Белогорская крепость - Наталия Иосифовна Ильина

не доставило ей столько радости, сколько эта высокая оценка ее… Скажем так: фигуры. И чем больше Изадора смотрит на Адриана, тем больше убеждается: вот он, тот незнакомец, о котором она мечтала в автобусах, театрах и поездах.

Дальнейшие страницы романа (не считая отступлений, посвященных семье Изадоры, ее детству, ее сексуальной жизни до замужества с Беннетом) повествуют о том, как Адриан и Изадора ищут уединения, что очень непросто: конгресс, толпы, муж постоянно возникает то здесь, то там…

Прием для участников конгресса. Ужин. Танцы. «Хотите танцевать?» — спрашивает Адриан. «О да! И не только танцевать!» — отвечает глазами Изадора. Танцуют. Адриан вновь щиплет ее пониже спины, отмечая, что никогда не встречал… фигуры подобной этой.

…Нет, я не отказываюсь, я непременно дочитаю, надо быть в курсе современной литературы, надо шагать в ногу, но имею я право на отдых? Могу я хоть ненадолго переключиться, прийти в себя, сил набраться для выслушивания дальнейших откровенностей Изадоры?

Оливера похитили из дома старого джентльмена, сколько еще мук предстоит бедному мальчику! А виновен в этих злоключениях некий Монкс, который оказался — как приятно, что я это совсем забыла! — сводным братом Оливера. Монкс — старший законный сын Оливерова отца. А Оливер — дитя любви. Его мать, будучи прелестной юной девушкой, влюбилась в женатого человека, а он в нее. Почтенная семья девушки опозорена этой незаконной страстью. Глава семьи покидает свое постоянное место жительства, увозит дочерей куда-то в глушь, где никто ничего о них не знает, но ужас в том, что молодой женщине предстоит родить! Чтобы не усугублять позора близких, она уходит в ночь, из последних сил добредает до жалкого работного дома и там, родив Оливера, умирает — лучший выход для несчастной! С Оливером после разных приключений все кончается прекрасно, но вот его родная тетя, очаровательная юная Роз, вынуждена отказать молодому и ею нежно любимому Гарри, ибо понимает: и ее имя запятнано позором старшей сестры, а это испортит карьеру Гарри. Любящий Гарри находит выход. Отказывается от светской карьеры, уходит от мирской суеты, становится скромным деревенским священником, ему теперь не грозит презрение света, и Роз может безбоязненно стать его женой. В домике, увитом плющом… О викторианская Англия! О милый Диккенс, которого уже никто не читает! Знала, что, пообщавшись с ним, таким надежным, я наберусь сил!

Теперь я готова ко всему. Ну, что там дальше?

«Обожаю твой толстенький зад! Сколько всего вкусного ты должна была съесть, чтобы приобрести такой зад!» И он впился зубами в мой зад. Каннибал!» Зубами Адриан впивался уже, впрочем, не на людях. Он и Изадора нашли наконец, где им уединиться. Однако и на людях они себе столь много позволяли, что муж, Беннет, давно обо всем догадался, но отнесся к случившемуся со спокойствием психоаналитика.

«Как ты считаешь, что у тебя происходит с Адрианом Гудлавом? Он похож на твоего отца, вылитый твой отец!» — «А может, это твой эдипов комплекс, а не мой? Может, я похожа на твою мать, а Адриан на твоего отца?» — находчиво парирует пообтершаяся среди психиатров Изадора. Беннет советует Изадоре, вернувшись в Нью-Йорк, пойти к психиатру: «Поработаешь над собой, поймешь, почему ты это сделала, и, может быть, мы спасем наш брак». — «Вечно ты посылаешь меня к аналитикам! Каждый раз, когда я начинаю плакать, каждый раз, когда я жду от тебя внимания и близости, ты посылаешь меня к психиатрам!» — отвечает Изадора.

«Читай, читай! — убеждала я себя. — Это ж интересно — знать, какую роль играют психоаналитики в современной жизни. Читай!»

Роман Адриана и Изадоры в разгаре. Но и Беннет не остается в стороне. Изадора попеременно падает в объятия то любовника, то мужа, — даются подробные описания этих падений в духе и стиле раскрепощенной женщины, которая, взявшись за перо, поклялась ничего не утаить от читателя. А однажды Изадора отдавалась Адриану в присутствии Беннета. Наоборот, Беннету в присутствии Адриана… Что-то я уже запуталась. Видимо, нужен отдых. Переключение.

Я схватилась за библиотечный том Тургенева. Собиралась перечитать один роман, перечитала три. Погуляла с героями в старых парках, поприсутствовала при последнем свидании Рудина и Натальи, послушала высказывания Базарова, которые так шокировали пожилых братьев Кирсановых (подумать только, этот целомудреннейший малый, этот начинающий нигилист казался им циником!), и, наконец, посидела на садовой скамье около Лизы и Лаврецкого. Их первый — и последний! — робкий поцелуй. «Федор Иванович… Что это мы с вами делаем?» Освежившись, вернулась к Эрике Джонг. Адриан предлагает Изадоре проехаться с ним в его автомобиле по Европе, насладиться обществом друг друга, а затем расстаться. Она колеблется. Конгресс в Вене продолжается. Что там происходит, неизвестно, мы присутствуем исключительно при свиданиях любовников, а также выслушиваем рассказы Изадоры о себе. О, она смела, она себя не щадит. Она без утайки: все, все, все. Любит, например, разглядывать в зеркало свое обнаженное тело. Это, впрочем, не ново. Уже было. Вот и Маня, героиня «Ключей счастья» Вербицкой, все торчала перед зеркалом… Но позвольте! Изадора-то куда дальше пошла. Она пытается разглядеть в зеркало определенную часть своего тела, а это непросто, и ей приходится… Да. А вот это уже ново. На страницах романов мне, во всяком случае, такого до сих пор еще встречать не доводилось…

Я стала вдруг снова коситься на школьные издания отечественных классиков, но тут же одернула себя. Слабость. Трусость. Отдыха от признаний Изадоры я не заслужила пока. Не так уж долго ее выслушивала.

А еще были у нее в прошлом шашни с мужем сестры. В которых Изадора, впрочем, неповинна: это он приставал. О том, как именно приставал, рассказано чрезвычайно подробно.

Впервые Изадора узнала о… Скажем так: о строении мужского тела в возрасте тринадцати лет. К ней в гости ходил мальчик, которому было четырнадцать лет. Ну, и со всей своей «озорной», а также «очаровательной» откровенностью автор романа повествует о том, чем именно занимались подростки на диване квартиры родителей Изадоры, стараясь, однако, вести себя не шумно, чтобы не отвлекать посторонними звуками Изадориного папу, смотревшего телевизор в соседней комнате…

…Уже который день бабушка Татьяна Марковна Бережнова не ест и не пьет, а бегает по полям и лесам, простоволосая, с безумными глазами, повторяя: «Мой грех! Мой грех!» Я и сама не заметила, как нырнула в «Обрыв» Гончарова, читаю, не могу оторваться; правда, старомодная восторженность и многословие этого бездельника Райского раздражают, и все же — не могу оторваться. Катастрофа свершилась! Нигилист, циник, для которого нет ничего святого, Марк Волохов не пощадил чести Веры! Там, в беседке, на дне