Спасти своего врага - Анна Жнец

затушила свечи на столе и убрала их в шкаф. Света хватало и от камина.

Альв вошел в комнату. Он переступил порог, окинул взглядом накрытый стол и собрался улыбнуться с видом человека, чьи тайные желания внезапно исполнились, но неожиданно рухнул к моим ногам.

Я вскрикнула.

Что с ним? Что происходит? Он опять взял в руки артефакт обездвиживания?

Нет, все было страшнее. Альв лежал на полу и дергался в каком-то жутком припадке. Его глаза закатились, в блеске свечей сверкали красноватые белки без радужки, ноги с пугающим мерным стуком сучили по полу. Из груди рвались хрипы.

Меня бросило в жар. Через секунду я уже склонялась над упавшим.

Альв хрипел и извивался. Его тело били долгие судороги. Снова и снова. Снова и снова.

Что это за приступ? Он чем-то болен?

Когда-то я училась на целительницу, но сейчас в голове звенела пустота. Не было ни одной идеи как ему помочь. Единственное, что пришло в голову, — найти того, кто будет знать, что делать.

В панике я бросилась к стене и дернула за шнур колокольчика для вызова слуг. Я дергала за него и дергала. В ужасе. В остервенении. В надежде, что, услышав настойчивый непрерывный звон, служанка будет быстрее шевелить задницей.

И действительно она прибежала уже через минуту.

— Госпожа? — девица в дверях запыхалась и была вся красная.

— Скорее! Приведи сюда главного лекаря! Бегом!

Служанка кивнула и ринулась исполнять мой приказ, а я опустилась на колени рядом с хрипящим на полу эльфом. Меня трясло.

— Пожалуйста, потерпи. Сейчас придет помощь.

Дрожащей рукой я погладила Альва по голове, а он дернулся в последний раз и обмяк. Кажется, лишился сознания.

Приступ закончился?

Хоть бы это было так!

С тревогой, вспотевшая, я вглядывалась в бледное, расслабленное лицо Альва.

И вдруг он распахнул глаза. Глаза без зрачков, без радужки, с белками насыщенного черного цвета. Глаза, до краев наполненные мраком.

Ахнув, я отшатнулась от эльфа и попыталась отползти назад, но шлепнулась на задницу. В горле застрял вопль ужаса. Из ноздрей Альва выплывали ленты черного дыма и клубились в воздухе, тучей собираясь над его неподвижным телом.

Немота отпустила. Ко мне вернулся голос. Я приготовилась закричать, но только открыла рот, как вся эта темная бугрящаяся над Альвом масса хлынула мне в горло.

Глава 21

Сквозь сон Альв слышал голоса. Один был мужским и незнакомым, другой принадлежал его бывшей невесте.

— С вашим имуществом все в порядке, — сказал мужчина. — Пульс не повышен, дыхание ровное, лихорадки нет.

— Тогда что с ним случилось? — спросила Хель.

— Возможно, это был приступ падучей болезни. Если ваш раб страдает этим недугом, то советую от него избавиться. Постельный должен ублажать, а не доставлять неудобства. Припадки будут повторяться. Он может обмочиться и изгадить вам пол. Может разбудить вас среди ночи своими судорогами. Отдайте его стражникам. Они знают, что делать с бесполезными рабами. По закону его оскопят и вышвырнут за стены кирнара.

Альв дернулся и попытался выплыть из тьмы, которая держала его, как болото. Ему хотелось закричать, что никакой падучей болезни у него нет, но голос не слушался. Он даже не смог открыть глаза.

— Нет, — твердо сказала Хель. — Вы можете его вылечить?

— Кто же лечит рабов? — в голосе мужчины мелькнуло удивление. — Когда вещь приходит в негодность, ее выбрасывают. Зачем вам это никчемное больное существо? В гаремнике полно красивых рабов, которые абсолютно здоровы. Выберете любого и откупите у хозяйки.

Изнутри поднималась волна паники. Что, если Хель решит от него избавиться? В темноте его сознания громко и зловеще лязгнули садовые ножницы. Испуганный, он снова попытался разлепить веки, но они были тяжелее гранитных плит, а язык во рту напоминал гнилой овощ.

Что вообще случилось? Почему его считают больным? Последнее, что запомнил Альв — как, счастливый после посещения уборной, он вошел в гостиную и увидел на столе еду. Дальше память упиралась в стену мрака.

— Должен признаться вам, светлейшая кирнари, — мужчина, судя по всему, лекарь, понизил голос до шепота, который прозвучал заговорщицки. — Если этот раб вам не нужен, я буду бесконечно благодарен, если вы отдадите его мне для опытов. Как вам, должно быть, известно, я не только маг, но и ученый. Мне было бы крайне любопытно изучить строение внутренних органов представителя древней расы. Эльфов я еще не препарировал.

В этот момент Альву стало совсем нехорошо. Он вообразил, как лежит, привязанный за руки и за ноги к кушетке, в каком-нибудь мрачном подвале и над ним склоняется безумный колдун с ножом.

Это жуткое видение помогло ему вырваться из черного болота, в котором он увяз. Альв распахнул глаза. Страх придал ему сил, поэтому в следующую секунду он сел, жадно хватая губами воздух, как ныряльщик после слишком долгого погружения. Будто и впрямь едва не утонул в глубоком темном море под названием обморок.

— Я… не… болен, — спешно выдохнул Альв, пока его не отвели за конюшни или в рабочий кабинет лекаря-убийцы. Взглядом он отыскал кирнари и впился им ей в лицо.

Хель была очень бледной, ее глаза лихорадочно блестели, более яркие, чем обычно.

— Ты очнулся! — воскликнула она и вдруг пошатнулась в приступе слабости.

— Что с вами, кирнари? — шагнул к ней брюнет с тонкими усиками и аккуратной бородкой в форме остроконечного клина. — Вам плохо?

— Нет-нет, — Хель оперлась ладонью о стену и коснулась лба, будто внезапно почувствовав жар. — Все хорошо.

Она снова посмотрела на Альва.

— Ответь. Ты страдаешь каким-то недугом? Можешь рассказать, что с тобой случилось?

Только сейчас Альв заметил, что сидит на диване в гостиной, куда его перенесли во время обморока.

— Никакой падучей болезни у меня нет. Я абсолютно здоров.

— Он врет, моя кирнари, — перебил его мерзкий тип с бородкой. — Любой раб будет отрицать, что болен, ибо не хочет расставаться со своими мужскими органами. Падучих надо оскоплять, чтобы не могли размножаться и передавать свой недуг дальше.

Будь его воля, Альв схватил бы эту кровожадную тварь за волосы и впечатал бы холеным лицом в стену так, чтобы нос хрустнул и по каменной кладке размазались розовые сопли. Гаденыш смотрел на Альва как на свою собственность, словно тот уже лежал перед ним на операционном столе, готовый быть выпотрошенным.

— Если он болен,