Чешская сатира и юмор - Франтишек Ладислав Челаковский

— Упряма девка! Придется, видно, навести порядок в ее непослушной головке.

— Попробуй, милая сестрица: нам с ней не сладить, она считает себя умнее всех.

— А как зовут его, братец?

В дом влетела Лизинка, и не успел пан Лорберкранц ответить, как она повисла на шее у милой тетушки.

Это было горячее и крепкое объятие. Когда невеста высвободилась из рук старой дамы, та начала сердечным голосом:

— Как поживаешь, Лизинка? Я уж на свадьбу ехала.

— Рада за вас, милая тетушка, — усмехнулась голубоглазая красавица, — и я, пожалуй, с вами поеду, чтобы вам скучно не было.

— Конечно, поедешь! Ведь каждая невеста должна быть на своей свадьбе, а я приехала на твою.

— В таком случае немного поторопились. Или вы привезли с собой жениха какого-нибудь?

— Уж тебе десяток подавай, легкомысленная девчонка! Порядочной девушке хватит и одного.

— В таком случае я самая порядочная. У меня нет ни одного, и я довольна.

— А что сосед, разве это ничего?

— Сосед есть сосед, и если у него нет другой невесты, кроме меня, то он жених без невесты.

— Итак, ты за него не хочешь?

— Не хочу, тетушка, и, бог даст, никогда не захочу.

— Чванливая девчонка, не смей грешить против бога! А что тебе в нем не по душе? Разве он не красив?

— Чересчур красив, и как раз поэтому я и не хочу за него. Красивый муж нравится каждой, а мой муж должен нравиться только мне.

— Слишком большая мудрость грозит не меньшей глупостью, — отрезала тетушка.

— И к тому же он не танцует, а я люблю танцевать.

— Тем более он тебе подходит. Научишь его плясать под свою дудку.

— Даже если б он был первым танцором, все равно я не пошла бы за него!

— Чего же ты ждешь, глупая девчонка? Граф на тебе не женится! Благодари бога, что руку твою просит человек с достатком.

— Да еще в нашем краю! — не выдержал пан Лорберкранц, держа в руке понюшку табаку и с нетерпением слушая. — Такое поместье поискать надо, — пять тысяч шестьсот акров земли и никаких долгов!

— Слышишь, что говорит отец? Не швыряйся безрассудно своим счастьем! Подумай-ка, ты будешь ездить в своей карете, зваться госпожой, «ее милостью».

— «Ее милость», конечно! Но при том «милость Труба».

— Как? Что за труба?

— Разумеется! Если его милость зовется пан Труба, — то и жена его «милость Труба».

— Дитя! Твоего жениха зовут Трубой?

— Да, уже двадцать шесть лет!

— Труба! Брат, есть ли у тебя совесть? Такого человека в дом впускать! Хорошо, что до этого не дожила мать Лизинки! Такого позора род Лорберкранцев еще не переживал. У меня был жених с поместьем, а я перед ним дверь захлопнула, и только потому, что звали его Капустой.

— Не знаю, кому от этого хуже, — буркнул брат. — Он все-таки, женился и до сих пор счастлив со своей женой.

— Да благословит небо их счастье, но я им не завидую, и если ты думаешь, что твое единственное дитя будет счастливо, став пани Трубой, так отдай ее за соседа. Отдай! Я тебе перечить не стану. Ты отец, твое дитя у, тебя на совести! Бедное дитя!.. Иди, девочка, иди! Слушай, слушай папеньку. Может быть, ты будешь счастлива; никогда не знаешь, где встретишь счастье, а где несчастье!

— Ах, тетушка, вы все принимаете всерьез, а мы над этим только смеемся! — воскликнула Лизинка.

— Смех? Хорош смех! Вот когда придешь в театр и услышишь, как поют «трубит труба поход», — хороший тогда будет смех? Всякий раз так и кольнет тебя прямо в сердце, когда услышишь слово «труба». А если придешь в какой-нибудь дом, где домашний учитель будет, преподавать детям чешскую грамматику и объяснять: «В чешском языке пишется «троуба», а выговаривается «труба», то тебе тоже будет не до смеха! Со стыда сгоришь, приличного общества застыдишься, умрешь с тоски, и твой заботливый родитель воздвигнет камень над твоей могилой, которую сам же тебе вырыл.

— Ну, ну, не так резко, милая сестрица. Зачем ты все принимаешь так близко к сердцу? Если девчонка не хочет за него, так окажи ему прямо, чтобы забыл сюда дорогу, и дело с концом.

Тут кто-то постучал в дверь, и жених в белых перчатках отвесил глубокий поклон.

После того как их представили: «Это наш уважаемый сосед», «Это моя глубокоуважаемая сестрица», — уважаемый сосед и глубокоуважаемая тетушка, обменявшись обычными комплиментами, заговорили о погоде и, наконец, о любви и женитьбе. Жених повторил свою горячую просьбу. Лизинка, как и прежде, отрицательно покачала головой. Жених апеллировал к тетушке и тоже получил отказ.

— Приношу свои извинения, милостивый государь, — проговорила тетушка с театральной серьезностью, — но вашу просьбу я поддержать не могу. В роду Лорберкранцев есть старинный обычай — не выходить замуж до двадцати лет, а Лизинке пошел только девятнадцатый.

— Я глубоко уважаю этот похвальный обычай и охотно ждал бы, если б только был уверен, что могу ждать спокойно. Мой отец, Александр Траубе, ждал мою матушку семь лет; мой дед, Индржих Траубе, ждал мою бабушку десять лет. Можно сказать, что ожидание вошло в кровь и плоть потомков Траубе.

— Ваш уважаемый отец именовался Александр Траубе? Траубе? Мне эта фамилия незнакома.

— Соседи до сих пор называли нас иначе. Но моего деда звали Траубе — это был зажиточный человек, он имел большую чешскую библиотеку и много читал. Больше всего на свете его угнетала немецкая фамилия и вот, руководствуясь патриотическими чувствами, он переделал немецкое «Траубе» на чешское «Труба». В старых метрических записях, однако, значится до сих пор Траубе; пожалуйста, можете убедиться, вот официальный документ.

При этом он достал из кармана бумагу и с галантным поклоном подал ее любезной тетушке. Тетушка углубилась в чтение. Лицо ее медленно озарялось улыбкой. Дочитав до конца, она поклонилась и произнесла:

— Прекрасно, прекрасно! Сам пан синдик подписал. Поздравляю вас, молодой человек!

VI

На следующий день всех жителей Нового Рая собрали в канцелярии и сообщили следующее:

«Всем мещанам, соседям, всему честному люду сообщается, что владелец Подгайской усадьбы с сегодняшнего дня будет именоваться не паном Трубой, а так же, как дед его, — паном Траубе. Посему всем панам Трубам дальнейшее родство с паном Траубе впредь считать недействительным».

Народ разошелся, а все злые, да и просто болтливые языки начали плести сплетни. Но когда в воскресенье в церкви после длинной проповеди огласили:

«В состояние святого брака желает вступить добродетельный и благородный молодой человек пан Алоис Траубе, который берет себе в жены добродетельную и благородную деву Альжбету