Пятая Французская Республика - Nicholas Atkin

в себя закрытие неэффективных предприятий, как это было в Лонгви, дальнейшие слияния, сокращение государственных субсидий и отказ от контроля над ценами. Государство больше не будет поддерживать больные предприятия, а будет отдавать предпочтение отраслям будущего, таким как компьютеры и электроника. Рынок будет действовать по своему усмотрению. Как отмечают многие комментаторы, эта стратегия напоминала стратегию Маргарет Тэтчер в Великобритании 1980-х годов и осуществлялась с тем же дипломатическим тактом, хотя и без такого же идеологического накала. Комментаторы не преминули сравнить призыв Нормана Теббита к безработным садиться на велосипед и искать работу с советом Барре: "Пусть они открывают свои собственные предприятия". Действительно, непосредственным результатом политики Барре стал рост безработицы. Она продолжала расти отчасти из-за второго нефтяного кризиса 1979 года, а отчасти из-за того, что прибыль промышленности, возросшая после отмены контроля над ценами, не была реинвестирована. Единственным успехом Барре было поддержание крепкого франка благодаря членству в Европейской валютной системе (ЕВС), но это вряд ли способствовало экспорту. В конечном счете, экономическая политика Барре привела к саморазрушению, поскольку была самопротиворечивой; отказ от контроля над ценами, который был частью либералистского инстинкта Барре, неудобно сочетался с традиционным государственным дирижизмом, от которого так и не удалось по-настоящему отказаться.

Не имея возможности многого добиться во внутренней сфере из-за экономических ограничений, беспокоясь об отсутствии прочной парламентской базы и уже не испытывая такого энтузиазма при проведении перемен, Жискар с 1976 года сосредоточился на "более традиционных президентских интересах: внешней политике, европейских делах и обороне".31 Это неизбежно предполагало сохранение связей с развивающимся миром. Внешне это означало отказ от неоколониализма, который практиковали Помпиду и де Голль. Много говорилось о развитии франкофонии, то есть укреплении культурных связей между франкоязычными странами, - шаг, который получил поддержку бывших колоний и способствовал продвижению французского языка в мире, где английский все больше рассматривался как международный язык. Фоккарт, ключевой министр, занимавшийся африканскими делами, также был отправлен в отставку. Однако, как отмечает Вершав, при его преемнике и бывшем помощнике Рене Журниаке дела шли как обычно.32 Надеясь компенсировать американское и российское влияние как в Африке, так и в Азии, неоколониализм, таким образом, сохранялся. Это означало проверку представителей ЕЭС, занимающихся развивающимися странами, на предмет их профранцузской ориентации; использование африканских банков для отмывания денег французских политических партий; дальнейшее спонсирование франко-африканских саммитов, инициированных Помпиду; расширение французских экономических интересов, особенно нефтяных компаний, таких как Elf; и поддержку франкофильских африканских лидеров, даже если их дела в области прав человека были небезупречны.33 В 1977 году помощь была оказана маршалу Сесе Секо Мобуту, президенту Заира, крупнейшей франкоязычной страны на африканском континенте, в его борьбе с конголезскими повстанцами, которых спонсировал просоветский режим в Анголе; в 1978 году аналогичная поддержка была оказана лидеру Чада Хисану Хабре в его борьбе с партизанами, поддерживаемыми Ливией. К сожалению, французская помощь была оказана самозваному императору Центральноафриканской Республики Жану-Беделю Бокассе, который любил называть де Голля своим "приемным отцом" и осыпал своих друзей бриллиантовыми подарками. Терпение французов иссякло только в 1979 году, когда выяснилось, что Бокасса регулярно убивал своих людей, включая детей, и регулярно занимался каннибализмом; в его холодильнике хранилось несколько трупов, упакованных в рис. Французские войска могли способствовать его падению, однако именно Париж защитил его от международного правосудия, устроив его на собственной острове Святой Елены на Берегу Слоновой Кости.

В своих отношениях с двумя сверхдержавами Жискар во многом продолжал традиции де Голля и Помпиду. Хорошие личные отношения с Брежневым высоко ценились. Жискар также обхаживал президентов США Джеральда Форда и Джимми Картера, хотя многое, что делала Франция, вызывало глубокое раздражение американцев, особенно на Ближнем Востоке, где Париж стремился ослабить нефтяной кризис. С этой целью Франция отменила эмбарго на поставки оружия в страны Ближнего Востока; были официально признаны претензии Организации освобождения Палестины (ООП) на государственность; были налажены хорошие отношения с двумя самыми известными врагами Израиля в лице Ирака и Египта; в 1978 году Франция вступила в сговор с аятоллой Хомейни, вместо того чтобы оказать поддержку поддерживаемому США шаху Ирана. Когда в 1979 году Советский Союз вторгся в Афганистан, Франция отказалась принять участие в общих санкциях и наплевала на требования США бойкотировать Олимпийские игры, которые должны были состояться в Москве в следующем году. Тем не менее, по крайней мере, в одной области Жискар был более проамериканским, чем его предшественники, - в области обороны. Будучи горячим сторонником альянса НАТО, Франция ясно дала понять, что в случае общей ядерной войны она будет полностью сотрудничать со своими западными партнерами, даже если она останется вне интегрированной командной структуры. Таким образом, Франция пользовалась американским ядерным ноу-хау, не жертвуя своими претензиями на независимость и не позволяя американским ракетам базироваться на своей территории.

Что касается Европы, то Жискар проявлял большую двойственность. С одной стороны, он не хотел отходить от "канонов голлистского наследия (сильная Европа со слабыми институтами)".34 С этой целью национальным правительствам была отведена повышенная роль в процессе принятия решений вновь сформированного Европейского совета (1974). На другом уровне Жискар выразил смутное желание - напоминающее Наполеона III, который хотел сделать "что-то" для Италии, - что он хотел бы сделать "что-то" для Европы, хотя и не знал, что именно.35 Подобно Бонапарту, он не замедлил принять любую похвалу, заслуженную или нет. В конце своего президентства он гордился расширением сообщества, в которое вошли Греция и бывшие диктаторские режимы Испании и Португалии. Ему также приписывали возобновление франко-германских отношений, чем пренебрег Помпиду, пытавшийся сорвать политику примирения с Восточной Германией, которую проводил Вилли Брандт. Справедливости ради следует отметить, что у Жискара были очень теплые отношения с преемником Брандта Гельмутом Шмидтом. Разделяя общие цели, они упорно работали над созданием европейских институтов, таких как Европейский совет, прямые выборы в Европейский парламент (1979) и создание Европейского валютного фонда (ЕВФ) (1979). Однако хорошие личные отношения с западногерманским лидером не могли замаскировать так называемый "евроскелороз", который преследовал сообщество с 1960-х годов и в котором главенствовали национальные интересы. Споры, в частности по поводу ЕСХП, продолжались, что свидетельствовало о вере Жискара в то, что национальные интересы всегда стоят на первом месте.

Однако его европейских инициатив оказалось достаточно, чтобы вызвать беспокойство внутри страны, что нанесло ущерб коалиции сил, поддержавших его в Ассамблее. Голлисты при Шираке были особенно обеспокоены тем, что Франция рискует пожертвовать своей идентичностью, в результате чего на первых европейских выборах 1979 года РПР отказалась от сделки с ОДС, выдвинув вместо этого националистический список во главе с бывшим премьер-министром Мишелем