Ты тоже видишь смерть - Морита А

сильно подкосили последние события.

— И ты правда сдашься? Не хочешь прожить жизнь за себя и за Кадзую?

— Не хочу, — тут же отрезал я.

— Ведь ты бежал, чтобы его спасти! Ты собирался переписать судьбу, разве нет? Так не сдавайся…

— Хватит! — крикнул я. Та робкая жажда жизни, что еще теплилась во мне, растворилась после гибели Кадзуи. Теперь я хотел только кануть в ничто. Я закрыл лицо руками. — Оставь меня уже в покое…

Но Куросэ вместо этого достала из сумки блокнот.

— Это что?..

— Я прикинула, как тебе спастись от смерти.

Разворот, который она мне показала, испещряли слова. Какие-то она обвела синими, красными чернилами… Сам я почти все записи вел только простым карандашом, так что у меня запестрело в глазах.

Она создала кучу развилок с возможными вариантами моей гибели, охватила все от несчастного случая до приступа, от суицида до убийства. В сравнении с прошлым разом теперь она проработала все по-настоящему скрупулезно. Несколько страниц исписала конкретными, порой дельными, порой бредовыми мыслями:

 

На весь день спрятаться в полицейский участок (там спасут, если кто-то попытается убить).

Провести весь день в больнице (в случае чего окажут первую помощь, больше шансов выжить).

На весь день затаиться под кроватью (тогда грабители не тронут, если влезут в дом).

 

— Я уверена, с этими заметками ты не погибнешь, так что…

— Хватит, говорю же, — произнес я с нажимом и вернул ей блокнот.

Приятно, что она так обо мне печется, но я уже не хотел ничьей заботы.

— Но…

— Уходи. Я хочу побыть один.

Куросэ сгорбилась, молча забрала пальто и спустилась на первый этаж, и я проследовал за ней до прихожей.

— Арата, уже поздно, проводи девушку! — крикнула мама из кухни.

— Ладно, до остановки, — ответил я и вышел вместе с подругой.

Снег все еще шел.

До самой остановки мы не проронили ни слова. Она опустила голову, так что лицо наполовину спряталось в шарфе, и я не видел, какие чувства оно выражает.

Я проверил расписание. Следующий автобус должен был подъехать еще только через пятнадцать минут. Бросить ее тут одну я не мог, поэтому мы остались стоять вдвоем, и я рассеянно следил за снежинками. Сейчас он нежным пушком укрывал землю, но утром наверняка растает. Пока рядом стояла Куросэ, мне в голову пришло, что снегу, наверное, грустно безмолвно исчезать даже прежде, чем его хоть кто-то заметил.

— Я все решила, — вдруг нарушила долгое молчание Куросэ.

— Что именно? — спросил я, не отводя взгляда от снега.

— Я спасу тебя, чего бы мне это ни стоило. Ты, может, и опустил руки, а вот я ни за что не сдамся. Я готова на любой риск, но я тебя спасу, — твердо проговорила она.

Ага, чувствую, что она не шутит, — жаль, что только опять зря потратит силы.

Я выпустил облачко пара и холодно процедил:

— Отстань.

— Не отстану, — вспылила она, как ребенок.

Тут как раз показался долгожданный автобус.

— Все, я тебя проводил, пошел домой, — бросил я, потому что стеснялся ждать, когда она сядет в салон. Хотя и понимал, что больше мы, наверное, не увидимся.

— Арата-кун, я тебя спасу! Во что бы то ни стало! — крикнула она мне вслед.

Наверное, стоило пропустить ее слова мимо ушей, но я все же обернулся:

— Да бро… — Я осекся в тот же миг, как увидел ее. Голос пропал. Колени задрожали.

То, что я увидел, выбило из-под ног всю почву, и мозг отказывался обрабатывать информацию — все заполонил страх. Грудь сдавило, голос пропал, сердце заколотилось как бешеное, и все мысли исчезли.

Меня привел в чувство только гудок автобуса. Куросэ торопливо вскочила на подножку. Я на всякий случай еще раз убедился, что глаза меня не обманывают.

Над головой девушки, занявшей место у окна, горела такая же двойка, как надо мной.

