Хрупкий побег - Кэтрин Коулс

Все внутри меня превратилось в лед, когда я увидела загорелое лицо и голубые глаза. Глаза, за которыми скрывался холод, способный растоптать любую душу.

— Привет, Селли. Скучала?

44

тея

Я так пристально смотрела на Брендана, что у меня начали слезиться глаза. Жжение подсказало, что я даже не моргала. Слишком боялась — вдруг, стоит мне хотя бы на долю секунды закрыть глаза, и он снова набросится, разрушит мой мир до основания. А теперь у меня было слишком много, что я могла потерять.

Слюна скапливалась во рту, пока паника стремительно подбиралась к горлу. Мысль о том, что он мог настроить всех в Спэрроу-Фоллс против меня. Что мог опубликовать любые фото и видео, на которые я никогда не давала согласия. Ему ведь плевать, где и как. Пусть даже Шеп, Саттон и семья Колсонов будут на моей стороне, пусть даже Декс сумеет всё удалить — люди все равно будут шептаться за спиной, пялиться, обсуждать.

И мой спасительный уголок превратится в тюрьму.

— О. Боже. Мой! — завопила женщина, что уже почти вышла. — Вы же Брендан Боузман!

На лице Брендана мелькнуло раздражение, но тут же он обернулся к ней, вмиг натянув на себя образ — обаяние и голливудская улыбка.

— Это я. А как вас зовут?

— Нелли Паркер! Я ваша главная поклонница! Я видела «Поцелуи на Рождество» миллион раз. Знаю каждую реплику. А ваши фильмы про Маску? Я просто помешана на них!

Выражение лица Брендана сменилось на серьезное, глаза якобы увлажнились.

— Нелли, вы не представляете, как много для меня это значит. Такие поклонники, как вы, делают мой мир ярче.

Нелли замахала перед лицом рукой:

— Сейчас вы меня до слез доведете.

Брендан взял со стола салфетку:

— Только не это.

Она промокнула глаза:

— Можно селфи? Вся моя группа по лоскутному шитью вас обожает. Все говорят, какой вы щедрый и открытый. Мне нужно доказательство!

У меня скрутило живот. Все как всегда. Все видят то, что он хочет им показать.

— Конечно, — сказал он, обнимая женщину, пока она делала сразу несколько кадров.

— Спасибо вам огромное! Я знала, что вы в жизни такой же добрый! Вы сделали мой год!

Он подмигнул:

— Все для настоящей поклонницы.

Нелли радостно пискнула и выскочила за дверь, наверняка мчалась обзванивать всех своих подружек.

Брендан повернулся ко мне, и его взгляд врезался в меня, как груз. Мое дыхание участилось, он подошел к прилавку, и на лице снова появилась легкая, привычная улыбка. Даже сейчас мне было трудно уловить фальшь. Считать ложь под ее поверхностью.

— Осветитель на моем последнем фильме — просто помешан на пекарнях. Где бы мы ни снимали, она обязательно ищет лучшие места. Увидела статью в каком-то блоге и сказала, что женщина за прилавком — вылитая ты, только волосы темнее.

Капля пота скатилась по спине, будто кусочек льда растаял на раскаленной коже.

Улыбка Брендана стала шире:

— Даже не поздороваешься? Столько лет прошло. — Он повернулся к Саттон, нацепив ту самую обаятельную маску. — Здравствуйте. Я Брендан. Старый друг Селены.

По телу прошел разряд паники. Сколько раз он уже очаровывал моих друзей? Коллег? Так сильно, что после расставания они все начинали на меня смотреть по-другому. Начинали верить его лжи.

Я не могла допустить, чтобы он заразил своим ядом Саттон. Она была одной из первых настоящих подруг за столько лет. Я бы не пережила её потерю.

— Я знаю, кто вы, — ледяным голосом ответила Саттон. Я резко повернула к ней голову. Ее лицо пылало гневом. И если взгляды могли убивать, Брендан был бы мёртв. — И вам здесь не рады.

На лице Брендана мелькнула обида — настолько правдоподобная, что я бы и сама поверила, если бы не знала, на что он способен.

— Селена всегда перегибала палку. Вижу, ничего не изменилось.

— Я за ней такого не замечала, — отрезала Саттон.

Он одарил ее очередной натянутой улыбкой:

— Может, вы просто еще недостаточно ее знаете. Хотя с разбитым сердцем у всех бывает такое. Я сам был в жутком состоянии после того, как она ушла. — Он перевел взгляд на меня, и от этого зрительного контакта кожа словно вспыхнула. — Я бы хотел поговорить. Все исправить.

— Нет, — выдавила я. И мой голос оказался куда увереннее, чем я думала. Хотя внутри все дрожало, а я не сделала ни шага.

— Селли…

— Я сказала нет. Возвращайся на свою съемочную площадку, к своим подхалимам и прочим радостям. Просто оставь меня в покое.

В его глазах что-то мелькнуло. То самое, от чего я раньше сходила с ума, не понимая — это правда или мне показалось.

— Селена, это не очень мило…

— По-моему, даже слишком мило. Я позволяю тебе спокойно жить свою жалкую жизнь, хотя ты разрушил мою.

Он хмыкнул, но в этом смехе слышалось напряжение:

— По-моему, ты преувеличиваешь. Мы просто расстались. Нехорошо, да. Но такое случается каждый день. Это же не делает меня чудовищем.

Я вцепилась ногтями в ладони так сильно, что кожа прорвалась.

— Ты прекрасно знаешь, что сделал. В справедливом мире ты бы прочувствовал каждую крупицу той боли, что причинил.

— Осторожнее, — резко сказал он. — Не говори того, за что потом будешь отвечать. Юридически.

— Уходи, или я вызываю полицию, — рявкнула Саттон.

— Телефон у меня под рукой, — добавил Уолтер, выходя из кухни.

— Забавно, — сказал Брендан. — Все заведения в этом городе буквально наизнанку выворачивались, чтобы угодить мне. Было бы жаль, если слухи поползут о том, какое здесь «обслуживание».

Меня затошнило. Горло сжало, и казалось, сейчас меня вырвет.

Брендан повернулся ко мне:

— Селли, мы еще увидимся.

Это была угроза. Чистая, холодная угроза — и мне, и всем, кто осмелится быть рядом. Глаза начали жечь, слезы рвались наружу. На свободу. На ту, которой у меня никогда не будет. Потому что Брендан всегда найдёт меня. Разрушит любое счастье.

Сквозь пелену слез я смотрела, как он выходит из пекарни и исчезает за улицей. Неважно, что он уходит сейчас. Он никогда не исчезнет по-настоящему.

— Тея, — Саттон взяла меня за руку. — Хочешь, я позвоню Трейсу?

Я вздрогнула — и от прикосновения, и от ее слов. Покачала головой, резко, судорожно:

— Мне нужно уйти.

Я уже двигалась, хватая сумку и направляясь к выходу.

— Подожди! Тея! — крикнула она мне вслед, когда я выскочила наружу, ища глазами велосипед.

И вдруг все, что произошло за последние шесть недель, стало ясно. Проколотые шины. Человек, следивший за мной у закусочной. Записка.

Это был не Расс. Это все время был