Нелюбимые - Дмитрий Болдин

Мне хочется снять маску, потому что становится слишком жарко. Я выбираюсь из толпы и захожу в один из номеров, в котором на кровати танцуют гости, а одна девушка в маске в форме двух ладоней лежит на ковре. Когда я прохожу рядом, ее рука резко хватает меня за брюки, и я пугаюсь, а девушка начинает громко смеяться. Внезапно в номере появляется человек в черной рясе и с дымящимися палочками и начинает расхаживать с ними, окуривая комнату. Я выхожу из номера и вновь попадаю в толпу людей, а затем пытаюсь пробраться к лестнице. Двери лифта открываются, выпуская еще десяток гостей, и тут я ощущаю знакомый запах парфюма.

Смотрю на удаляющихся от лифта людей и замечаю среди них женский силуэт в темном приталенном плаще с капюшоном и туфлях с белыми бантиками. Внезапно она останавливается, оглядывается по сторонам, а затем резко заходит в один из номеров, и я следую за ней.

На каждом шаге собравшиеся люди задевают меня плечом, но я не оборачиваюсь, а когда ­кто-то тянет за руку, резко выхватываю ее и аккуратно расталкиваю толпу, чтобы быстрее догнать девушку и увидеть ее лицо. Музыка становится громче, и внутри нарастает паника. Когда я протискиваюсь сквозь толпу и попадаю в номер, то останавливаюсь и пытаюсь зацепиться взглядом за туфли. В комнате много людей, и некоторые даже курят, сбрасывая пепел в стеклянный бокал на изогнутой ножке. Неожиданно раздается звук разбившегося стекла, люди в масках оборачиваются на шум — рядом с осколками вазы стоит пара и смотрит в пол. Потом все начинают громко смеяться, а я тороплюсь в следующую комнату, из которой навстречу мне выходит несколько человек. Я пропускаю их — и вижу у окна ту самую девушку. Г­де-то вдалеке за окном виднеется небольшое оранжевое свечение, и мне хочется вглядеться в него, чтобы понять, куда смотрит она, но случайно я задеваю ее плащ, и девушка резко поворачивается, отчего мое сердце в секунду сжимается, а ее голос в панике произносит мое имя.

***

В единственной комнате, где нет никого, сильно пахнет сигаретным дымом, а на стене висит огромное старинное зеркало — то ли в копоти, то ли просто давно не мытое. На поверхности зеркала написаны два слова: Solve и Coagula. Сидящая на диване Аня все время поправляет свою маску в форме широких белых очков, обшитых бисером жемчужного цвета и плотно прилегающих к лицу. Меня охватывает нарастающая тревога не потому, что дверь в комнате отсутствует, а потому, что наш разговор может пойти не так. Аня облизывает верхнюю губу и поднимает на меня взгляд. К­акое-то время мы смотрим друг на друга молча, но потом она вздыхает и прерывает молчание.

— Вот так встреча, — говорит Аня, сильно волнуясь.

— Я по запаху тебя нашел, — отвечаю я и пытаюсь улыбнуться.

— Ну и ну.

— Я стоял у лифта, когда вышла толпа, почувствовал аромат и пошел за тобой.

— А если бы это была не я? — Аня поворачивается в сторону единственного темного коридора, в котором никого нет.

— Тогда бы я вернулся обратно.

— Ты с друзьями тут?

— Угу. А ты? — Мне хочется положить руку на ее колено, но напряженность между нами останавливает меня, и я просто придвигаю свою ладонь поближе.

— Я одна пришла.

— Не думал, что ты ходишь на такие вечеринки.

— Захотелось.

— Понятно.

Аня снова смотрит в сторону коридора, но быстро возвращается ко мне. Я резко беру ее за руку и сжимаю ладонь.

— Ань?

— Что?

— Ань, мне ­как-то тяжело внутри себя.

— Прекрати, Макс. Нам бы вообще сейчас разбежаться в этом отеле, а то… — Аня кивает в сторону дверного проема.

— Там нет никого. И я не хочу никуда разбегаться. Я не хочу возвращаться к своим друзьям. Я не хочу…

— Слушай, тут полно людей.

— Тут никого нет. Ань?

— Что, Макс?

