Том Шарп - Оскорбление нравственности

— Я вас всех обязан арестовать, — прорычал он. — Вы все должны пойти под суд за терроризм. Но…

— Не арестуете, — перебил его 885 974, успевший поразмышлять над создавшимся положением.

— Это почему? — обозлился Веркрамп.

— Потому что каждый из нас заявит, что это вы приказали нам взорвать и трансформатор, и газораспределительную станцию, и…

— Ничего подобного! Я вам приказал найти коммунистов! — рявкнул Веркрамп.

— А кто нам дал ключи от полицейского арсенала? — спросил 885 974. — Кто нас снабжал взрывчаткой?

— А донесения, которые мы вам посылали? — добавил 628 461.

Веркрамп замолчал, безучастно глядя в ветровое стекло и размышляя о будущем, в конце которого четко просматривалась виселица в центральной тюрьме Претории.

— Ну хорошо, — сказал он наконец. — И чего же вы от меня теперь хотите?

— Вывезите нас через заставы на дорогах. Довезите до Дурбана, дайте каждому по пятьсот рандов и забудьте о том, что вы нас видели, — сказал агент 885 974.

— А что делать с теми тремя, которых мы не нашли? — спросил Веркрамп.

— Это уж ваша проблема, — ответил 885 974. — Завтра поищете.

Они подъехали к зданию полицейского управления, и Веркрамп зашел взять деньги. Через два часа девять агентов выбрались из его машины в аэропорту Дурбана. Лейтенант Веркрамп посмотрел, как они входят в здание аэропорта, и поехал назад в Пьембург. При въезде в город сержант, дежуривший на заставе, вторично за эту ночь поприветствовал его, пропуская машину, и отметил про себя, что лейтенант выглядел измотанным и больным. В четыре утра Веркрамп уже лежал дома в постели и, глядя в темноту широко раскрытыми глазами, раздумывал о том, как ему найти завтра этих трех агентов. В семь он встал и отправился в кафе «У Флориана». Агент 885 974 на прощание посоветовал ему попробовать поискать там. В одиннадцать машина комманданта снова прошла через контрольно-пропускной пункт при выезде из города по шоссе, ведущему в Дурбан. На этот раз в машине, кроме лейтенанта, сидели еще двое. Когда исполняющий обязанности комманданта возвратился в Пьембург, от одиннадцати из его агентов и след простыл. Двенадцатый, номер 745 396, лежал в городском морге в ожидании, пока труп будет опознан.

Коммандант Ван Хеерден спал в эту ночь на курорте гораздо лучше, чем ожидал, — особенно после того, как накануне ему что-то померещилось. Правда, наутро голова у него немного болела от выпитого вечером, но после весьма плотного завтрака быстро прошла. В дальнем углу «Насосной» две пожилые леди с короткими прическами, как всегда, продолжали свое бесконечное перешептывание.

После завтрака коммандант решил пройтись пешочком в Веезен, рассчитывая встретить где-нибудь в городке миссис Хиткоут-Килкуун, которая говорила что-то насчет «завтра», когда он укладывал ее в постель. Он вышел на шоссе и уже тащился по нему в сторону городка, когда внезапно раздавшийся у него за спиной громкий сигнал заставил его отпрыгнуть с дороги. Коммандант яростно оглянулся и увидел старинный «роллс-ройс», за рулем которого сидел майор Блоксхэм.

— Вас-то мне и надо! — прокричал ему майор. — Прыгайте в машину!

Коммандант забрался на переднее сиденье и с удовлетворением отметил про себя, что майор выглядел неважно.

— Честно говоря, я сегодня не в лучшей форме, — ответил майор, когда коммандант поинтересовался, пришел ли он в себя после вчерашнего. — Не могу не отдать вам должное: вы, буры, умеете пить ликеры. И как только вы добрались вчера до гостиницы?!

Услышав такой комплимент, коммандант улыбнулся.

— Ну, меня двумя стаканами под стол не отправишь, — скромно сказал он.

— Кстати, о столах, — спросил коммандант, когда они уже въезжали в Веезен, — а как та женщина, в мужском вечернем костюме — с ней все в порядке?

— Которая? А, Маркиза! — ответил майор. — Странно, что вы ее запомнили. Она сегодня утром как-то не в себе. Говорит, что чувствует себя нездоровой.[53]

Коммандант побелел. Если за словами «чувствует себя нездоровой» стояло что-то серьезное — а коммандант был уверен, что дело обстояло именно так, — то можно было не сомневаться, что Маркиза говорит истинную правду. Сейчас он уже почти не сомневался в том, что Элс под столом ему не почудился. А спустить штаны с лесбиянки — это проделка из разряда тех, которыми как раз и был известен констебль Элс. Но ведь Элс же мертв?! Коммандант мучился над этой загадкой, пока они не остановились около бара.

