Жизнь лишь одна - Вера Кушнир

– Мессия приходил и сказал нам, что Бог становится нашим Отцом, когда мы рождаемся от Него силою Святого Духа и принимаем от Него прощение грехов по вере в Его Сына Иисуса Христа. Мы не родились Божьими детьми, но стали ими через веру в Иисуса.

Однажды сестра милосердия раздавала Евангельские трактаты, и Авраам спросил её:

— Есть ли у вас и для меня святая Книга?

Она дала ему Евангелие от Матфея. Он прочитал его. Всё в нём казалось ему новым и очень интересным, даже чудесным, и чем больше он читал, тем прекрасней становилась для него Евангельская повесть, словно он заглянул в новый и незнакомый мир. Когда сестра пришла послужить ему, Авраам сказал:

— Этот Иисус был замечательным раввином, не правда ли?

Она ответила:

– Он был больше, чем замечательный раввин.

– Кто же Он был?

– Продолжайте читать и молиться, и Бог откроет вам глаза, и вы увидите в Нём Мессию.

Когда Авраама выписывали из больницы, он сказал сестре: – Вы должны жить долго.

– Для чего мне нужно жить долго? — спросила она.

— Вы дали мне святую Книгу, и она принесла моей душе много пользы.

Через две недели Авраам возвратился в больницу. Сестра спросила его: – Ну что, Авраам, опять заболел?

– Нет, я здоров, но я пришёл поблагодарить вас за заботу, оказанную мне здесь, а больше всего за святую Книгу, которая стала моим самым драгоценным сокровищем, и я ношу её всегда у сердца. Она показала мне, что Иисус действительно Мессия, и теперь я счастливый человек и знаю, почему вы были так добры ко мне. Вы научились этому от Иисуса. Да благословит всех вас Господь”.

Пастор Франк продолжал описывать корпуса и комнаты Миссии “Вефиль” и, казалось, ему не хватало слов, чтобы выразить своё восхищение всем, что он увидел. Служение среди взрослых, молодёжи и детей было глубоким и плодоносным. Он посетил летнюю колонию для детей и был там на уроках Воскресной Школы, где получил возможность говорить к учащимся и учителям. Удовлетворённый и счастливый, он возвратился в Германию и многие годы оставался в близкой связи с Розенбергами. Он умер в возрасте 104 лет в средине шестидесятых годов, но для Фанни и Леона Розенберг его кончина была личной утратой. Оба плакали, когда получили телеграмму о его смерти. Они всегда считали его своим духовным отцом, пастором и доверенным другом и советником.

Сиверт Спорт

Другой важный гость, а потом и сотрудник, прибыл перед Рождеством 1933 г. из Голландии. Этим гостем был Сиверт Слорт.

Брат Сиверта Дауэ, живя в Роттердаме, встретился с Филиппом Тростянецким, приведённым ко Христу пастором Розенбергом ещё в Одессе.

Брат Филипп много помогал пастору Розенбергу в работе в Одессе, но революция изгнала и его в Европу, и в Голландии он “случайно” встретился с братьями Слорт. Дауэ и Сиверт были научены отцом с детства, что евреев нужно любить и уважать, и их всегда интересовали миссии к евреям. Когда после работы в Польше пастор Розенберг приехал в Роттердам, брат Тростянецкий представил ему братьев Слорт. Услыхав проповедь Сиверта и узнав, что он не связан ни с какой организацией, пастор Розенберг пригласил его приехать в Польшу и помочь в работе там. Немецкий и идиш (похожий на немецкий еврейский жаргон) были языками, широко распространёнными в Польше, а Сиверт говорил по-немецки. Пастор Розенберг всё же рекомендовал Сиверту Библейскую Школу в Германии, но слишком много было бюрократической волокиты, и Сиверт поехал прямо в Польшу.

Миссия “Вефиль” существовала по вере, поэтому пастор Розенберг не мог обещать молодому голландцу определённого жалования. Всё зависело от того, сколько средств поступит от жертвователей в данный месяц. Но пастор Розенберг заверил Сиверта, что пока у него самого будет крыша над головой, его молодой друг будет тоже обеспечен крышей над головой и питанием. И, действительно, пастор Розенберг принял его как сына и заботился о нём с любовью и щедростью.

Свои впечатления о Миссии Сиверт Слорт выразил так: “Когда я увидел полный зал евреев, мужчин и женщин, я был приятно ошеломлён, и вдруг ввели детей. Их было много, несколько десятков. Их большие чёрные глаза сияли от предвкушения праздника и на всех лицах было радостное волнение. Они пели знакомые рождественские песни и читали стихи и отрывки из Писания. Когда начали раздавать гостинцы, они принимали их радостно, но спокойно. Моё сердце почти разрывалось от любви к этим малышам, а в душе звучал голос Спасителя: “Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное” (Матфея 19:14) и повеление, данное Петру: “Паси овец Моих” (Иоанна 21:16-17).

Погрузившись в работу Миссии с большим энтузиазмом, я посещал бедные семьи вместе с дочерью Розенбергов Еленой, неся им материальную и духовную помощь. Вначале это было довольно трудно, но не по причине физической усталости, а потому, что я видел так много нужды, чего не было в моём прошлом опыте. Меня это ужасно удручало уже потому, что нередко я бывал беспомощен перед лицом такой огромной беды. Однако и в этих условиях я встречал глубокую веру, и это и удивляло, и смиряло нас.

Я преподавал Евангелие старшим детям и получал огромное удовлетворение от общения с ними. Одна из девочек по имени Нюта переводила мои уроки с немецкого на польский язык. На лето этих беднейших из детей увозили в лагерь, и я не раз посещал это красивое место на лоне природы. О, как я любил этих детей!

Служение детям и проповеди в какой-нибудь местной протестантской церкви занимали всё моё время, но, будучи ещё очень молодым, я умудрился влюбиться в фотографию самой младшей дочери Розенбергов, Марии. Она была тогда в Швейцарии в доме очень известной семьи де Бенуа, где она присматривала за детьми и изучала французский язык. Я сразу же заявил, что как только Мария возвратится, у нас будет свадьба! У меня было такое предчувствие. И, наконец, в мае 1934 г.

Мария приехала домой. Я влюбился в неё ещё больше, чем в её фотографию, и вскоре сделал ей предложение и попросил её руки у родителей. В январе 1935 г. мы поженились, и пастор Розенберг, отец невесты, сам повенчал нас.

После бракосочетания я совершил несколько миссионерских поездок с дядей Марии Альфредом Мальцманом. Мы проповедовали Евангелие во многих местах евреям и неевреям, но большей частью в немецких и чешских деревнях, где много лет