— Я очень сильно тебя люблю. Я люблю тебя больше всего на свете. — Мой голос начинает дрожать, но я продолжаю: — Мне ничего не нужно, кроме того, чтобы ты просто всегда была рядом со мной. Я не хочу, чтобы между нами было ­какое-то недопонимание.

— Макс…

— Мне похуй абсолютно на то, кто что скажет. Мне вообще насрать на этот глянец и плевать абсолютно на всех, с кем я пришел сюда. Я без тебя не могу. Я тебя люблю и буду лучшим отцом для нашего ребенка. Поверь. Просто, пожалуйста, никуда не уезжай без меня. Я сделаю все, чтобы у нас все было хорошо. Не беспокойся ни о чем.

Из-под маски Ани начинают бежать слезы, а рука немного трястись.

— Я никого не люблю, кроме тебя. — Я снимаю свою маску и отбрасываю ее в сторону, а Аня опускает голову и еще сильнее начинает плакать. Я прижимаю ее к себе и целую в макушку. — Ань, я не могу без тебя. Я сдохну, если тебя не будет.

Аня выпускает свою руку из моей и развязывает на затылке узел маски. Когда ее очки падают, она поднимает на меня красные от слез глаза.

— Давай уедем отсюда в другую страну, — говорю я. — Вдвоем уедем, пожалуйста.

— Разберемся, Макс, — тихо произносит она, — разберемся…

— Я тебя люблю.

— И я тебя, Макс.

— Очень сильно люблю тебя, Ань.

Я целую ее в губы, а она зажмуривается и шепчет:

— Блять, Макс, тут есть люди.

— Тут только мы. — Я придвигаюсь к Ане, не отрываясь от ее губ, а она берет мое лицо руками и ложится на диван.

Мы продолжаем целоваться, и я чувствую, как вновь становлюсь счастливым. Я провожу рукой по ее лодыжке, а потом по всей ноге и останавливаюсь на талии. Аня слегка приподнимает спину, и я кладу под нее свою руку. Краем глаза в отражении старинного зеркала я замечаю большое рогатое существо, при виде которого мне не становится страшно.

***

Собравшаяся на крыше толпа прячется под зонтами и, веселясь, наблюдает за пламенем пожара, который разгорается в районе Плющихи. К­то-то из присутствующих сообщает, что уже прочитал в телеграме, что это полыхает нежилой дом, и собирается поехать посмотреть, как его будут тушить. Одна из девушек достает из кармана телефон и начинает снимать все происходящее. Я поглядываю на экран, который плавно приближает пламя, и в итоге на дисплее остается только красно-­оранжевое свечение. Девушка опускает руку и выбирает фильтр, чтобы картинка стала более драматичной, а потом делится этим видео на своей странице и продолжает смотреть на огонь с улыбкой. По Садовому проезжает вереница пожарных машин, звуки сирен на ­какое-то время заглушают музыку, а синее свечение мигалок отражается в витринах магазинов. В толпе сильно пахнет травой, и ­кто-то громко спрашивает, у кого можно взять затянуться. Все громко смеются и переглядываются, пока из пламени горящего дома резко не вздымается огненный шар, и собравшиеся люди возвращаются к наблюдению за пожаром. Шар быстро набирает высоту и огнем закручивается вовнутрь, а потом превращается в черный дым и копотью рассеивается над районом. С неба льет дождь, и ­кто-то подмечает, что даже ливень не в силах справиться с пожаром. Алиса кладет свою голову на мое плечо и тихо произносит, что все выглядит красиво и она никогда не видела такого большого пламени. В небе раздаются звуки лопастей, и люди вертят головами, пытаясь увидеть вертолет. Звук усиливается с каждой секундой, а потом над нашими головами появляются три красных огонька. Собравшиеся ­почему-то начинают аплодировать и свистеть пролетающему вертолету. «Мы здесь!» — кричит человек в маске кабана, а затем вздымает руки к небу и начинает танцевать в такт музыке, играющей в ВИП-зоне. Я слежу за его движениями, перевожу взгляд на пламя, и в ­какой-то момент у меня возникает мысль, что это все не может происходить в реальности. Я запускаю руку под маску и тру глаза, но когда убираю ладонь от лица, то снова вижу пламя и еще больше танцующих людей. Алиса смеется и тоже пританцовывает. К­то-то из присутствующих раскручивает зонт над головами собравшихся, и капли с него разлетаются в разные стороны, потом зонт и вовсе бросают с крыши, и ветер уносит его