Хрупкий побег - Кэтрин Коулс

смотрела на меня, ее бледно-зеленые глаза полыхали вихрем эмоций.

Пальцы добрались до подола ее майки, который едва прикрывал эти идеальные, тугие груди.

— Можно?

— Да, — прошептала она.

Я поднял ее майку одним движением, и Тея осталась передо мной совершенно обнаженной.

Боже, какая же она была красивая. Та красота, что никогда не наскучит, потому что в ней всегда будет что-то новое, неизведанное.

Пальцы чесались от желания прикоснуться, исследовать, дразнить. Ее соски напряглись от предвкушения, а грудь — идеальной каплевидной формы — казалась сотканной из самого нежного шелка.

Я провел рукой вверх, не в силах больше сдерживаться. Обхватил ее грудь, и Тея выгнулась мне навстречу. Большим пальцем я обвел сосок, наблюдая, как кожа там темнеет от возбуждения.

Мой член болезненно упирался в ткань спортивных штанов, умоляя о ее внимании.

— Ты прекрасна. В каждом из своих проявлений. — Вторая рука скользнула к ее шее, затем медленно спустилась вниз и легла на другую грудь. — Как светится твоя кожа. Как изгибается твое тело.

Глаза Теи нашли мои в лунном свете. Мы смотрели друг на друга, не отводя взгляда.

Я наклонился и сомкнул губы вокруг ее соска.

Тея застонала, снова выгибаясь мне навстречу. От этого звука, от этого движения по венам словно ударило напряжение — резкое, яркое, как ток.

Одна рука оставила ее грудь и начала скользить ниже. Еще ниже. Пока не оказалась между ее бедер. Я застонал, не отрываясь от ее соска, когда почувствовал, насколько она мокрая. Пальцы легко скользнули по ее щелочке.

Черт возьми. Тея и правда доведет меня до конца.

Я поигрался с ее влажностью, потом поднял ее вверх, обвел ею ее клитор.

Тея всхлипнула.

Я оторвался от ее груди и приподнялся.

— Скажи, чего ты хочешь. Моих пальцев или моего языка?

В ее глазах вспыхнуло пламя.

— И то, и другое.

Я рассмеялся, прижимаясь губами к ее коже:

— Моя жадная девочка.

Я опустился на пятки. Одним резким движением потянул ноги Теи, притянул ее к себе, устроив ее бедра у себя на плечах, спиной на матрасе.

И сразу нырнул туда.

Как только ее вкус взорвался у меня на языке, я застонал. Хотел утонуть в этом. В этом было все, чем была Тея, и в то же время — нечто, что невозможно описать. Я провел языком вглубь, и тело Теи задрожало.

Одеяло зашевелилось — я знал, что она вцепилась в него с силой.

— Шепард... — Мои имя прозвучало как мольба.

Я вытащил язык, провел им вверх, пока пальцы скользнули внутрь. Два — легко вошли и вышли, закручиваясь и извиваясь. Я не придерживался никакого ритма — чтобы Тея не могла предугадать, что будет дальше, чтобы ее тело не успело приготовиться или напрячься.

Кончик языка коснулся того крошечного чувствительного бугорка, и Тея вскрикнула, ее мышцы начали дрожать.

Я добавил третий палец, скользнув ими глубже, согнув в призывном движении, от которого ее внутренние стенки задрожали сильнее.

— Господи... Я… Шеп…

— Шепард, — прорычал я, прижавшись губами к ее клитору. — В этой постели ты зовешь меня Шепард.

Ее дыхание перехватило.

— Шепард…

Что-то в том, как она это произнесла, чуть не сломало меня.

Пальцы пошли глубже, быстрее. Языком я обвел ее клитор, дразня самую чувствительную точку. Ту, от которой она обязательно сломается.

Когда моя рука ускорилась, я втянул ее клитор глубоко в рот. Тея сжалась вокруг моих пальцев. Волна за волной пронеслась сквозь нее, выжимая из меня все до капли и чуть не доводя до оргазма прямо в спортивках, как у какого-нибудь озабоченного подростка.

Звуки, которые издавала Тея, были лучше любой симфонии. Настоящие. Искренние. Ее. Стоны и тихие вскрики, когда тело выгибалось, прося еще.

И наконец движения начали замедляться, звуки стихли, и Тея обмякла на матрасе. Я медленно вынул пальцы из ее тела и облизал их, смакуя. Ее голова поднялась, уловив звук и ощущение, и она покачала ею, на лице — легкая улыбка.

Я усмехнулся:

— Ты на вкус как наркотик. Я собираюсь взять все, что смогу.

Грудь Теи все еще поднималась и опускалась в попытке восстановить дыхание.

— Это было... Я никогда... У меня никогда так не было. Никогда.

Мои глаза вспыхнули:

— Так должно быть всегда. Умение слушать свое тело — это, черт возьми, настоящий дар.

Она пошевелилась, потянулась за одеялом, будто собиралась прикрыться.

— Не надо, — прошептал я.

Взгляд Теи метнулся ко мне.

— Не лишай меня этой красоты. Не стыдись того, что между нами только что произошло. Потому что это было все.

Она долго смотрела на меня.

— Хорошо, — сказала наконец. Потом её взгляд опустился ниже. — А… а как же ты?

Я улыбнулся ей снизу вверх:

— Это не было бы настоящим извинением, если бы мы шли по принципу «ты мне — я тебе».

У Теи вырвался смешок:

— Я могла бы привыкнуть к таким извинениям.

Я усмехнулся, поднялся на ноги и откинул одеяло. Лег позади нее, прижав к себе, мой член упирался в ее идеальную попку.

— Придется тогда почаще тебя злить.

36

тея

Утреннее солнце ласково светило нам с Шепом в спины, пока мы шли к The Mix Up. Его пальцы были переплетены с моими, как будто мы так ходили каждый день последние десять лет. Все ощущалось так естественно. Что-то изменилось прошлой ночью.

Шеп больше не сдерживал себя со мной. И хотя я не была уверена, что он когда-нибудь перестанет относиться ко мне как к чему-то хрупкому, теперь я понимала, что он делает это не потому, что сомневается в моей силе, а потому, что я дорога ему.

Мы замедлили шаг у входа в пекарню, и я обернулась к Шепу.

— Знаешь, тебе не обязательно было меня подвозить.

Он одной рукой убрал с моего лица прядь волос, не отпуская при этом мою ладонь.

— Я хотел. Я возьму любое время, что могу провести с тобой. Я в этом смысле эгоист.

Я улыбнулась ему так широко, что наверняка сияла вся, но мне было все равно.

— А мне нравится твой эгоизм.

Голос Шепа стал низким:

— Точно так же, как мне нравится твоя жадность.

Мое тело вспыхнуло изнутри — воспоминания о прошлой ночи хлынули, как волна.

— Вот этот румянец... Сводит меня с ума, Колючка. Я хочу провести по нему языком, — пробормотал он и наклонился ко мне, целуя долго и медленно, как будто у нас было целое море времени.

Позади раздался радостный возглас, мы оба вздрогнули и отпрянули друг от