряча в сумку купленные апельсины, сказал Мальков. — А то наводишь тень на плетень.

Виктор Ложников

ХОРОШАЯ ШТУКА

Мой знакомый что ни день показывал разные редкие вещи, которых в магазинах не сыскать.

— Где ты их берешь? — удивился я.

— Как где? Покупаю по блату в магазинах.

— И что же, по блату все можно достать? — полюбопытствовал я.

— Кроме самолета! — убежденно ответил мой знакомый.

Самолет мне пока не был нужен. Но зато нужна была батарейка «Крона» к карманному радиоприемнику.

Я устремился в магазин. Конечно же, «Кроны» на витрине не было.

— Мне, пожалуйста, «Крону», — сказал я, смело глядя на продавщицу.

— «Кроны» нет, — заученно ответила та.

— Мне, пожалуйста, одну штучку, по блату, — настойчиво продолжал я.

— По какому такому блату? — удивилась продавщица. — Я вас не знаю!

— Ну и что? Одну штучку все равно можно продать по блату.

— Послушайте, не морочьте мне голову! — раздраженно сказала продавщица.

Я понял тонкий намек, так как из-за служебной двери на меня зыркнули два свирепых глаза, принадлежавших, несомненно, крупному мужчине.

— Вот, докатились! — сказал я громко, стараясь, чтобы на нас обратили внимание покупатели. — Даже по блату «Крону» не могу купить! — Я поднял вверх указательный палец.

— Даже по блату! — ахнула толпа.

— А недавно все было проще, — сказал высокий мужчина в очках со стеклами разной диоптрии. — Моему знакомому удалось купить диплом. Но учтите — на свои заработанные деньги!

— Дайте жалобную книгу! — выступил вперед низенький щуплый мужчина.

— Дайте жалобную книгу! — потребовали все. — Что за безобразие — нельзя по блату купить!

Тут продавщица струсила и откуда-то из-под прилавка достала «Крону». Я посмотрел: батарейка была не новая.

— Дайте новую! — потребовал я.

— Надо продать сначала старые, — возразила продавщица. — Скажите спасибо людям, а то и такой не досталось бы.

Толпа была за меня. В этот день, объединившись, каждый купил все, что ему было нужно. Все-таки, что ни говорите: блат — хорошая штука.

Алексей Сиваев

РАДИКАЛЬНОЕ СРЕДСТВО

Надукина замучили кошмары. Стоило только расслабиться, как откуда-то выскакивало такси и мчалось прямо на него. Он пытался убежать, шарахался из стороны в сторону, такси — за ним. Прыгал на крышу — автомобиль с шашечками парил в воздухе, словно коршун, выслеживающий зайца.

Надукин до того обессилел от кошмаров, что у него стало покалывать сердце.

— На что жалуетесь, что беспокоит? — спросила врач.

— Кошмары одолели.

— Какого содержания кошмары?

Надукин выложил как есть.

— И давно?

— С месяц примерно. После одного инцидента.

— А что за такой инцидент?

— Да понимаете… В моем тракторе поломалась одна деталь. Так, мелочь, а трактор стоит. Механик и говорит: «Есть у меня на одной базе знакомый, Иван Иваныч звать. Над деталями — король! Я ему черкну, а ты за переезд смотай».

Я — в такси.

А за переездом баз этих — что в дождливую погоду груздей.

Я — таксисту:

— Забуришься в этой грязи — потом тебя моим починенным трактором не вытащить. Почитай пока «Спорт», а я поищу эту окаянную базу.

В конце концов нашел я и базу, и самого Иван Иваныча.

Тот записку так и эдак покрутил. Говорит:

— Не признаю я этого почерка. Какой-то курячий. Я заволновался, называю фамилию механика, имя-отчество, приметы выкладываю: «сам тощий, зато пузо…»

— Пусть сам свое пузо принесет, — оборвал меня Иван Иваныч. — Тогда и разберемся.

Я — туда-сюда. Пообещал деталь обмыть по высшей категории. Он — ни в какую. Высказал я ему то, что о нем думаю, плюнул и пошел восвояси. И про такси запамятовал. А опомнился — нету такси. Решил, видно, водитель, что обманул я его.

Неделю так спустя (текучка, понимаете!) сунулся я в парк, а там:

— Номер такси?.. Таксист из себя какой? Когда это было?..

