Почему нет? - Алекс Хилл

– Нет! Нет, не нормально! Как ты можешь быть таким спокойным?!

– Да я просто привык.

Ясмина оторопело хлопает ресницами, и ее нижняя губа начинает дрожать.

– Ясь, не надо. Все хорошо. Это не сильно приятно, но не смертельно.

– Он использует тебя, чтобы…

– Да, я знаю. Но машина мне не помешает. Как и его связи, возможно.

– Твоя рациональность просто бьет все рекорды. – Она медленно качает головой.

– Любить меня он все равно не станет. Чего надрываться-то? А пару часов поулыбаться… мне не сложно.

– Ахренеть, – выдавливает Ясмина. – Ты живой вообще?

– Хочешь, пырни меня ножом, чтобы проверить. Или сядь на меня, чтобы почувствовать прилив крови к…

Она морщится – то ли от смеха, то ли сдерживая слезы, а я пытаюсь потушить огненный шар детской обиды, брошенный в меня мальцом и застрявший где-то в районе солнечного сплетения. Тема и правда не из приятных, но все это было, и в какой-то мере именно это и сделало меня тем, кто я есть.

– Это все вообще не смешно, Яр, – сурово произносит Ясмина.

Даже ее злобная забота кажется мне милой. Раньше я думал, что это особенность Риши, ведь она, как Халк, злится постоянно, но Яся… это ведьмовской огонь, заколдованный так, чтобы жечь только врагов, а друзей согревать. Что-то во мне хрустит и плавится, открывая одну из замурованных дверей, за которой обычно я запираю мальца. Если она правда хочет меня узнать… что ж, ладно, пусть узнает.

– Ясь, ну конечно, я живой, – говорю бездумно, просто и искренне. – И конечно, иногда мне бывает очень больно из-за поступков других людей, особенно близких, только… толку-то? Что мне с этим делать? Страдать? Выяснять отношения? Молить, просить, вынуждать? Нет. Рациональность мне ближе. Не было у меня нормальной семьи, это факт. Ну и что теперь? Ходить и скулить? Пожалейте меня, бедного-несчастного? Оправдывать свою дурость тем, что в детстве недолюбили? Плохо воспитали? Мстить им? Истерики закатывать? Ну хрень же. Я так не хочу. Не любил меня отец; возможно, даже жалеет о том, что я вообще появился. Мать помешалась на нем и каких-то своих мечтах. Это их выбор, их жизнь. Я не могу на это повлиять, но могу взять то, что мне будет полезно. И возьму. А любовь, принятие, близость, поддержку и все остальное я получу от других людей, которые сами захотят подарить мне это. Вот что ценно. Вот что мне нужно.

Блестящие капли скользят по щекам Ясмины, и я вытягиваю руки, чтобы стереть их.

– И вот почему я и не хотел ничего рассказывать. Ты расстроилась. Думаешь, мне от этого легче?

Она хватает меня за руки, прижимает их к своему лицу и всхлипывает:

– Ты такой молодец.

– А ты нюня, – смеюсь я, заставляя ее упасть мне на грудь, и обнимаю. – Ну все, успокойся. Так сильно переживать за меня не надо. Ладно?

Растираю ее спину, путаясь пальцами в волосах, и блаженно улыбаюсь, ощутив поцелуй в районе ключицы. А затем еще один, и еще… все ниже и ниже… И казалось бы, какой дурак откажется? Только я точно знаю какой.

– Ясь, а вот так жалеть меня точно не надо.

– Это не из жалости. – Она резко вскидывает голову, надавливая мне на живот.

– Да? Ты пятнадцать минут назад спать хотела.

– Уже не хочу.

– Ясь, – приходится добавить немного строгости в голос. – Ты меня выслушала, и я благодарен. Я правда чувствую себя лучше, большего не нужно. Хватит уже пытаться мне отплатить. Мы ведь не соревнуемся в том, кто кому круче помогает.

Она уязвленно отворачивается, и я притягиваю ее руку к губам и целую костяшки.

– Спасибо, что волнуешься за меня. Это лучше, чем минет.

– Ты пока не можешь сравнить, – кокетливо отвечает она, немного повеселев.

– О-о-о… – многозначительно тяну я, – надеюсь, скоро смогу, но сегодня… может, все-таки уже досмотрим первую серию, пока за нами полиция нравов не выехала?

– Ладно, – соглашается она и ложится рядом, прижимаясь к моему боку.

Включаем сериал, проходит всего пара минут в молчании, как вдруг Яся снова подает голос:

– Я могу пойти с тобой.

– Куда? – уточняю я, залипнув в сюжете на первом убийстве.

– На юбилей.

В голове происходит короткое замыкание. Смотрим с Ясминой друг на друга: я растерянно, а она собранно и серьезно.

– Ты хочешь пойти со мной?

– Не то чтобы хочу, но отпускать тебя одного на этот карнавал лицемерия точно не по-дружески.

– Вряд ли там будет весело.

– Если мы будем вместе, то… почему нет?

Глава 17

POV Ясмина

По кухонному столу разложена косметика, кисти, спонжи и ватные палочки, павшие в бою во имя ровных стрелок. Сижу напротив окна, передо мной зеркало и телефон, на экране которого видна довольная мордашка сестры. У меня есть всего час на сборы, поэтому пришлось совместить два важных дела.

– Ну как? – спрашиваю я, глядя в камеру.

– Огонь! – отзывается Карина, развлекавшая меня последние двадцать минут рассказами о танцевальных мастер-классах и тусовках, которые ей удалось посетить в столице вместе с Владом, Стасом и Ришей. – Уверена, Яр оценит, как и его семейство.

– Прекрати это, – обрываю строго. – Мы просто друзья.

– Да-да. Бабушка так и сказала – у Яси появился очень милый друг, расхаживающий полуголым по ее квартире.

Закручиваю крышку на рассыпчатой пудре, прикладывая чуть больше силы, чем стоило бы, а Карина выжидающе смотрит на меня через экран. Не то чтобы я была сильно удивлена, бабуля никогда не отличалась излишней сдержанностью, и все-таки я пока не готова посвящать свое семейство во все тонкости наших с Ярославом отношений.

– Между нами ничего такого нет. Я серьезно. Он ночевал у меня как друг.

– Да? А чего ты ждешь? Он уже совершеннолетний, тебя не посадят, – хихикает сестра.

– Карина! – осуждающе произношу я. – Ну что за глупости? Где вообще видано, чтобы парень старшей сестры был моложе парня младшей?

– Да какая разница? Все, что я от тебя слышу последние две недели… Ярослав, Ярослав, Ярослав… Он тебе нравится, а судя по тому, как он с тобой возится… ты ему тоже.

– Не в том смысле, – продолжаю спорить я, а в памяти в противовес словам всплывают картинки сегодняшнего утра.

Теплые руки, легкий массаж в полудреме, чтобы меня разбудить. Я снова не смогла отпустить Ярослава домой, рассказ о детстве просто не оставил мне выбора. Точнее, я просто не хотела оставлять Яра одного. Злость при мысли о его отце в очередной раз сводит челюсть, будто я хлебнула хреновухи. Мерзкий, эгоистичный и расчетливый мужик. До сих