Карусель - Семен Теодорович Альтов

— Ладно! — махнул рукой Федосеев. — Будет эффектнее! Я сам выйду на арену… Заказывайте афишу: «Единственное выступление. Суперфокус Федосеева!»

Завлечь Алябьева в цирк было делом несложным. В городе царил небывалый ажиотаж, билеты спрашивали за несколько сотен километров от входа.

— Кто потерял два билета на «Суперфокус»? — шепотом спросил искусно загримированный Федосеев, и Алябьев с криком: «Мое!» — тут же вырвал драгоценные бумажки из его руки.

Подмигнув самому себе, Федосеев исчез за дверью служебного входа…

К сожалению, я не попал тогда в цирк, с пристрастием же расспрошенные впоследствии очевидцы возбужденно рисовали картины самые разнообразные, единственной и правдивой из которых составить мне так и не удалось (сам Федосеев на эту тему разговаривать со мной не стал). Все же я видел, как обмякшее тело Алябьева выносили из цирка в машину восемь милиционеров с офицерскими погонами, как холостые мужчины и одинокие до представления женщины выбегали наружу прыткими молодоженами, как косные ретрограды выходили убежденными новаторами, пьяницы — трезвенниками, а отстающие — передовиками.

Хилые члены художественного совета вынесли Федосеева на руках и смиренно удалились, делая книксены и реверансы, а наиболее пожилые — импедансы.

К нему приблизилась женская фигурка в белом свитере.

— Спасибо! — Федосеев крепко, по-мужски пожал девушке руку. — Если бы не ваш баллон со сжатым воздухом горных вершин Памира, трюк с Алябьевым мог и не получиться.

— Вам спасибо. — Она передернула плечами. — Тогда в троллейбусе вы на многое открыли мне глаза… А это, — она рванула на груди ненавистный свитер, — я сейчас же разорву и выброшу!

— Ну-ну! — остановил ее Федосеев, — зачем же выбрасывать, когда можно сдать на пункт приема вторичного сырья?

— Вас ждет жена? — спросила она.

— Да, — просто ответил он. — Ждет.

Она повернулась и, обдав Федосеева на прощание запахами лесной дуранды, чепрачного корня и фейсалового настоя, легко пошла прочь.

— Это всё? — спросил, выйдя из-за дерева, директор шахматного клуба.

— Кажется… Разве что еще не забыть вернуть в цирк тот мебельный гарнитур, — протянул Федосеев, и вдруг его лицо сморщилось — и неудержимый смех вырвался наружу из его глотки.

— Чего ты, чего? — заудивлялся директор. — Ну, скажи!

— Ведь я же… я же… — корчился Федосеев. — Я же даже не знаю, как ее зовут. Хорош влюбленный!

Тут уже не выдержал и директор.

Дружный хохот молодых и еще здоровых мужчин спугнул трех старых ворон, отдыхавших неподалеку. Вороны тяжело снялись с места, покружили в воздухе и, ругаясь прокуренными голосами, полетели в сторону Калуги.

2. Вечный тормоз

— Плодовитов — злодей! — выкрикнула жена Федосеева.

— Мы сорвем его преступные планы! — замахал кулаками в воздухе приятель Федосеева — директор шахматного клуба.

Федосеев поднял обезображенное страданием лицо.

— Не все так просто, друзья, — с усилием выговорил он. — Плодовитов — выдающийся изобретатель. В свое время работал над проектом вечного двигателя. Работа продвигалась успешно, но нашлись недоброжелатели, ретрограды, заявившие, что вечного двигателя вообще быть не может.

— Как это не может? — изумилась жена Федосеева. — А разве любовь — это не вечный двигатель?

— Ты права, дорогая, — со вздохом кивнул Федосеев, — и Плодовитов работал именно в этом направлении. Работал, несмотря на все чинимые ему препятствия.

— И что же? — нетерпеливо выкрикнул приятель.

— Плодовитов сконструировал любовную лодку, — сказал Федосеев, — но при испытаниях она разбилась об утес.

Директор шахматного клуба и жена не отрываясь смотрели Федосееву в рот.