Хоть убей меня, припомнить не могу… в горячке вся эта канитель стряслась…

С тех пор, доктор, кошмары и начались. Как увижу такси — сердце в пятки. Ну, думаю, затормозит, а водитель: «Ты что ж это? Про таксистов то-се сочиняете, хотя и у нас есть паршивые овцы. Но сами-то!»

Словом, стал я от каждой машины с клеточками шарахаться, да так неистово, что от меня прохожие разбегаются. Раз в милицию доставили: прохожие сигнализировали постовому, что я, по всему видать, прохожу по всесоюзному, что ли, розыску, то ли даже по Интерполу.

— Доктор, — скулил Надукин. — Сделайте что-нибудь для успокоения.

Врач выслушала со всем вниманием и взяла бланк.

— Доктор, — совсем ободрился Надукин. — А может, радикальное средство? Не таблетки, а сразу хирургическое вмешательство. Чтоб раз и навсегда. Найти в голове нужный центр, который руководит кошмарами, и воздействовать…

Врач отложила ручку и бланк в сторону и — вся внимание.

Надукин увидел добрую перспективу и «погнал лошадей».

— Только, доктор, проследите, пожалуйста, чтоб ножницы в голове не забыли. А то, говорят, у одного в животе забыли. Зашили, домой выписали, потом хватились — нет. Туда-сюда, а одна старая санитарка и говорит…

— Ножницы не забудем, — пообещала врач.

— И еще, доктор, проследите, пожалуйста, бдительность проявите, чтоб гнилыми нитками голову потом не залатали. Я отблагодарю, доктор. Человек человеку друг, товарищ и брат…

— Успокойтесь! — врач размашистым почерком выписала рецепт.

Запыхавшийся Надукин прибежал в аптеку… Провизор пробежала глазами по рецепту, улыбнулась:

— Нет у нас такого лекарства…

Надукин ошарашенно смотрел на нее. Наконец взял себя в руки, сказал умоляюще:

— Вы уж постарайтесь. Человек человеку, знаете… я…

— Это уж вы постарайтесь, — засмеялась девушка. — Почитайте-ка.

В рецепте было написано:

«Сходите в таксомоторный парк и разыщите-таки шофера!»

СОВЕСТЬ

«Уважаемый товарищ Кочкин. Буду очень рад, если Вы придете ко мне в субботу. Не обидьте отказом. Цветов и прочих подарков не приносите. Ваше явление для меня — уже подарок. Новосел Вохрин, кв. 6».

Штукатур Кочкин, прочитав открытку, остановил удивленный взгляд на календаре: нет, сегодня не первое апреля. Мозг мгновенно выдал команду порвать открытку, а руки сами по себе засунули ее в карман.

Мозг внес корректив: «Пусть пока так, разберемся…»

В вагончике штукатур выложил:

— Братцы, тут один чудак зазывает меня на новоселье. Вот потеха! Хотите, прочитаю…

Его оборвали:

— У нас такие же…

— Это же, братцы, розыгрыш, — пуще взорвался Кочкин. — Не одного меня, всех — скопом. Сплотимся! Дадим отпор шутнику.

— Кочкин, знай меру, — одернул его мастер. — Человек получил ордер, радуется, вот и зовет от чистой души.

— Почем ты знаешь, чистая она или?..

— Каждый судит по себе, — с ехидцей перебил мастер. — Десять лет парень на конвейере и — одни благодарности, потому что человек обязательный… Словом, я поеду.

Пожелали поздравить новосела с заслуженным ордером столяр и плотник.

Кочкин заколебался. Его приглашают от души, а он, выходит, этому Вохрину уже плюнул в душу. Тот же плотник как вольет в себя граммов двести, так непременно запляшет свою «Барыню»… Посыплется, ой, посыплется штукатурка. Нижний сосед наверняка примчится краснее рака. Ну и…

Безлунная ночь была светлее, чем совесть Кочкина в предсубботнюю ночь. Тайком пробравшись на объект, Кочкин настоящим раствором затирал щели в этой шестой квартире и пугливо озирался по сторонам: как бы не словили на месте. И вдруг видит: две тени! Тени двинулись не на него, а в сторону.

«Влип! Окружают! — перепугался Кочкин. — Хотят взять в плен! Киноаппаратом ночного видения заделают фотообвинение… Фотозаметку «Очковтиратель-трус» в «молнии»… Обсуждение…»

— Сдаюсь! Берите! Хватайте! Заслужил! — вырвалось у Кочкина.