— Клин клином вышибают, — сказал майор и на правился в бар. Коммандант последовал за ним.

— Мне джин и мятный леденец, — заказал майор Блоксхэм. — А вам, старина, что?

Продолжая думать о своем, коммандант механически попросил все то же самое.

— Она не рассказывала, что с ней было? — спросил он.

Майор Блоксхэм с любопытством посмотрел на комманданта.

— Что, зацепила вас эта штучка, да? — спросил он наконец. Коммандант жестко глянул на него, и майор немного сменил тон. — Погодите, припоминаю, она сказала за завтраком что-то странное… Вот, вспомнил. Она сказала: «Чувствую себя так, будто меня затрахали в хвост и в гриву». Да, именно так. Для женщины довольно грубое, на мой взгляд, высказывание.

Коммандант не ответил, однако про себя не мог согласиться с последним замечанием. Если под столом был действительно Элс, то женщина наверняка просто говорила правду, а не выражалась, это уж точно. Но так ей, дуре, и надо — будет знать, как облачаться в мужские костюмы, подумал коммандант.

— Кстати, Дафния просила узнать, не хотите ли вы составить нам завтра компанию на охоту? — спросил майор.

Коммандант с трудом оторвался от размышлений об Элсе и лесбиянке, одевающейся под мужчину, и постарался сосредоточиться на охоте.

— С удовольствием, — сказал он, — но мне придется попросить у кого-нибудь ружье.

— Мы охотимся на подманку, — продолжал майор, прежде чем до него дошло, что коммандант привык охотиться на лис с ружьем. Коммандант тоже не сразу понял, о чем идет речь.

— На подманку? — переспросил он, неприязненно глядя на майора.

— Ружье? — одновременно спросил тот, уставившись на комманданта с такой же неприязнью. Он быстро огляделся по сторонам — не прислушивается ли кто-нибудь в баре к их разговору, — а потом наклонился поближе к комманданту.

— Послушайте, старина, — сказал он тоном заговорщика, — мы с вами умные люди, все понимаем, и все такое. Но слушайтесь моего совета — я бы об этом широко не трепался. Вы понимаете, что я имею в виду.

— Вы хотите сказать, что полковник Хиткоут-Килкуун…[54] — неуверенно начал коммандант, которому трудно было представить себе полковника участником такой охоты.

— Совершенно верно, старина, перебил его майор. — Полковник относится к таким вещам страшно чувствительно.

— Ну, меня это ни капельки не удивляет, — сказал коммандант.

— Только оставим это между нами, — проговорил майор. — Еще по стаканчику? Теперь ваша очередь заказывать.

Коммандант попросил еще два джина и мятные леденцы. В ожидании заказанного он подумал о том, что теперь ему понятна роль майора Блоксхэма в семействе Хиткоут-Килкуунов. Последующие слова майора подтвердили его догадку.

— До дна, — предложил майор и поднял свой стакан.

Коммандант поставил свой стакан на стойку бара и жестко посмотрел на майора.

— Это незаконно, — сказал он. — Надеюсь, вы это понимаете.

— Что именно, старина? — спросил майор. Теперь настала очередь комманданта оглядеться вокруг, не прислушивается ли к ним кто-нибудь.

— Охота на приманку, — сказал он наконец.

— Правда? Как интересно. Понятия не имел, — ответил майор. — Но ведь никакого вреда от этого ни кому нет.

Коммандант поерзал на стуле.

— Ну, это смотря как поглядеть на дело, — ответил он тихим голосом.

— Конечно, тому, кто впереди, приходится несладко. И удрать непросто. Но ведь это только дважды в неделю, — сказал майор.

Коммандант Ван Хеерден передернулся от отвращения.

— Передайте полковнику мои слова, — сказал он майору. — Передайте ему, что это совершенно противозаконно.

— Будет сделано, старина, — ответил майор, — хотя, убейте меня, не понимаю, что здесь такого. Но, конечно, вам как полицейскому лучше знать.

Они посидели еще немного молча, допивая свои стаканы. Каждый думал о своем.

— Вы абсолютно уверены, старина, что это незаконно? — спросил наконец майор Блоксхэм. — В этом же нет какой-то особой жестокости или чего-то похожего. И на самом-то деле мы ведь никого не убиваем.

— Хотел бы верить, что так, черт возьми, — ответил коммандант, уже всерьез разозлившись. — Мы просто выпускаем после завтрака кафра с мешочком анисового семени у пояса, а через час отправляемся за ним в погоню.