 

Итак, над Куросэ тоже зажглась зловещая цифра. Все было в порядке, но вдруг что-то толкнуло ее в объятия скорой смерти. Я усиленно размышлял над этим в постели с самого возвращения.

Логичнее всего предположить, что послезавтра, пока она будет пытаться меня спасти, случится что-то такое, из-за чего она тоже погибнет. Ведь цифра зажглась после ее безапелляционного заявления.

А может, она покончит с собой от горя, что не сумела мне помочь. Одно из двух.

Прямо на ее глазах не стало Саяки, которую она любила как старшую сестру, и Кадзуя умер практически у нее на руках. Что, если она еще и меня потеряет? Оставшись совсем одна, она рухнет в бездну отчаяния.

Должен ли я ее спасти? Сердце разъедали сомнения, но я заставил себя выкинуть все мысли из головы. Мне просто уже не хотелось ни о чем думать.

 

Наутро надо мной наконец загорелась единица. Удивительно, но я больше не чувствовал ни паники, ни страха. Еще совсем недавно обратный отсчет приводил меня в ужас, но после смерти Кадзуи как отрезало, и я смотрел в зеркало безучастно.

Я не сдался и не смирился — это слишком рациональные и правильные чувства. Что со мной такое и откуда такая апатия, я и сам толком не мог объяснить.

Как оказалось, мне написала Куросэ: «Надо кое-что передать, приходи в школу».

Отправлено почти в пять утра. Непонятно, почему она в такую рань не спала. Видимо, ее тоже мучила бессонница.

— Арата, ты пойдешь в школу? Ты что-то бледный, все хорошо? — Мама заметила меня в прихожей, когда я переобувался, и вышла из кухни.

С одной стороны, мне хотелось посмотреть, что там такое принесла Куросэ, а с другой — я не видел толку сидеть дома и забивать голову лишними мыслями — вот и решил, что схожу.

— Ага. До встречи.

— Ох. Главное, не перенапрягайся. А что с обедом? Я думала, ты не пойдешь, и ничего не приготовила с собой взять.

— Ничего, куплю что-нибудь. Пока.

— Пока…

Я взобрался на велосипед и поехал на станцию. Казалось, что вчерашний снегопад я выдумал, и небо простиралось во все стороны первозданной голубизной. Воздух пощипывал кожу морозом, но все-таки на улице было приятно. Велосипед легко летел по дороге.

На парковке я вздохнул. Здесь мы всегда встречались с Кадзуей, но сегодня он не пришел. И не придет, жди не жди. Я горько усмехнулся и отправился к поездам.

Я давно не появлялся в школе, и она показалась мне слишком яркой и какой-то чужой, как будто мне там больше нет места. Другие ребята, из которых ключом била жизнь, будто сияли на свету, в отличие от меня, и я им завидовал.

А вот наш класс без Кадзуи затих, и я удивился, что без одного-единственного человека так заметно ощущается разница. Хотя моего исчезновения, наверное, никто и не заметит.

Я явился по делу, так что довольно быстро из своего класса ушел к Куросэ. Не хотел ждать окончания занятий, да и вообще сидеть на уроках. Так что решил забрать, что она там принесла, и сразу домой.

— Ой! — Подруга как раз подоспела в школу, и мы столкнулись в коридоре.

Над ней колебалась черная единица, и я поспешно опустил глаза. Значит, мне вчера не показалось: мы и правда умрем в один день.

— Что ты там хотела отдать?

— Эм… Давай после уроков? А то здесь как-то неудобно…

— Тогда идем в кабинет кружка. Я потом сразу домой.

— А?

Я не стал дожидаться ответа и зашагал по коридору, а смущенная Куросэ бросилась следом. Она, наверное, пока не заметила, что ее участь решится завтра. Судя по тому, что в ее поведении ничегошеньки не изменилось, она, в отличие от меня, собственной смерти не видела.

Звонок прозвенел одновременно с тем, как мы вошли в кабинет.

— Ну вот, решат, что я прогульщица, — проворчала Куросэ.

— Какая разница. Отдавай уже, что хотела.

Я понятия не имел, что она притащила, но я торопился забиться обратно к себе в комнату. Мне оставались только сегодня