— Плодовитов не сдавался. В лабораторных условиях он создал модель любовного треугольника. Модель действовала, но ее попросту игнорировали. Сейчас любовный треугольник можно встретить на каждом шагу, но, увы, этот вид вечного двигателя не утвержден и более того — подвергается всяческому осмеянию.

Федосеев захрипел, залпом выпил несколько бутылок минеральной воды.

— И тогда, — продолжил он, — отчаявшийся Плодовитов, которому не дали осуществить идею вечного двигателя, переключился на разработку вечного тормоза.

— Принцип действия устройства? — раскрыли блокноты жена Федосеева и приятель.

— Вечный двигатель работал на любви, вечный тормоз может быть сконструирован только на ненависти. Причем, — Федосеев тяжко вздохнул, — если любовь сейчас в дефиците, то ненависти хоть отбавляй. Так что материала для опытов у Плодовитова предостаточно.

— Нужно отговорить его от безумной затеи! Прочь ненависть! Плодовитов обязан снова заняться любовью! — закричали жена Федосеева и приятель.

Федосеев печально улыбнулся.

— Плодовитов взял расчет и ушел в горы, — сообщил он. — Живет и работает в пещере. Его охраняют Бородай и Махиня. Завтра я отправляюсь на поиски.

— И я с тобой! — сказала Федосееву жена.

— И я с вами! — сказал им приятель.

Сверкали ледники, сползали лавины, бурлили речки, паслись стада, пахло эдельвейсом.

Федосеев усталой рукой вынул карту и вычеркнул только что покоренный пик.

— И здесь его нет!

Они спустились вниз, присели отдохнуть.

— У нас нет времени забираться на каждую гору! — топнула ногой жена Федосеева.

Мужчины понуро молчали.

И вдруг! Хрр! Брр!! Тра-та-та!!!

С соседнего хребта посыпались камни, и на тропу выскочил могучий козел-муфлон. Его ноги подгибались от усталости, с морды капала пена. Он бежал явно из последних сил, а за ним… а за ним легко мчался кто-то страшный, свирепый, обросший черными волосами.

— Это — Бородай! — увлекая друзей в укрытие, крикнул Федосеев. Они притаились и стали наблюдать.

Бородай рявкнул, прыгнул, схватил муфлона за рога, и тому пришел конец. Тут же Бородай выпрямился, свистнул, и рядом с ним появился кто-то жуткий, огромный, мосластый.

— Это — Махиня, — прошептал Федосеев.

Махиня играючи взвалил козлиную тушу на плечи, и они с Бородаем быстро зашагали вверх по склону.

— За ними! — воскликнул Федосеев. — Они выведут нас к Плодовитову!

Плодовитов просыпался чуть свет и сразу же принимался крутить ручку осциллографа.

— Скоро, скоро, — напевал он простуженным голосом (в пещере здорово дуло), — очень скоро будет тормоз наш готов! Наш вечный тормозок!

Махиня, грузно пританцовывая, вскрывал ятаганом ящики с концентрированной ненавистью, Бородай, кривляясь, ссыпал гранулы в реторты и нагревал их в пламени костра — работа кипела!

— Плодовитов закончил обсчет параметров! — оторвавшись от окуляра подзорной трубы, сообщил друзьям Федосеев. — Мы не можем больше ждать!

— Но Бородай и Махиня скоро должны уйти на охоту: у них кончается провиант, — сказала жена Федосеева. — Плодовитов останется один — и тогда…

Федосеев покачал головой и, зайдя за камень, принялся переодеваться в чистое исподнее.

— Стой! — кинул оземь шляпу директор клуба. — У тебя семья, а я одинокий. Я и пойду!

Он крепко расцеловался с Федосеевым, его женой, взял зачем-то шахматную доску с фигурами и пошел к Плодовитову.

— Ну, что там? — не приподнимая головы, тусклым голосом спросил жену Федосеев. — Они все еще играют?

— Да, — глядя в трубу, ответила та. — Бородай и Махиня оказались большими любителями волейбола. Жаль только, что вместо