Гадюка - Джон Вердон

павильона. В такой среде рептильная ДНК могла осесть на шерсти.

— Хорошо… но контекст?

— Почему кролик вообще там оказался? Предположу — пища для крупной ящерицы или змеи.

— Их в неволе кормят живыми?

— Обычно — нет.

— Тогда зачем…?

— Возможно, — сказала она, — хозяину нравится смотреть.

34.

Он стоял посреди кабинета, настолько поглощённый словами Барстоу, что не заметил, как Мадлен, с растущей тревогой, наблюдает за ним.

— Что это было? — спросила она, когда он пришел в себя.

Он выбрал правду — смягчив лишь степень подробности: назвал существо просто мёртвым кроликом, не уточнив обезглавливание. Затем пересказал судебно-медицинскую часть и тревожные выводы.

— Почему ты не сказал мне о кролике раньше?

— Не хотел лишний раз тревожить.

— Как ты «не хотел тревожить», когда звонил из больницы и «забыл» упомянуть, что авария на Блэкморе едва не убила тебя?

— Любую ситуацию можно описать по-разному. Я предпочитаю наименее драматично.

— Почему?

Вопрос был прост — ответа у него не оказалось.

— Подумай об этом, — сказала она и вышла.

Было немало тем, о которых думать куда приятнее; на вершине — убийства Лермана. Он гадал, лежит ли мотив в банальном ряду — власть, жадность, похоть, зависть, месть — или это нечто иное, из внутреннего ада психопата. Если убийца действительно безумен, то продуманная постановка обоих убийств внушала, что это безумие идёт в паре с холодным умом.

Стенограмма интервью Дерлика с Томасом Казо — с ремаркой, что Ленни —не в себе месяц до увольнения — наводила на мысль о тоске или одержимости. Но описание дня увольнения звучало наоборот — живо, воодушевлённо. Досадно, что Дерлик не докопался до причин таких качелей.

Гурни нашёл номер Казо в списке свидетелей и позвонил. Он убедил себя, что это столь крошечное нарушение запрета Страйкер, что легко найдёт обоснование — если она вдруг заметит.

Телефон звонил больше дюжины раз, прежде чем ответили взволнованным голосом:

— «Пивной Монстр».

— Томаса Казо, пожалуйста.

— Его нет.

— Когда ждать?

— Ночная смена.

— Во сколько начало?

— Что?

— Во сколько мистер Казо приходит на работу?

— Часа в четыре, в пять — около того.

— Ежедневно в это время?

— Кроме понедельника и вторника — выходные. Хотите кого-то другого?

— Нет, нужен он. Спасибо. Похоже, у вас там жара.

— Народу не хватает, и единственный погрузчик сдох. Запчастей не дождёшься.

— Тяжело тянете, да?

— Было бы терпимо, если бы каждый делал свое дело. А то некоторые считают, что все остальные должны за них пахать.

— Безбилетники, — сочувственно сказал Гурни.

— Да не «безбилетники». Кто-то бросает свою часть — и кто-то другой тянет весь воз. То есть «бесплатно» — за чужой счёт. Дерьмо, а не справедливость. Последнее слово он растянул с презрением.

— Понимаю тебя, дружище.

— Как ты сказал, тебя зовут?

— Дейв.

— Ладно, Дейв, мне бежать.

— Прежде чем бросишь, скажи: помнишь парня, что у вас работал — Ленни Лермана?

— Про Ленни — к Казо. Мне некогда.

Связь оборвалась.

Он перешёл к Лерману слишком резко — и, вероятно, зря. Терпение — качество, которому Гурни стоило поучиться. Начнёт с того, что не поедет в «Пивной Монстр» немедленно. Скорость важна, но не всегда. Отложив Казо на сутки, он даст себе время придумать правильный заход — и дождаться, пока стихнет головная боль.

Он открыл на ноутбуке спутниковый снимок окрестностей Уолнат—Кроссинга, Блэкмор—Маунтин, Харбейна и соседнего Скарптона — съёмка прошлым июлем.

Кроме двух деревушек, всё вокруг — лес. Остальное — небольшие пастбища, многие заброшены — кустарник и поросль отвоёвывают пространство. Но больше топографии его интересовали дороги: единственный прямой путь из дома в Харбейн и Скарптон — через Блэкмор. Любая альтернатива удваивала время. Звонивший предложил выбор между Харбейном и Скарптоном, создав иллюзию контроля. Реальность: и туда, и туда — по одной и той же горной дороге. Встречи, скорее всего, не было вовсе.

Гурни увеличил масштаб — нашёл участок, где его вынудили съехать. Центрировал точку и отрегулировал охват — миля во все стороны.

Сначала видел плотный лес. Приглядевшись, заметил две поляны: одну — в четверти мили слева от дороги; другую — дальше по направлению к Харбейну, в полумиле справа.

Приблизив левую, разобрал бревенчатую хижину, сарай, поленницу под брезентом и пару приподнятых грядок. Грунтовая лесная дорожка соединяла поляну с шоссе.

Сдвинул снимок вправо — на второй прогал. Там — домик побольше и с полдюжины оборудованных палаточных мест: столы для пикника, кострища. Небольшой кемпинг. В такую погоду он пустовал, но обе точки стоило осмотреть.

—Дэвид, у амбара фургон. И кто-то с камерой.

Мадлен стояла у двери кабинета, в голосе звучал призыв к действию.

Он закрыл ноутбук, прошёл с ней на кухню к французским дверям. Она указала вниз, за низкий загон, между амбаром и прудом. Он увидел то, чего не ожидал раньше, чем дня через два: фургон со спутниковой тарелкой на крыше и логотипом RAM News по борту. Перед ним — двое в куртках с капюшонами.

Оператор поднял камеру на уровень глаз и начал медленно вести панорамой. Вторая фигура откинула капюшон — пышные светлые волосы. Оператор завершил крюк и навёлся на неё. Она широко взмахнула в сторону дома. Казалось, говорила в камеру.

Губы Мадлен сжались. —Ты скажешь им убираться с нашей земли — или мне? В её тоне слышалось желание выбрать второе.

— Не лучшая идея.

— Почему?

— Потому что им это только в радость.

— Когда их просят уйти?

— Им подавай картинку. В идеале — чтобы я отвечал на вопросы о Блэкморе. Но и перепалка насчёт «права быть здесь» и «права людей знать» — их устроит. Любая трескучая свалка — и вот уже «новости». Они не информируют — они продают конфликт. Рейтинги растут от драки. Поездка без драки — пустышка. Мы дадим им пустышку.

По телу Мадлен было видно: без драки ей не по нутру.

Гурни добавил: — Дальше они пойдут к дому — вынуждать реакцию. Я запру двери, и мы поднимемся наверх.

Он смотрел, как корреспондентка и оператор неуклюже пробираются по занесённому полю.

— И всё? — спросила Мадлен. —Позволим им бродить по двору, колотить во все двери?

Гурни тихо вздохнул. — Как ни неприятно нам — им будет ещё неприятнее. Поверь.

Мадлен подождала, пока