Даровые деньги. Задохнуться можно - Пэлем Грэнвилл Вудхауз

– Нехорошо! Я уж хотел тебе поплакаться, а так – плачься ты.

– У тебя что-то случилось?

– У меня? – Монти поднял руку. – Не надо! Не искушай меня, а то расскажу.

– Расскажи.

– Ничего? Потерпишь?

– Конечно.

Монти благодарно вздохнул:

– Ну, спасибо. Старушка, что-то со мной не так. Хозяин сердится.

– Почему ты так думаешь?

– Разные признаки, Сью. Такие симптомы. Щелкает языком. Смотрит как-то въедливо. Казалось бы, если он три месяца терпел Хью, трудно ли два дня потерпеть меня? А вот поди ж ты! Не выносит.

– Ты уверен?

– Еще бы!

– Очень странно. Он такой трогательный.

– И я так думал. Помню, уезжаю в школу, а он сует мне денег… и улыбается… Все в прошлом. Он ходит за мной по пятам.

– Что?

– Ходит по пятам. Следит. Помнишь такой гимн «Мидяне рыщут, рыщут…»? Вот и он так. Подозревает, что ли. Посуди сама, вчера я пошел к его свинье, хотел подлизаться. Прихожу, смотрю – а он спрятался за деревом. Ну что это! Значит, следит.

– Вроде да.

– То-то и оно. Ты скажешь, он тут хозяин, хочет и прячется. Но это симптом. И опасный. Сегодня – следит, завтра – уволит. Старушка, я не могу отсюда вылететь! Кто меня тогда возьмет? Я вообще не подарок…

– Монти, бедненький!

– Да, бедненький. Если он меня выгонит, я пропал. А главное, не знаю, в чем дело. Стараюсь, стараюсь… из кожи лезу. Тайна какая-то!

Сью поразмыслила.

– Знаешь что, – сказала она, – попроси Ронни, чтобы он поделикатней…

– Нет, только не Ронни. Тут еще одна тайна. Мы с ним очень дружили, а теперь – еле разговаривает. «Да?», «Вот как?» – и все.

– Правда?

– Нет, он говорит: «Да?» и «Вот как?»

– Это я говорю, он правда с тобой холоден?

– Хуже некуда. Никак не пойму… Господи, Сью! Ты думаешь, он все знает?

– Что мы собирались пожениться? Нет. Откуда ему знать?

– И верно. Неоткуда.

– Здесь ведь никто не знает. Кроме Галли, но он-то молчит.

– Да-да. Только странно как-то – и с тобой, и со мной очень сух. С какой стати ему от тебя бегать?

Вся ее подавленная боль обрела голос. Сью привыкла терпеть, не хотела плакаться, но Ронни уехал, голова трещала, небо походило на брюхо уснувшей рыбы – и она излила душу.

– А вот с какой: из-за матери! Она его точит и точит. «На таких не женятся, сколько есть девушек нашего круга!» Да-да, я знаю! Не спорь. Вообще-то она права. «Подумай, это же певичка!» Я певичка. Ничего не поделаешь. Зачем на мне жениться?

Монти пощелкал языком.

– Ну, старушенция! Да я бы сам… В общем, твоему Ронни повезло.

– Спасибо, Монти. Он так не думает.

– Чепуха какая!

– Хотела б я с тобой согласиться!

– Полная чепуха. Ронни – не такой человек…

– Знаю. Порядочный. Слово чести. Неужели ты думаешь, что я этим воспользуюсь? Видит Бог, я никого не презираю – кроме девиц, которые вцепятся и держат. Знает, что он с ней из вежливости, а держит, не отпустит… Если я точно поверю, что Ронни меня не любит, – сказала Сью, глядя сухими глазами на грозное небо, – я тут же исчезну, чего бы мне это ни стоило.

– Да брось ты! – без особой твердости сказал Монти. – Может, у него что-то с печенью. В такую-то погоду!

Сью не отвечала. Она подошла к бойницам и поглядела вниз. Судя по спине, она то ли плакала, то ли собиралась заплакать, а он не знал, что при этом делают. Лицо Гертруды, плававшее повыше, препятствовало очевидным мерам. Если у тебя такая невеста, можно ли обнять другую, шепча «Ну, ну, ну!»?

– Э… кхм, – сказал Монти.

Сью не обернулась. Он кашлянул, прибавил: «А… э… кх» – и направился к лестнице. Когда внизу хлопнула дверь, Сью приложила к глазам кусочек кружев, который называла носовым платком. Она была рада, что Монти ушел. Иногда лучше одной сразиться со своим горем.

Это она и сделала. В ее небольшом теле жила героическая душа. Сью изгоняла бесов, пока последний всхлип не показал ей, что битва выиграна. Расплывчатый Шропшир стал почетче. Сью спрятала платок и воинственно поморгала.

Ей стало легче. Конечно, помолвку она порвет, непременно порвет – а все-таки… В конце концов, кто не скиснет рядом с такой могучей личностью, как леди Джулия? А если ты скис, ты мрачен, ничего не поделаешь.

Размышления ее прервал шум машины. Сердце у нее забилось, она побежала к другому краю крыши – и зря. То был не Ронни, а коренастый незнакомец, прибывший в станционном такси. Кому он нужен? Никому.

Сью ошибалась по неведению. Если бы новоприбывший узнал о ее мыслях, он бы не только обиделся, но и удивился. И то сказать – тихо, скромно, на станционной машине в замок прибыл Джордж Александер Пайк, первый виконт Тилбери, глава и основатель издательской компании «Мамонт», расположенной в Тилбери-Хаус на Тилбери-стрит, Лондон.

Люди бульдожьего типа не признают поражений, разбей их – они восстанут. К этой породе принадлежал лорд Тилбери. Свое огромное состояние он сколотил именно тем, что не замечал неудач. Самый факт его прибытия свидетельствовал о прежней хватке. Он решил поговорить с Галли.

Да, они не виделись четверть века, но в памяти его остался приветливый, легкий джентльмен, а эти джентльмены, как правило, не выдерживают прямой атаки. Лорд Тилбери верил в магию слова, особенно своего. Двери ему открыл Бидж.

– Мистер Трипвуд дома? – спросил виконт. – Мистер Галахад Трипвуд.

– Да, сэр. Как прикажете передать?

– Лорд Тилбери.

– Сию минуту, милорд. Вот сюда, вот сюда. Я полагаю, он у себя в кабинете.

Однако в комнатке за библиотекой Галли не оказалось. Признаки творчества были – листы на столе, чернила на ковре, – а вот творца не было.

– Вероятно, – предположил Бидж, – он в саду, на лужайке. Дышит воздухом… – Он мягко улыбнулся причудам избранной души. – Не присядете ли, милорд?

Он удалился, лорд не присел. Затаив дыхание, глядел он на стол, а потом, оглядываясь, стал к нему подбираться.

Да, перед ним были мемуары. Автор только что оставил их, чернила еще не просохли там, где, шлифуя слово, он зачеркнул «упился» и написал «усосался как зюзя».

Глаза лорда Тилбери, и так навыкате, окончательно вылезли из орбит. Он тяжело дышал.

Всякий, кому удалось вырвать немало денег у враждебного мира, в той ли, в иной ли степени похож на крепкого, практичного пирата. В молодости Джордж Александер очень его напоминал. По мере преуспеяния свойства эти глохли, но все же не исчезли. Сейчас, когда рукопись рядом, такси уехало, автор куда-то