Летаргический сон - Владимир Фёдорович Иванов

не выходил из библиотеки. Перечитал массу книг, инструкций. Просмотрел справочники.

На лекцию кроме дворника Никиты никто не пришел. Все были на открытом собрании, где слушалось интимное дело супругов Греховых.

— Значит, не явились. Ну хорошо, — оскорбился борец за тишину.

В полночь Мухин выкатил из гаража свой старенький «Москвич» с установленным на нем динамиком и поехал по улицам микрорайона.

— Граждане! — вещал он через усилитель. — Соблюдайте тишину! Тишина — наш друг!

Мощные звуки многократно отражались от стен домов, как в Дарьяльском ущелье. Из окон высовывались заспанные люди и что-то кричали. Никто не остался безразличным к кампании по борьбе с шумом.

УЗЕЛКИ

У Феди Липкина ухудшилась память. Тех, кто должен был ему деньги, он помнил, а вот, у кого брал взаймы, совершенно забывал.

Федя стал пользоваться обыкновенным носовым платком, на котором завязывал узелки. Постепенно у него сложилась система. Все события и факты он разбил на четыре группы: производственные, бытовые, эмоциональные и долговые. Каждой группе отвечал платок определенного цвета. Особо важные вопросы он обозначал морскими узлами, например, плоским, рифовым, прямым. В этом помогала ему былая служба на флоте.

Как-то его остановила соседка по квартире Тарелкина.

— Федор Нилыч, вы ничего не помните?

— Помню, но смутно, — отвечает Федя, — одну минуточку, Тося.

Лезет в карман чистой рукой и достает четыре разноцветных платка.

— Все узелки на месте, один к одному. Вот, — говори — производственный узелочек типа удавки. Это значит, что на носу месячный отчет. Большой узел посередине — эмоциональный. Это, значит, билет в театр надо купить. А вот на синем платке крайний… Извините, Тося, я вам должен семьдесят пять копеек. Получите, и я развязываю узел.

В течение полугода Федя совершенствовал свою систему. Он часто терял счет выпитым в ресторане рюмкам. И здесь ему пригодились узлы.

Однажды Липкин проснулся с головной болью и неприятной горечью во рту. Пиджак валялся на полу, одна штанина брюк была вывернута наизнанку, другая завязана морским узлом.

И он вспомнил, что нужно срочно заплатить пятнадцать рублей за пребывание в вытрезвителе.

АЛЛО! „СКОРАЯ“?

Работаю я фельдшером на «скорой помощи» и должен вам сказать: беда с этими артистами. Одно время совсем сбили меня с толку. Доставляешь больного, а потом выясняется, что это не больной, а опаздывающий на представление актер. Постоит он на остановке такси час-другой и, увидев машину с красным крестом, падает на землю, хватаясь за сердце. У театра ему становится лучше, откланивается львиной головой и спешит на сцену ревновать Дездемону.

Но потом я хорошо научился отличать работника сцены от обыкновенного больного. Больной валится на землю, как куль с овсом, и страдает не натурально. Актер же падает красиво, развернется туловищем градусов на семьдесят, тонкую руку прижмет к сердцу, будто в любви объясняется, и медленно оседает, словно тонущий корабль. Зрелище великолепное! И как правдиво страдает…

Помню приезжал на гастроли заслуженный артист республики Белоногов. Искусством перевоплощения владел необыкновенно. Бывало, до того разыграется в машине, изображая больного, что мне от сострадания делалось плохо. Потом выйдет у театра, засмеется, а меня в больницу везут на уколы.

Постепенно я стал разбираться в сценическом искусстве. Дорогой уже свободно мог оценить мастерство актеров. В общем, работал безупречно. Только однажды приключилась со мной история. Кажется, было это в день открытия театрального сезона. Приступил я к обычному дежурству. Смотрю, на остановке такси упал человек. Упал красиво. По приметам, выходит, артист. Хотя отдельные моменты исполнил не совсем профессионально. Сразу видно, что дебютант.

Ну что же, забрал его и повез. На площади останавливаемся.

— Вот и театр. Приехали!

Он недоуменно смотрит на меня и не выходит. Артист, видать, попал с характером. Тут высказал начистоту все, что думал:

— Извините, но играете вы посредственно, не наполняете образ внутренним содержанием, не проникаете в глубинные пласты жизни. Так… Обычная симуляция…

Он аж задохнулся.

— Вы что, — говорит, — шутите. Как ваша фамилия?

Спокойно отвечаю:

— К сожалению, я не Станиславский и не Товстоногов, но любой человек, имеющий хоть мало-мальское отношение к искусству, меня здесь знает. Удивительно, что вы не знаете. В общем, не валяйте дурака, вылазьте! Режиссер, небось, заждался вас?

А он уперся, не хочет вылазить и только. Позеленел от злости. Потом синеть начал. Стало меня сомнение грызть.

— А что если…

Выскочил из машины и к ближайшему телефону-автомату. Набираю 03.

— Алло! «Скорая»? Срочно выезжайте в седьмой микрорайон… Что? Все машины на вызове? Безобразие! Да я на вас жаловаться буду!

Тут один школьник, стоявший в очереди, трогает меня тихонько за рукав.

— Дядя, а ведь вы и есть «скорая».

Оглядываюсь. Верно, не обманывает малыш. Вон и красный крест на дверце кабины. Сел в своего «Москвича» и отвез того гражданина в больницу.

И что вы думаете? Оказался больным. Редкий случай в моей практике.

ЗАКОЛДОВАННЫЙ КРУГ

— Нейлонов?

— Слушаю, Николай Николаевич.

— Вот что, Нейлонов, срочно выясни, почему завод «Авралец» не выполнил план по выпуску бензопил новейшей конструкции и кто в этом виноват? Понятно?

— Понятно.

— В общем, разберись с бензопилами и доложи.

— Я уже разбирался, Николай Николаевич.

— Ну и что?

— Позвонил директору завода «Авралец». Могу оказать, энергичный и деловой руководитель. Так вот у него претензии к мебельной фабрике. Недополучил двести ручек к пилам. Обратился к мебельщикам. Бобров там главный. Очень инициативный товарищ. В каждом цехе поставил динамики. Теперь токари повышают производительность труда под музыку. Бобров говорит, что лесокомбинат недодал лесоматериалов.

Разматываю клубок дальше. Звоню директору комбината Панову. Человек исключительный. Трудится с полной отдачей сил. Внедряет эстетику на производстве. Покрасил цеха комбината под цвет своей «Волги». Спрашиваю Панова, почему задержал лесоматериалы? А он божится, что вины его в этом нет. Леспромхоз подвел. До сих пор ждет от него лес-кругляк.

Ну, думаю, ниточка подходит к концу. Еду к директору леспромхоза. Требую от и его лес-кругляк. А он чуть не плачет. Оказывается, от того самого завода «Авралец» недополучил двести бензопил.

В общем, дело ясное, Николай Николаевич, причины объективные. Виновных нет…

ПОЕЗД СО СТАНЦИИ ЯМА

Я сижу на вокзале и жду поезд со станций Яма. Приезжает мой любимый дядюшка. Хотя от станции до города всего пять часов езды, дядюшка редко бывает у меня. В последний раз он выбрался