Заклинатель снега - Эрин Дум

я очень удивилась, посмотрев на себя в зеркало и увидев красные пятна на скулах.

Еще больше нервничая, я подошла к столу и положила на него свой блокнот для рисования. Коробка с синей лентой оставалась открытой. Осторожно, словно к спящему существу, я протянула к ней руку. В ней хранилось всего несколько вещей: папин кошелек, документы, ключи от канадского дома и на самом дне – голубой альбом с простой надписью «Айви», папин подарок.

В альбоме были рисунки, открытки и несколько полароидных снимков, которые он сохранил. Я знала, что мне будет больно на них смотреть, но не удержалась и открыла альбом.

На всех открытках были виды наших мест: долина, озеро, лес. Они вызывали живые воспоминания о доме. Рисунки представляли собой пару моих каляк-маляк на газетных вырезках. Непонятно, зачем папа их сохранил, в них не было ничего особенного, разве что они смешные.

Фотографий было только две. На первой, более старой и поблекшей, мы втроем: я, маленький белый сверток, молодой папа с пышной копной волос и покрасневшими от холода ушами, и рядом с ним мама.

Моя красивая мама… Жемчужно-светлые волосы обрамляли ее лицо в форме сердечка, гордое и милое одновременно; кожа у нее была белая, как фарфор, а ослепительные глаза – зеленые; на губах сияла улыбка. Маму звали Кэндис, она была канадкой.

Родители встретились в Калифорнии, в университете в Беркли: папа учился в инженерном колледже, а мама в колледже природных ресурсов.

Мама погибла в автомобильной аварии вскоре после того, как мы переехали в Доусон-Сити, мне исполнился всего месяц.

Я провела пальцем по ее лицу. У меня были ее светлые волосы и такой же глубокий взгляд, длинные изогнутые брови и продолговатые антилопьи глаза. Было бы неправдой сказать, что я по ней скучаю, ведь я не знала прикосновения ее рук, ее запаха, звука ее голоса. Говорят, она отличалась остроумием, а ее смех мог растопить лед, таким он был теплым. Папа говорил, что я очень на нее похожа, но, глядя в ее лучистые глаза, я не могла с ним согласиться. Мне так хотелось, чтобы она научила меня улыбаться – искрометно, радостно, счастливо, восхитительно, но это невозможно.

Я медленно перевела взгляд на второй снимок, где мы были запечатлены вдвоем с папой на опушке осеннего леса, покрытого первым снегом. Я сидела у него на колене и улыбалась беззубым ртом, обнимая его за шею ручками в синих варежках. Мои штаны на коленках испачканы землей, наверное, я шлепнулась где-то на лесной тропинке.

В этой фотографии было что-то особенное, но я не могла вспомнить что…

– Айви!

На пороге комнаты стоял Джон.

– Я поехал, – сообщил он мне, осторожно входя.

Он приехал домой на обед, а теперь возвращался в офис.

– Я просто хотел напомнить, что скоро придет электрик. Мейсона, наверное, уже не будет дома, открой, пожалуйста, дядечке дверь! Не волнуйся, это обычная процедура, он каждый год в это время приходит проверять проводку. Он знает, куда идти и что надо делать.

Я ограничилась кивком. Джон научился понимать мое молчание, но, казалось, он всегда ждал слов, какой-то фразы, которую я не всегда могла произнести.

Он коснулся моих волос и грустно улыбнулся.

– Какие длинные…

Да, волосы доходили почти до лопаток, и для меня это рекордная длина: обычно я отращивала их до плеч.

– Не помню, когда в последний раз видел тебя с такими длинными. – В голосе Джона звучала неуверенность. – Если захочешь их подкоротить, то я знаю отличного мастера.

– Они мне пока не мешают, – пробормотала я, не глядя на него.

В Канаде я не ходила в парикмахерскую, меня всегда стриг папа на крыльце.

Джон, кажется, тоже об этом вспомнил.

– Окей, но, если передумаешь, дай знать…

Он снова погладил меня по голове и вышел.

Альбом по-прежнему был у меня в руках. Перед тем как его закрыть, я еще раз взглянула на нашу с папой фотографию и пробежала взглядом по словам, написанным от руки под снимком. Потом перечитала: «Не все космические корабли поднимаются в небо».

Кому принадлежит эта фраза? Это был папин почерк. Почему здесь написана эта фраза?

Я подскочила на стуле, когда зазвонил мой мобильник.

– Айви, – сказал Джон, – проследи, чтобы электрик заехал к нам, а не оставлял свой фургон за воротами. Не хочу, чтобы он ходил туда-сюда через открытую калитку. Хорошо?

Было понятно, чем вызвана такая просьба. Я пробормотала, что за всем прослежу, и попрощалась.

Потом опять посмотрела на фразу под снимком. Чернила не выцвели от времени, они выглядели свежими. Я открывала альбом только один раз, сразу после папиной смерти, и, ослепленная болью, не обратила внимания на эту деталь.

Задумчиво посидев за столом, я наконец встала и пошла принять душ, продолжая прокручивать в голове фразу с фото. Что все-таки значили эти загадочные слова?

Папа сильно отличался от других людей в нашем городке. Он разговаривал со мной о числах, небесной механике, о созвездиях. Во всем вокруг он видел скрытый смысл и красоту.

Мы промокали под дождем до нитки – «Сколько новых цветов теперь появится!».

Целыми днями валил снег – «Послушай, какая тишина…».

Заблудившись в лесу, мы выходили на незнакомую опушку – «Смотри, какой отсюда великолепный вид!».

Папа умел смотреть на вещи по-особому – широко и объемно, улавливая скрытые оттенки. Я так не умела. «Не все космические корабли поднимаются в небо». Чья это фраза?

Трель дверного звонка разлетелась по всему дому. Электрик! Уже?

Я чертыхнулась, выключила воду и выскочила из душевой кабинки. Накинула на плечи полотенце и кое-как натянула трусы. С меня капало.

Как назло, я забыла взять с собой чистую одежду, поэтому, снова выругавшись, подбежала к шкафу, собираясь схватить свежую футболку, но ящик оказался пуст.

«Это какое-то издевательство!» – мрачно прошипела я. Похоже, из-за адской жары все мои футболки были в стирке.

В дверь снова позвонили, и от досады я прикусила губу. В таком виде встречать дяденьку, конечно, нельзя.

И тут я вспомнила про маленькую гардеробную в конце коридора. Однажды я видела, как Мириам положила туда несколько постиранных футболок. Может, там есть и мои?

Шлепая по полу босыми ногами, взлохмаченная, я добралась до темной деревянной двери, толкнула ее и включила свет, осмотрела несколько полок с обувью, спортивными сумками и всякой мелочью, но ничего подходящего не нашла.

От очередного звонка я заскрежетала зубами и снова оглядела комнатку. В углу стояла коробка. В ней лежало несколько с виду совершенно новых футболок! О чудо! Я схватила